Кооператив у Озера
Два года назад — весной 2010–го меня угораздило посетить Байкал с делегацией китайских зеленых. Это был тот бурный период, когда по мановению указа № 1 за подписью Путина оживляли Байкальский целлюлозно–бумажный комбинат (БЦБК), а в Иркутске из офиса легендарной общественной организации — «Байкальской экологической волны» — в ходе «борьбы с экстремизмом» изъяли все 9 рабочих компьютеров и завели дело за якобы контрафактный софт.
Самый сложный из китайских вопросов был «Кому теперь выгоден БЦБК?». Коллеги силились понять, в чем выгода от оживления трупа. Но несмотря на серию писем и три дня переговоров, китайцев на БЦБК так и не пустили.
Два года спустя (накануне сессии по Всемирному наследию ЮНЕСКО) я приезжаю на полустанок Байкальск–пассажирский и вижу низенький полуразваленный перрон. Хорошая просторная станция Байкальск расположена не здесь, где живут люди, а в семи километрах — у проходной Байкальского комбината. Система державных ценностей не изменилась. А что изменилось с тех пор, как Путин разрешил запустить комбинат?
Цивилизация на берегу отстойника
Типичное российское кострище с многолетней залежью битых бутылок и грудами пластика — некультурные отдыхающие давно облюбовали заросшую гравийную дамбу в 500 метрах от околицы поселка Солзан — меж отстойниками № 5 и № 6, заполненными шлам–лигнином с БЦБК. Хотя в 100 метрах — за другой околицей поселка — плещется у галечного пляжа сам Байкал. До какой же степени комбинат должен был перемолоть души своих жертв, чтобы для отдыха на природе они стремились на заводской отстойник?..
Когда в 2010–м БЦБК снова засмердел целлюлозными варками, некто, решив, что теперь можно все, стал сливать отходы в старый забитый шламонакопитель № 1, дамба которого на протяжении километра украшает дорогу Москва — Владивосток. При первых же дождях грязная жижа сползла вниз и заполонила главную трассу страны. Несколько месяцев скандалов и препирательств ушло на прекращение этого безобразия. Видимо, вождь тут на «Калине» не проезжал.
Из–за отстойников местные мужички везут на мини–грузовиках мульчу — кору с очищаемых бревен, захороненную здесь 40 лет назад. Кору копают вручную с двухметровой глубины, чтобы затем обсыпать ей бескрайние плантации клубники — главной сельхозкультуры Байкальска и окрестных дач. Раньше кора была бесплатная, но недавно комбинат сдал эти буераки какому–то восточному бизнесмену, и теперь он берет мзду с каждой машины. Но мужички все равно копают, ибо маленький кузов коры можно сбыть в сезон за 3–6 тысяч рублей. За клубникой же на Южный Байкал съезжаются караваны машин из Иркутска и Бурятии — после целлюлозы она, видимо, второй по объему и стоимости продукт местной экономики.
Правда, народную самодеятельность экономическая статистика никак не учитывает: все ее цифры о рабочих местах и местных доходах фрагментарны и касаются только тех, кто зарегистрировал свою деятельность и платит налоги. Но даже эти данные свидетельствуют: роль БЦБК в местной экономике не столь велика, потому что, например, водителю без стажа комбинат платит 10 тысяч в месяц, что в натуральном исчислении составляет 3 кузова мульчи (13 ведер клубники или 30 килограммов соленого омуля). В частности, поэтому в Байкальске не произошло ни социального взрыва, ни экономической катастрофы, когда в 2008 году проржавевший комбинат наконец–таки встал. По данным Центра независимых социальных исследований и образования, семьи работников закрытого комбината в 2009 году зарабатывали только на клубнике 100–140 тысяч в сезон и могли себе позволить сделать ремонт и послать детей учиться.
Малый бизнес как градообразующее предприятие
Но клубничные короли не платят налоги, и посему не способны поддержать муниципалитет города и всю его коммуналку. Выход нашла «Байкальская экологическая волна», предложившая программу развития альтернативного легального бизнеса. В 2009 году была проведена кампания «Создадим будущее Байкальска» — поддержали 9 инновационных проектов местных предпринимателей: лозоплетение, сувенирную лавку, переработку мусора...
И с этого момента и администрация, и люди 15–тысячного Байкальска всерьез поверили, что альтернатива возможна, а Федерация выделила деньги на эксперимент по оздоровлению «моногорода». То, о чем в 2010 году нам робко рассказывали в сослагательном наклонении, работает теперь на полную катушку:
- создана ДЦП «Модернизация моногорода Байкальск», и несмотря на страшную аббревиатуру, в нее вложены первые сотни миллионов рублей;
- 280 бизнесменам выданы ссуды, 838 человек прошли повышение квалификации, активно работает новенький фонд микрокредитования;
- за два года создано более 800 постоянных рабочих мест, в городе уже 476 субъектов малого бизнеса, а доля малых предприятий в общегородском объеме продукции приближается к 40%.
Численность трудоустроенных на БЦБК и занятых в малом бизнесе сравнялась, а официальная безработица упала с 15 до 1.4%.
