Происхождение фауны Байкала

Из всех вопросов, связанных с изучением Байкала, пожалуй, самым волнующим и интересным является происхождение фауны и флоры этого уникального озера.

В течение многих лет на страницах различных научных журналов велась горячая полемика по этому вопросу. Особенно ожесточенно она происходила между Г.Ю. Верещагиным и Л.С. Бергом. Первый отстаивал морское происхождение основного населения Байкала, второй категорически настаивал на пресноводном его происхождении.

Большинство исследователей сходилось на том, что древние корни байкальской фауны вели в отдаленное геологическое прошлое, то есть общепризнанным считалось, что предки современных обитателей Байкала проникли в этот район откуда–то извне. Берг в 1934 г. писал: «При современном состоянии наших знаний мы можем проследить корни фауны Байкала вплоть до середины третичного времени. Но откуда произошла та среднетретичная фауна, которая дала начало байкальской, этого мы пока не знаем и ничего об этом сказать не можем».

Действительно, когда и откуда проникли предки этой фауны в район древнего Байкала? Была ли она связана с морскими трансгрессиями или нет?

На этот вопрос не могли ответить ни гидробиологи, ни зоологи; необходимо было к нему подойти с геологических и палеонтологических позиций.

В настоящее время достаточно ясно, что непосредственное влияние морские воды на формирование фауны Байкала не оказывали. В район современного озера морская трансгрессия не проникала с начала палеозоя. Но Верещагин в 1940 г. высказывал предположение, что мезозойская восточная трансгрессия, доходившая до меридиана Читы в нижне– и среднеюрское время, могла повлиять на возникновение морских псевдореликтов в Байкале.

В результате тщательного исследования всей юрской и нижнемеловой фауны из озерных отложений Забайкалья, Монголии и Сибирской платформы было достаточно точно установлено, что органический мир того времени ничего общего со своеобразной байкальской фауной не имел.

Юрские пресноводные озера были распространены на обширной территории Азиатского материка и образовывали целые озерные районы. Большинство из них отличалось мелководностью и заболоченностью; фауна этих озер состояла из небольших двустворчатых моллюсков, рыб, водных насекомых и филлопод.

В нижнемеловое время происходит некоторое изменение в характере озерных систем. Возникают более обширные и относительно глубокие озера. Фауна в этих водоемах значительно отличается от фауны более ранних геологических периодов. Особенно пышный расцвет получают пресноводные моллюски, филлоподы и остракоды, в большом количестве встречаются ископаемые насекомые и рыбы.

Вся эта фауна, широко распространенная в верхнеюрско–нижнемеловое время почти по всему земному шару, представляет собой так называемый палеолимнический комплекс. Она не играла решающей роли при формировании фауны Байкала. Лишь некоторые потомки этих «всесветных» форм «просочились» в дальнейшем в Байкал из окружающих водоемов.

Как показали палеонтологические исследования, основное значение при формировании новой пресноводной фауны на Азиатском материке сыграли огромные внутренние бассейны в Монголии.

В начале верхнемелового времени (сеномане) возникли большие водоемы, тянувшиеся от Японии и Южной Кореи, через Маньчжурию и Монголию, до Средней Азии (Фергана, Атабай). В этой серии крупных и сравнительно глубоководных бассейнов обитала весьма своеобразная фауна как позвоночных, так и беспозвоночных представителей. Не исключена возможность, что вначале эти водоемы были солоноватоводными и в какой–то мере еще связаны с восточными морями. Несомненно, что ряд обитателей их был генетически связан с морской фауной. Однако позже, в туроне и сеноне, начался распад этих крупных бассейнов. Образовалась целая сеть крупных и мелких озер, в которых началось формирование новой неолимнической фауны.

Естественно, что более древняя палеолимническая фауна имела значительно большие возможности расселиться, чем неолимническая, так как расселение последней, возникшей в центральноазиатских бассейнах незадолго до альпийского орогенеза, было уже значительно затруднено в результате появления непреодолимых горных и океанических преград.

Таким образом, формирование новой пресноводной фауны в Монголии происходило в течение всего верхнего мела, расселение ее протекало с конца его и продолжалось в палеогене.

Можно предположить, что при формировании неолимнической фауны в Центральной Азии возникли и первые корни байкальской фауны.

Известно, что в работах многих зоологов имелись сведения о некоторой близости байкальских и каспийских животных. А.Я. Базикалова (1940), например, считала, что ряд байкальских амфипод находится в родственной связи с каспийскими; Талиев (1940), применив метод иммунных реакций преципитации, также установил генетическую близость некоторых байкальских амфипод и губок с каспийскими. Однако нельзя считать сходство между фауной этих двух отдаленных друг от друга водоемов результатом былой связи между ними. Это не подтверждается геологической обстановкой. Но исследование третичных моллюсков провинции Синьцзян (Мартинсон, 1955) показало, что в миоценовых озерных отложениях Хоргоса и Яндцзыхая встречаются как байкальские, так и каспийские формы.

Эти факты указывают на то, что корни байкальской фауны, как и пресноводного элемента каспийской фауны, ведут к единому центру в Центральной Азии.

