Отчет об устройстве и деятельности временной зоологической станции около с. Голоустного, представленный Восточно–Сибирскому Отделу Императорского Русского Географического Общества его членами А.В. Вознесенским и В.Б. Шостаковичем

Представляя настоящий отчет В.С.О.И.Р.Г.О., нижеподписавшиеся в виду окончания первого фазиса в существовании станции, считают своим долгом свести в одно целое все данные по этому делу, разбросанные в различных местах «Известий» в протоколах заседаний Комитета.

Во–первых, следует упомянуть, что инициатива всего дела, несомненно, принадлежит Ивану Адриановичу Пятидесятникову, устроившему метеорологическую станцию в Голоустном и предложившему в доме метеорологической станции приют и для станции зоологической. Г. Пятидесятников принял на себя и расходы по содержанию на станции в течение года своего товарища В.П. Гаряева, студента Московского университета, в качестве зоолога станции. Воспользовавшись этим предложением И.А. Пятидесятникова, один из нижеподписавшихся взял на себя инициативу пригласить к участию в этом деле и других лиц, сочувствующих вообще изучению Байкала в естественно–историческом отношении. В письме, разосланном в июне 1897 г. более близким этому делу лицам¹⁾, бывшим в это время в Иркутске, лица, сочувствующие развитию естественно–исторических исследований на Байкале, приглашались принять в этом деле то или другое участие и помочь осуществлению зародившейся идеи об учреждении на Байкале в Голоустном хотя бы временной для опыта зоологической станции. На собрании заинтересованных в этом деле лиц решено было:

• Признать желательным устройство зоологической станции в Голоустном в тех размерах, в каких это окажется возможным, хотя в виде опыта.
• Открыть подписку между знакомыми для приобретения инвентаря станции.
• На собранные средства по указаниям Н.П. Левина, Д.П. Першина и В.Б. Шостаковича приобрести наиболее необходимые вещи, обеспечив прежде всего возможность коллектирования в наиболее широких размерах.
• По открытии осенних заседаний Распорядительного Комитета Отдела предложить последнему принять вновь открытую станцию в свое ведение, так как указанное начинание тесно связано с прямыми задачами Отдела и для инициаторов его, как членов Отдела, было бы не желательно, чтобы это новое предприятие не вошло бы в круг деятельности Отдела.

Подписка между различными лицами, более или менее близко стоявшими к этому делу, дала следующие результаты:

Деньгами были пожертвованы:

А.Я. Немчиновым	100 р.	А.И. Лушниковым	15 р.
Я.Г. Патушинским	100 р.	М.Я. Мендельсоном	15 р.
В.П. Сукачевым	100 р.	В.А. Обручевым	15 р.
А.В. Вознесенским	15 р.	И.И. Поповым	5 р.
А.П. Герасимовым	15 р.	Б.П. Шостаковичем	15 р.
Ф.К. Дриженко	15 р.	А.В. Янчуковским	15 р.

Всего собрано 425 рублей.

Кроме того, пожертвованы:

В.Т. Зиминым микроскоп Гартнака.

Л.Н. Зицерманом, через посредство Н.П. Левина, 3 ведра спирта.

В.П. Сукачевым драги и др. принадлежности для глубоководных драгирований,

и наконец во временное пользование станции предоставлен С.И. Родионовым прекрасный микроскоп Зейберта.

Согласно постановлению того же собрания собранные средства были израсходованы следующим образом:

Выдано В.П. Гаряеву на различные расходы в безотчетное распоряжение	120 р. 0 к.
Приобретено различн. стекл. посуды на	47 р. 93 к.
Приобретено разных аппаратов и инструментов	160 р. 40 к.
Приобретено различных реактивов	67 р. 88 к.
Почтовые и др. расходы	6 р. 84 к.
403 р. 95 к.
Остаток	21 р. 95 к.
425 р. 0 к.

К сентябрю 1897 года все или почти все из указанных вещей уже были доставлены на место и г. Гаряев, хотя и при неблагоприятных условиях, осенью мог приступить уже к сбору коллекций.

Осенью от лица учредителей станции было внесено в Комитет предложение «взять на себя почин в организации биологических исследований на Байкале, принять все собранные средства и более или менее устроенную станцию в Голоустном в распоряжение Отдела и руководить далее этим делом по его усмотрению» (см. протокол заседания Распоряд. Комит. В.С.О. от 6–го сентября 1897 года п. 19 и приложенную к протоколу записку. Известия 1897 г. № 4).

