Труба священному Байкалу
В конце января этого года на заключительном заседании комиссии Государственной экологической экспертизы Ростехнадзора 46 экспертов из 52 дали отрицательное заключение по проекту нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан», который должен был проходить в 800 метрах от северного берега Байкала. На этом, по закону РФ «Об экологической экспертизе», все бы и закончилось.. Но Ростехнадзор учел настоятельные просьбы компании «Транснефть», заказчицы проектирования и строительства трубы, продлил сроки экспертизы на месяц и ввел в состав комиссии 34 новых эксперта. Затем, «ввиду срочности рассмотрения», сам проект и комиссия были разделены на три части: до Байкала, вдоль Байкала и после Байкала. Все эксперты из второй группы дали отрицательное заключение, но они составляли лишь треть комиссии. Таким образом, двумя третями голосов проект строительства новой трубы был утвержден 3 марта этого года.
Первое авторское отступление
Байкалу 50 миллионов лет. 50 лет назад на него было совершено первое серьезное покушение. Можно сказать, что «славное море» стало колыбелью гражданского общества в тогдашнем СССР — на его защиту впервые так дружно поднялись ученые, писатели, деятели кино. Их не послушали, на озере построили целлюлозный комбинат, и сейчас в байкальской нерпе и омуле обнаруживают смертоносный диоксин.
И вот теперь новая напасть — по самой кромке берега, в самом сейсмически опасном месте протянется труба, по которой под чудовищным давлением пойдет 9 тысяч тонн сырой нефти в час. Двадцать два академика и доктора наук, директора и ведущие специалисты институтов Иркутского научного центра Сибирского отделения РАН, в своем открытом письме руководству Ростехнадзора пишут, что при аварии (кстати, предусмотренной проектом) за 20–40 минут нефтью покроется более 10 тысяч квадратных метров акватории Байкала. И это, гарантируют ученые, приведет к гибели 90 процентов эндемичных организмов, «которые являются механизмом самоочищения и поддержания уникальных качеств воды Байкала». Озеро, напоминают они, представляет собой 80 процентов запасов питьевой воды России и 20 процентов — всего человечества.
Смотришь на карту — диву даешься, как же велика–необъятна Сибирь. Неужели трубу толщиной в сто двадцать сантиметров больше негде протянуть, кроме как по кромке озера, даже в песне народной называемого «священным»?
Ситуацию с нефтепроводом Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО) нам согласились прокомментировать ведущий специалист по проблемам транспортировки нефти и газа, доктор экономических наук, профессор, заместитель председателя совета по изучению производительных сил Минэкономразвития РФ и РАН Александр Аркадьевич АРБАТОВ и доктор географических наук, 
.
Национализация затрат
Корр.: — Итак, почему в 800 шагах от Байкала, почему не севернее?
Е.Шварц: — Поскольку президент ОАО «Транснефть» г–н Вайншток весьма строг к высказываниям экологов, отвечу вам его собственными словами. На такой же вопрос одной российской газеты Семен Михайлович сказал буквально следующее: «У вас зарплата — Х. Вы можете себе позволить купить синтетическое пальто, которое стоит треть зарплаты. Но при минусовых температурах это пальто дубеет... Не лучше ли вам купить шиншилловую шубу и не иметь проблем со здоровьем? Можно проложить трубопровод и по побережью Ледовитого океана. Но сколько будет стоить нефть?»
Корр.: — Выходит, сохранение Байкала — это шиншилловая шуба, непозволительная роскошь, а труба идет по берегу озера, потому что так дешевле для «Транснефти» с ее зарплатой Х.
А.Арбатов: — Справедливости ради: нынешний проект — третий, который «Транснефть» подала на экспертизу. Первый, где труба шла по южному берегу Байкала, Минприроды отвергло еще в 2003 году. Второй проект предназначался «для обоснования инвестиций» и был поэтому предельно корректным: трасса проходила почти в 200 километрах к северу от Байкала. Его Ростехнадзор признал экологически допустимым, хотя и с оговоркой: «при условии наличия и применения специальных технологических решений». Только поэтому буквально под звон курантов, за несколько часов до нового 2005 года М.Фрадков подписал решение правительства РФ о строительстве нефтепровода.
Е.Шварц: — И тут началось самое интересное. Добившись нужного решения, «Транснефть» сама признала собственный проект технически нереализуемым. В очередном интервью С.Вайншток пожаловался на Северо–Муйский хребет с его высокогорными участками под 2000 метров и почти отвесными склонами. «Альпинисты не строят трубопроводы»,— сказал господин Вайншток. Вот так в 2005 году появился нынешний, третий вариант проекта — по самому берегу Байкала. Как его удалось «продавить» через Ростехнадзор, вы знаете: народным методом деления «на троих».