Очень важно, что в верхнемеловых (туронских) отложениях Гобийского Алтая найдены раковины брюхоногих моллюсков, являющихся, по–видимому, предками как третичных байкальских, так и синьцзянских байкалиид. Эти древние формы нами названы палеобайкальскими.

Можно, таким образом, предположить, что байкалииды, получив свое начало в бассейнах Центральной Азии в верхнемеловое время, в течение палеогена стали расселяться по крупным озерам на юго–запад и северо–восток, попадая в озера Синьцзяна, Северной Монголии и Восточного Прибайкалья в начале неогена.

Новая неолимническая фауна была более широко представлена в обширных водоемах Азии, чем в настоящее время, но она, видимо, обитала только в крупных водоемах, тогда как в небольших, мелководных озерах господствовала преимущественно менее требовательная палеолимническая фауна. Неолимническая фауна, таким образом, обладала более избирательной способностью.

При продвижении неолимнической фауны на северо–восток некоторые представители водных животных сохранились в дальнейшем в виде реликтов в некоторых озерах. Не случайно, например, нахождение байкальской губки — байкалоспонгия в озере Джегетай–Куль в верховьях р. Енисея, моллюсков — хоаномфал и кобельтокохлея — в озере Хубсугул, в Северной Монголии, то есть на трассе развития и распада озерных систем третичного времени. Нахождение таких брюхоногих моллюсков, как фаготия в миоценовых отложениях юга Сибирской платформы и теодоксус в неогене Восточного Забайкалья, тоже не случайное явление.

Зародившись в крупных внутренних бассейнах Центральной Азии и обитая в дальнейшем не в мелких быстро высыхающих озерах, а в сравнительно крупных и более долговечных водоемах, неолимнические формы смогли сохранить свое своеобразие, напоминающее в какой–то мере облик морских животных.

Неолимническая фауна представлена в Байкале моллюсками родов байкалия и лиобайкалия, частью амфипод, вероятно, мшанкой и байкальскими губками. Но в Байкале, как было отмечено, имеется фауна различного происхождения. Помимо представителей неолимнического комплекса, проникнувших в Байкал из Центральной Азии, встречается, несомненно, палеолимническая фауна, широко распространенная в Восточной Сибири еще до появления самого озера. В древний Байкал она могла проникнуть из окружающих водоемов в различное время, не исключена возможность, что часть ее проникла в Байкал и приспособилась к условиям обитания даже позже, чем коренное своеобразное население Байкала неолимнического происхождения.

К палеолимнической фауне принадлежат, несомненно, моллюски рода вальвата, битинии и сферииды.

В комплекс палеолимнической фауны входит, видимо, довольно большое количество байкальских беспозвоночных, в том числе многощетинковый червь (манаюнкия), некоторые амфиподы, олигохегы и другие как бентоническне, так и планктонные формы.

Характерной чертой палеолимнических форм является их широкое распространение по всему земному шару и разорванные ареалы их местообитания.

Помимо этих двух вышеуказанных групп животных, в состав современной байкальской фауны входят еще активные иммигранты и фауна, развившаяся уже в самом Байкале в период его длительного существования. К активным иммигрантам мы причисляем водных позвоночных — рыб и тюленя. Обладая высокой активностью передвижения по рекам, они не были связаны с тем пассивным переносом в Байкал, столь типичным для предыдущих двух комплексов. Их переселение могло быть связано с иными условиями миграции и происходило в иное геологическое время.

Следует отметить, что «морских элементов» в фауне Байкала нет. Л.С. Берг был прав, когда говорил о пресноводном происхождении байкальской фауны; он ошибался только в том, что коренной состав населения Байкала относил к древнему пресноводному элементу, тогда как, наоборот, этот комплекс животных более молодого происхождения. Его верхнетретичная теплолюбивая фауна, широко распространенная в то время по всему азиатскому континенту, никакого влияния на формирование фауны Байкала не оказала и явилась представителем палеолимнического комплекса (униониды, вивипариды, гидробииды). Эта теплолюбивая фауна почти полностью вымерла в период плиоценового и четвертичного похолодания.

Не соглашаясь с термином «морской элемент» Г.Ю. Верещагина, мы должны все же отметить правильность его суждений о разных этапах перехода пресноводных организмов из морской в пресноводную среду.

Понятно, что наш неолимнический элемент, дошедший до Байкала, прошел длительный процесс формирования в пресных водах и поэтому не может быть назван «морским», но в то же время он генетически значительно ближе к своим морским предкам, чем палеолимнические формы.

Своеобразный «морской» облик предков современных байкальских животных объясняется тем, что они, возникнув в огромных внутренних бассейнах Центральной Азии, обладали известными избирательно–экологическими способностями; они вселились и обитали лишь в крупных водоемах длительного существования. Лишь в этих ограниченных условиях они могли сохранить всю свою уникальность и донести ее до современного Байкала.

Источник: Краеведческий сборник, Бурятский филиал Географического общества СССР, вып. III, стр. 43–46, Улан–Удэ, 1958 г.