По рассмотрении этого дела Комитет поручил отделению географии физической и математической выработать все подробности устройства станции и план ее действий, которое, представляя в свою очередь доклад Комитету (см. протокол заседания отделения от 5–го декабря 1897 г.), ходатайствовало о возможно большем развитии этого дела. В заседании Распорядительного Комитета 13–го декабря 1897 г. (см. «протоколы» п. 15 Известия 1898 г. № 1) постановлено передать дальнейшее заведывание биологической станцией в с. Голоустном Отделению географии физической и математической, причем в виду скудости средств Отдела и скептического отношения к этому делу, высказанного некоторыми членами Комитета, предоставлено было Отделению расходовать и впредь только те средства, которые были собраны учредителями. Так как в распоряжении Отделения оказались крайне незначительные средства, то и деятельность его могла быть очень ограничена, а именно она свелась к небольшим расходам на приобретение тех или других наиболее необходимых препаратов и к расходам на собирание коллекций. Оказывалась по мере возможности помощь единственному труженику на станции (бесплатному для Отдела) — В.П. Гаряеву — доставкою ему книг и проч. пособий для его занятий. Наконец осенью 1898 года по отъезде г. Гаряева для поступления в Казанский университет станция прекратила свое существование как за недостатком средств, так и рабочих сил. Оставшиеся приборы и принадлежности были отчасти доставлены в музей, частью же сданы на хранение метеорологической станции И.А. Пятидесятникова.

За все время существования станции ее посетили члены Отдела: А.В. Вознесенский, А.П. Герасимов и Ф.К. Дриженко, затем студенты–зоологи С.–Петербургского университета В. Солдатов и Д. Шостакович и Московского — И. Алексеев.

С отъездом В.П. Гаряева прекратилась и деятельность станции. На приглашение другого зоолога не было средств, тем более еще, что услуги г. Гаряева не стоили, как это было уже говорено, Отделу ни копейки, а на подобную жертву со стороны кого–либо другого Отдел конечно не мог и рассчитывать. Поэтому станция была закрыта. По докладе о предстоящем закрытии станции Распорядительному Комитету в заседании 10–го мая 1898 года (см. протоколы п. 12 «Известия» 1899 г. № 1) последним было постановлено отослать в зоологический музей Императорской Академии Наук наиболее интересные части собранных коллекций и просить музей, не найдет ли он возможным поддержать начатое дело. В письме от 24–го августа, написанном по поручению Комитета А.В. Вознесенским — указывалось, между прочим, что после временного, годичного почти, опыта станция в Голоустном закрыта за неимением у Отдела дальнейших средств, но что Отдел, ходатайствуя пред музеем о помощи этому новому предприятию, с своей стороны готов предоставить командированным от музея лицам помещение для жизни их в Голоустном, затем весь инвентарь станции, далее сторожа для помощи при разъездах по озеру летом и наконец готов принять на себя заботы по пересылке коллекций и охране оставляемых приборов.

В ответ на это письмом на имя Отдела от 27–го октября 1898 года директор зоологического музея академик Заленский уведомил, что ввиду значительного научного интереса предоставленных музею коллекций, последний ныне уже нашел возможность приступить к научной обработке некоторой части их — так обработку Plankton'а принял на себя известный профессор г. G.O. Sars в Христиании. Далее, не имея возможности уделить на станцию часть средств из сумм 1898 года, музей надеется принять материальное участие в продолжении деятельности новой станции в настоящем 1899 году.

Таким образом можно надеяться, что сделанный в 1897–98 годах опыт устройства зоологической станции на Байкале не останется изолированным и его результаты не пропадут даром.

За неимением средств В.П. Гаряеву приходилось заниматься коллетированием главным образом по близости станции; лишь зимою 1898 года ему удалось совершить экскурсию по льду к устью Селенги, где зимой происходит лов рыбы. Эта поездка между прочим дала ценный материал по ихтиофауне Байкала. Гаряеву удалось добыть несколько несомненно новых видов Cottus'ов.