А.Арбатов: — Но это еще не весь «ряд волшебных превращений», кои претерпел проект. Он теперь вообще не соответствует собственному титулу — ВСТО. На той самой комиссии, где решили продлить экспертизу и ввести новых экспертов, все–таки не утвердили выход трубы к бухте Перевозная, в считанных километрах от заповедника «Кедровая падь»...
Е.Шварц: — Единственного места обитания дальневосточных леопардов...
А.Арбатов: — Так что теперь труба будет заканчиваться на станции Транссиба Сковородино, в 200 км от столицы БАМа Тынды, в 60 км от китайской границы и в полутора тысячах верст от Тихого океана. К океану же, по заявлению С.Вайнштока, труба двинется «только тогда, когда прояснится ситуация с освоением месторождений Восточной Сибири».
Корр.: — Что значит «прояснится», разве с нефтью что–то там неясно?
А.Арбатов: — В том–то и дело, что ничего не ясно. Последние полтора десятилетия геолого–разведочные работы (ГРР) в этом регионе практически не велись. Действовала архаичная метода образца 70–х: ГРР велись на отчисления от стоимости добытой продукции. То есть где добывали, там и искали — прямо по анекдоту, под фонарем, где светлее. В Восточной Сибири углеводороды практически не добывались — какие уж там отчисления и какая разведка. Поэтому в конце нынешнего марта замминистра природных ресурсов Анатолий Темкин заявил на коллегии: «Ситуация такова, что с наполнением нефтепровода мы можем не справиться». И это очень мягко сказано. Бывший министр, а ныне председатель Союза нефтегазопромышленников Юрий Шафраник высказался намного определеннее: «Если пригласить сейчас любую иностранную аудиторскую компанию, она не насчитает в этом регионе более 550 миллионов тонн разведанных извлекаемых запасов. Для нефтепровода мощностью 80 миллионов тонн в год это ничтожно мало».
Корр.: — Полмиллиарда — мало?
А.Арбатов: — Это на семь лет работы трубы, а такие дорогостоящие проекты рассчитываются минимум на полвека. «Транснефть» планирует, что трубопровод окупится за 10–12 лет. Но это при 100–процентном наполнении и при нынешнем уровне цен на нефть. И то, и другое крайне сомнительно.
Корр.: — Другими словами, сомнительно, что он вообще окупится?
А.Арбатов: — Смотря что считать окупаемостью. Сам трубопровод от Тайшета до Сковородина стоит 6,5 миллиарда долларов. Эксперты Минприроды рассчитали три сценария обеспечения его сырьем: минимальный — 30 миллионов тонн нефти в год, средний вариант — 50 миллионов тонн и максимальный, который «Транснефть» всюду «озвучивает»,— 80 миллионов тонн в год. Так вот, для минимального сценария на геологоразведку нужно потратить 8 миллиардов долларов, для среднего — 19 миллиардов, а для максимальной загрузки требуется 40 миллиардов долларов. И это только на геологоразведку, что составляет меньшую часть расходов на освоение месторождений. Причем не факт, что нефть найдут. Но «Транснефть» придерживается принципа «национализации убытков, приватизации прибыли».
Корр.: — Сдается, что вы критикуете проект. А значит, если пользоваться терминологией руководства «Транснефти», вы есть «агенты мировой закулисы», которыми руководят «кукловоды из–за рубежа».
Е.Шварц: — А мне не привыкать к подобным ярлыкам. Еще и не такое слышал. Но… времена меняются. Крупный мировой бизнес начал сознавать, что значит экологическая репутация компании в условиях международной конкуренции. «Транснефть» работает в основном на внутреннем рынке и пока этого не поняла. И ее действия по отношению к Байкалу, ее откровенное злоупотребление административным ресурсом — это очень сильный удар по репутации всего российского бизнеса, связанного с добычей и транспортировкой углеводородов. Это и большой вред планам руководства страны по созданию положительного имиджа энергетической сверхдержавы.
Второе авторское отступление
Я пишу эти строки, а с книжной полки на меня смотрит странное зелененькое существо, забавная пузатая помесь скифской бабы и царевны–лягушки. Это Бурханчик — божество и дух Байкала. Откуда бы вы ни подъезжали к великому озеру — от Иркутска ли, с православно–раскольничьей, декабристской стороны, или от Улан–Удэ, со стороны бурятской, или от знаменитого Баргузинского хребта,— везде народные умельцы предложат вам этого смешного нефритового божка, и везде вы встретите его жертвенники, настоящие языческие капища. Это будет дерево, или куст, или просто столб на вершине холма весь, как сакура цветами, украшенный бантиками — жертвами Бурханчику и одновременно загаданными желаниями. Здесь еще, если вы, конечно, не за рулем, положено выпить рюмочку — за Бурханово, понятно, здоровье. И при этом обязательно нужно минимум четверть рюмки вылить на землю. Если эту жертву не принести, обязательно спустит колесо. И еще особенность капища — вся земля вокруг усеяна монетками, мелочью. Ее так много, что в случае действительной и острой нужды местный шаман может разрешить пособирать ее — взять у Бурханчика в долг. Но упаси вас Бог, в которого вы верите, какой бы он ни был,— взять деньги без шаманова разрешения! И упаси вас он же — не вернуть их Бурхану при первой возможности! На такие самоубийственные поступки не решаются даже самые отчаянные пьяницы... Бурхан, да будет известно всем топ–менеджерам, несмотря на забавную внешность, ужасно могучий и страшно мстительный.
Мне его изображение подарили недавно в Улан–Удэ два тамошних «агента мировой закулисы», ведущие бурятские эксперты–экологи Сергей Герасимович Шапхаев и Владимир Федорович Белоголовов. Подарили вместе с книжкой «История сейсмических наблюдений на территории Бурятии». Из книжки следовало, что первым «мировая закулиса» забросила в Бурятию декабриста Николая Александровича Бестужева, который в тридцатых годах ХIХ века начал в городе Селенгинске вести метеорологический журнал, куда записывал все местные землетрясения, зафиксированные с помощью простейшего самодельного сейсмоскопа.
И еще они показали мне письмо иркутских докторов и академиков с описанием грядущего байкальского апокалипсиса, которое здесь уже цитировалось. В открытом письме руководству Ростехнадзора ученые объясняют особенности Байкальской рифтовой зоны, простирающейся на 2,5 тысячи верст в длину (рифт — разлом земной коры от поверхности до верхней мантии). Приводят статистику почти двух веков наблюдений: землетрясения 10–12 баллов — в среднем раз в 24 года, 9 баллов — раз в 7 лет, 8 баллов — раз в 2–3 года. Представленный «Транснефтью» проект нефтепровода рассчитан на 8 баллов. Ученые признают, что это на высшем сегодняшнем мировом уровне. Но беда в том, что для Байкала этого мало. И академики заклинают разве только не Бурханом: «В мировой практике нет опыта действующих нефтепроводов при сейсмичности 10 и более баллов; не существует соответствующих СНИПов. Представленные в проекте технические решения не только противоречат российскому законодательству, но и приведут к гарантированным регулярным крупным авариям».
Сергей Шапхаев — человек с давней репутацией борца, бывший народный депутат еще «сахаровского» созыва, член «межрегионалки». Владимир Белоголовов — составитель «Белой книги Гусиного озера», что тоже характеристика общественного темперамента. Они показали мне еще одно письмо. Мне очень понравилась шапка–гриф на его бланке: «Буряад Республикын Экономическа хугжэлтын министерство», что означало «Министерство экономического развития Республики Бурятия». Но дальше мне стало не до улыбок. «Представленные выводы экспертов свидетельствуют о недопустимости реализации проекта ВСТО в нынешнем виде и высочайшем риске чрезвычайных ситуаций, последствия которых для Байкала будут равнозначны катастрофе планетарного масштаба. Данный проект уже вызвал пристальное внимание международных организаций. Так, 22 декабря 2005 года в письме председателю правительства РФ М.Фрадкову генеральный директор ЮНЕСКО Коитиро Мацуура выразил свою обеспокоенность по данному вопросу. В принципе, компетенция данных учреждений ограничена, но их мнение может иметь ключевое значение для выработки общего отношения международного сообщества к Республике Бурятия. В результате все начинания, которые осуществило правительство РБ по привлечению учреждений ООН к решению проблем охраны Байкала, сводятся на нет».
Бурятия Бурятией, но закон «Об охране озера Байкал» принимала Россия. И статус территории Всемирного природного наследия ЮНЕСКО Байкалу был присвоен по ходатайству правительства РФ. Оно и несет ответственность за обязательства нашей страны в рамках конвенции об охране таких территорий. И если политически бессильная ЮНЕСКО присвоит теперь Байкалу другой статус — «Всемирное наследие в опасности», то позор будет на весь мир. «Транснефти» с ее Х–зарплатой наплевать, России — нет.