За время существования станции собраны следующие коллекции:

Млекопитающие:

Canis lupus	1 шкурка	Accipter nisus	1 шкурка
Sciurus vulgaris	2 чуч.	Anas circia	1 — " —
Cinclus	4 шкурки	Numennius arquatus	1 — " —
Emberiza (sp.?)	3 — " —	Anas acuta	1 — " —
Circus (sp.?)	1 — " —	Anas clypeota	2 — " —
Carpodacus (sp.?)	2 — " —	Fuligula cristata	1 — " —
Corvus monedula dauricus	1 — " —	Tringe alpina	2 — " —
Sciuropterus sibiricus	1 — " —	Haradrius (sp.?)	1 — " —
Totanus ochropus	1 — " —	Totanus glottis	1 — " —
Corvus sibiricus	1 — " —	Corvus monedula neclectus	1 — " —
Anas boschas	1 — " —	Grus (sp.?)	1 — " —
Anas (sp.?)	2 — " —	Fuligula (?)	1 — " —
Fuligula fusca	2 — " —	Totanus (?)	1 — " —
Anser segetum	1 — " —	Phoca baicalensis	1 — " —
Anas crecca	6 — " —	Motacilla (sp.?)	1 — " —

Рыбы:

Cottus 9 видов в 63 экземплярах		Gobio fluviatilis	1
Thymallus vulgaris	5	Esox (?)	1
Cottus sibiricus	2

Беспозвоночные:

Gammarus	14 банок	Различных друг. червей	19 видов
Hirudinea	8 — " —	Plankton'а	14 баночек

Коллекция рыб и беспозвоночных отослана в музей Академии Наук в Петербурге.

Наиболее удобным временем для лова и собирания коллекций оказалось время с половины мая до конца июня и затем конец зимы (с февраля до апреля) во время глубоководного лова рыбы рыбопромышленниками. С июня месяца до отъезда г. Гаряева различные неблагоприятные обстоятельства помешали ему заняться более или менее систематическими работами по станции.

Из собранных коллекций видно, что даже при таких работах, какие велись на станции, а именно при скорее пробных, чем систематических драгированиях уже получались если и не совершенно новые, то по крайней мере очень редкие экземпляры рыб из рода Cottus и громадное разнообразие ракообразных из рода Gammarus'ов. Образцы, собранные на Байкале — (едва ли не впервые) — планктона, как мы видели, обратили особенное внимание Академии и в качестве наиболее интересных частей присланных коллекций переданы уже теперь в обработку знатоку этого дела профессору Сарсу. Во всяком случае оказалось очевидным, что глубоководные более тщательные и систематические исследования Байкала способны дать массу нового и ценного научного материала, и что Байкал в естественно–историческом отношении представляет собою богатейшую жатву для всякого исследователя, хотя бы так скудно обставленного, как это было в Голоустном. Можно надеяться, что пример устройства зоологической станции в Голоустном вызовет подражателей, вместе с тем, сделанный опыт даст небесполезные указания для будущих исследователей. Слабыми сторонами станции в Голоустном являются:

1. Не совсем удобным оказывается положение Голоустинской станции на мысу, около которого волнение очень часто мешает спокойному лову, но эта особенность, при вообще мало развитой береговой линии на Байкале, является почти не устранимой: закрытых бухт на Байкале почти нет.

2. Не совсем удобна и изолированность Голоустного от торных путей — весною и осенью во время покрытия и вскрытия Байкала сообщение с Голоустным возможно только по верховой тропе. Летом сообщение поддерживается — а в будущем вероятно улучшится значительно — пароходами Немчинова и случайными лодками и баржами. Зимою оно наиболее удобно.

К удобствам Голоустного как зоологической станции следует причислить:

во–1–х, известную изолированность дома станции от всяких помех, представляемых непосредственным соседством других жителей, так как ближайшие постройки находятся не ближе 2–х верст от станции;

во–2–х, вблизи станции находится ряд более или менее сообщающихся с озером небольших озер и стариц устья р. Голоустной, фауна и флора этих озер представляет своеобразный интерес и дает возможность сравнивать их с пелагической фауной и флорой Байкала.

Независимо от положения с. Голоустного, слабыми сторонами в организации зоологической станции в 1897–98 гг. были:

во–1–х, отсутствие возможности делать систематические уловы как вследствие недостатка хорошей лодки, так и неимения прислуги;

во–2–х, отсутствие всяких серьезных научных пособий и библиотеки как для своевременного определения коллекций, так и для научной обработки их;

в 3–х, полное отсутствие возможности глубоководных драгирований и уловов, требующих очень значительных сил и средств, тогда как такие исследования являются наиболее интересными и почти единственно возможными на Байкале в виду почти полного отсутствия в этом озере литоральной зоны.

Конечно все эти указанные слабые стороны устранимы ровно настолько, насколько будущие исследователи будут обставлены лучшими средствами. Во всяком случае ввиду сильных и часто совершенно неожиданных ветров на Байкале едва ли не наиболее необходимым является снабжение будущих исследователей хорошей лодкой, не боящейся волнения.

Следует, быть может, обратить особенное внимание будущих исследователей на особенный интерес зимних работ на станции. Помимо того, что изучение жизни рыб и других животных (NB phoca baikalensis) очень редко выпадает на долю ученых и потому изучение ее на Байкале представляется желательным вообще, следует указать еще и на то, что зимние драгирования на Байкале особенно удобны со льда и особенно интересны в биологическом отношении.

Наиболее интересные экземпляры коллекций как из рода Gammarus, так и Cottus были собраны г. Гаряевым зимою. Особенный интерес, не только теоретический, но и практический имеют такие зимние исследования для выяснения особенностей зимнего (вернее весеннего) глубоководного лова рыбы, довольно распространенного против устьев Селенги в 13–15 верстном расстоянии от берега. По этому поводу быть может небезинтересно будет привести некоторые сведения об 2–х оригинальных способах ловли, практикуемых на Байкале зимою.

1. Бармашенье. Бармашами называется русскими и бурятами один вид Gammarus, в изобилии ловимый в озерах дельты Селенги. Она служит приманкою для хариуса, сороги. Самый лов — бармашенье — производится таким образом: рыбаки, обыкновенно по одному, пробивают проруби на глубинах от 1–й до 2–х сажен. В проруби опускается удочка, самодельная, самой примитивной конструкции, с насаженной на крючок полоской сероватого сукна, имитирующего окраской бармаша. В прорубь время от времени бросаются пригоршнями бармаши. Рыба стаями набрасывается на них, между прочим и на удочку. Обыкновенно бармашенье — промысел бедняков. В лучшем случае он дает до 100 рыб в день. Бармашат как на этом, так и на забайкальском берегу Байкала.

2. Глубоководный²⁾ лов рыбы в 13–15 верстах от забайкальского берега против Селенги производится кударинскими бурятами и русскими с устьев Селенги между Шамацкой и Сухой. На лов этот выезжают с первым льдом. Работают артелями по 2 человека в каждой. Каждая артель ставит небольшую будочку для жилья, которое и остается на льду до последней возможности. Когда лед делается уже ненадежным, вместо будок устанавливаются на месте лова лодки, в которых промышленники ночуют на льду. Промысел продолжается до разноса льда, домой промышленники попадают уже на Егорья (23–го апреля). Очень часто заносит их по вскрытии очень далеко. Самый лов производится однорядными сетями, высотою от 2.1 до 2.2 сажени, а длиною от 25–ти до 50–ти сажен. Сети двух сортов — более мелкие (6 петель на 4 вершка) для омуля и более крупные сиговые. Две сети концы соединяются небольшою веревкою и для опускания их служат 3 проруби, из которых средняя, через которую выбираются сети и рыба, называется иорданью. В иордань выходит веревка, к которой подвязаны обе сети. В вспомогательные проруби выходят концы от той и другой сети. Первоначально, конечно, от иордани к каждой из двух прорубей проводятся концы веревок при помощи промежуточных прорубей и просовываемого подо льдом шеста. Такие сети опускаются на глубину от 75 до 150 сажен и оставляются там на 2–4 суток. Обыкновенно от 8 до 12 концов таких сетей, принадлежащих каждой артели — (наиболее бедная артель имеет 8 концов), могут быть осмотрены до обеда. Таких сетей работает в зиму, по словам участников лова, до 800 концов (причем каждые 2 конца соединяются вместе, как было сказано выше).

Источник: Известия Восточно–Сибирского отдела Императорского Русского географического общества, т. XXX, Иркутск, 1899.

Ссылки по теме:

• Метеорологическая и зоологическая станции в сел. Голоустнинском на Байкале.