Десятки тысяч рабочих мест
Оказалось, что улан–удинские эксперты тоже внимательно следят за высказываниями С.М.Вайнштока. Они мне процитировали его интервью журналу «Нефть и капитал». Вопрос: «Что будет с существующими железнодорожными маршрутами экспорта нефти в Китай (через Наушки в Бурятии и Забайкальск в Читинской области) после запуска ВСТО?» Ответ: «Как только появится нефтепровод, «Транснефть» прекратит налив на своих эстакадах на маршрутах, альтернативных нефтепроводу. Это наши мощности, и это наше решение».
– Понимаете,— говорили мне бурятские экологи,— и для Иркутской, и для Читинской областей, и для Бурятии это будет гуманитарной катастрофой, массовым локаутом. Тысячи железнодорожников останутся без работы, тысячи семей без кормильцев.
Это я понимаю. Не понимаю другого — что делать? Ведь Президент В.Путин уже пообещал Китаю во время недавнего визита нефтепровод.
– Тут вы не правы. Президент пообещал Китаю нефть, а не трубу. Эта нефть уже поставляется в масштабах 10–11 миллионов тонн ежегодно, и поставляется по железной дороге.
А.Арбатов: — По заявлению министра транспорта РФ Игоря Левитина железная дорога способна переправлять в восточном направлении до 55 миллионов тонн нефти в год. При этом, если объем перевозок достигнет хотя бы 40 миллионов тонн, ОАО «РЖД» объявит о готовности предоставить льготный тариф для экспорта нефти в Китай — 28 долларов за тонну. «Транснефть» в будущем нефтепроводе собирается брать по 47 долларов за тонну, «на весь период до возвращения кредитов за строительство».
Корр.: — На весь период — это на сколько? Вы ведь сомневаетесь в сроках окупаемости.
А.Арбатов: — Вот именно. Если учесть, что эти сроки рассчитаны из нынешних цен на нефть, из загрузки в 80 миллионов тонн в год (а это явный блеф, даже через 12–15 лет, когда нефтедобыча в Восточной Сибири, может быть, достигнет 30 миллионов тонн в год, больше 55 миллионов вместе с западносибирской нефтью в трубу не поступит), то этот период может затянуться очень надолго, если не навсегда.
Корр.: — То есть получается, что при реально существующих объемах нефти на ближайшие 15 лет возить ее по железной дороге выгоднее?
А.Арбатов: — Безусловно. Во всех отношениях.
Корр.: — Давайте перечислим хотя бы основные.
А.Арбатов: — Извольте. Труба от Тайшета до Сковородина стоит 6,5 миллиарда долларов. Пятикратное увеличение железнодорожных перевозок (до 55 миллионов тонн в год) потребует лишь модернизации нескольких наливных пунктов и прокладки вторых путей на некоторых участках. На что понадобится от одного до полутора миллиардов долларов, то есть в пять раз меньше.
Второе обстоятельство. Авария на нефтепроводе — это разлив нескольких тысяч тонн нефти в считанные минуты. А если даже лютой зимой нормально пропарены резиновые прокладки перед закрытием люков нефтеналивных железнодорожных цистерн, то, как показывает практика, нефть из них вообще не проливается даже при сходе состава с рельсов. Транссиб проходит по берегу Байкала с 1896 года, миллионы цистерн с нефтью прошли по нему, и вреда озеру никакого.
Третье — недогруз мощностей нефтепровода — это всегда убытки, а железная дорога в любой момент может переключиться на другие грузы. Это, кстати, возможно не только в случае недостатка добычи нефти, но и при неожиданных изменениях рыночной конъюнктуры.
Четвертое — мы несем огромные потери экспортной выручки на западных нефтепроводах, смешивая в трубах легкую западносибирскую нефть с тяжелой и сернистой волго–уральской. Транспортируя на восток по «железке», мы можем избежать смешения и продавать наиболее ценные сорта российской нефти по цене более высокой.
Ну и наконец, последнее. Маршрут Тайшет — Сковородино — это трассы большого и малого БАМа (малым называлась меридиональная ветка от «Сковородки» до Тынды и дальше на север). Сегодня эксплуатация БАМа приносит ежегодные убытки в 2,6 миллиарда рублей. А ведь на его сооружение государством было затрачено 20 миллиардов долларов четвертьвековой давности! Задействовать БАМ в экспорте нефти — значит не только вывести его как минимум на безубыточный уровень, но и создать дополнительно 46 тысяч рабочих мест. И все это вполне реально, если действовать не в интересах «Транснефти», а в интересах людей, Байкала и России.
31 марта 2006 г.
Источник: "Гудок"