Хотя не все сферы развиваются так триумфально. Никак не удается наладить переработку ягод, рыбы, дикоросов в экологически чистые продукты для туристов. Практически не востребованы приезжими кафе и рестораны города. Зато Байкальск усиленно ремонтируют за госсчет, меж домами сверкают новенькие детские площадки буржуйского вида. В городе есть даже оппозиционный сайт «Голос Байкала», почем зря кроющий местную администрацию и жилкоммунхоз. По привычке люди безоглядно верят сайту — ну не начальству же верить!
Путину, вновь открывшему БЦБК, местные тоже не поверили, ибо знают, что комбинат — не жилец. И предпринимают невероятные усилия, чтобы обеспечить свое будущее без комбината. За два года, что я не был в Байкальске, серый город расцветился свежим деревом. Кто может, строит отдельную микрогостиницу, а кому не по средствам — надстраивает этаж или обустраивает мансарду. Всего за два года вся недвижимость подорожала на треть, и еще нераскорчеванная сотка на болотистом берегу стоит более 50 000 рублей. Малые и сирые уже практически бесповоротно сделали свой выбор за будущее без БЦБК.
Мираж особой экономической зоны с туристическим уклоном
Только что ушедший от нас архитектор и социальный реформатор Вячеслав Глазычев, к счастью, успел вмешаться в создание Генплана Байкальска. Зам. главы администрации Татьяна Глукман с благодарностью вспоминает, как он «пришел, увидел, посоветовал», и в результате у города есть не груда макулатуры, а жизнеспособный инновационный план территориального развития, созданный профильным «Иркутскгражданпроектом». На празднично–разноцветном плане территория комбината называется «зона развития местной промышленности». А на вопрос о судьбе монстра Глукман уклончиво отвечает, что срок аренды земель БЦБК истекает в 2015 году.
Сердце Генплана — ОЭЗРТТ (Особая экономическая зона рекреационно–туристического типа). Желание развивать туризм именно на юге Байкала связано не только с уникальными условиями (самая вкусная клубника плюс самый глубокий снег на самых красивых горах), но и с освоенностью побережья — здесь хороший доступ к озеру, меньше экологических ограничений.
В ОЭЗРТТ пока записалось 11 резидентов, готовых вкладываться в новые гостиницы и аттракционы, если государство возьмет на себя инфраструктуру. Однако огласив обширные планы, 10 резидентов из 11 публично заявили, что вкладывать ничего не будут, пока государство не решит проблему БЦБК. Либо ОЭЗРТТ — либо БЦБК: либо развитие — либо субсидии на поддержание пещерного производства.
Реально готов продолжать развитие в условиях, приближенных к осадным, только горнолыжный комплекс «Гора Соболиная». Ему деться некуда — он уже давно создан и принадлежит Дерипаске и Сбербанку. Сейчас в составе комплекса — горнолыжные склоны, две гостиницы и спортивный центр с бассейном: накатывается до 80 000 человеко–дней в год, до 3000 человек в день, а в планах довести до 5000 человек в день. Можно кататься с ноября по май, а с мая по ноябрь отдыхать на Байкале.
Высокие технологии как отхожий промысел
Два года назад технолог Ольга Алексеева с гордостью показывала китайцам самое современное предприятие Байкальского побережья — коммунальные очистные сооружения (КОС) Байкальска, в которые государство вложило 580 миллионов рублей (весь туркомплекс «Гора Соболиная» стоит менее 200 млн.). Ступеней очистки 6 (!), из замыкающего озонатора льется практически чистая питьевая вода, но с неубитыми дикими микробами — чтобы как в природе… Такие лаборатории, такая автоматика, такая культура производства! КОС впечатлил даже самого тертого из приехавших китайцев — ветерана борьбы с загрязнением реки Сунгари Чжана Ядуна: нигде ничего не воняет! Но осмотрев все цеха, он задал простой вопрос:
— Сколько тут стоит вода такого качества очистки? Как не знаете? Ну вы же ее кому–то продаете? Кудаааа?! Вы ее в Байкал сливаете? Это же если даже считать, что она по 50 рублей за тонну, то вы сливаете 300 000 рублей в день! Так еще и за слив в Байкал платите 2 миллиона в год? У вас что, психи в руководстве?
Глядя на Чжана, Ольга смущенно призналась, что он первый, кому в голову пришло, что вода эта чего–то стоит. Тот же БЦБК хоть завтра мог бы использовать ее в производстве. Но два года назад комбинат отказался сдавать свои бытовые стоки на КОС и даже вообще попытался этот КОС закрыть, лишив его арендованного у комбината коллектора стоков. Причина проста: КОС — единственное учреждение в окрестностях, способное установить факт сброса неочищенных сточных вод. И такой факт еще в январе 2010–го был установлен и предан огласке. И была драка, и маленький КОС устоял, подпертый мэрией, учеными и экологами, но персонал его лишился доступа на территорию БЦБК, к месту, где начинается слив в Байкал.
Два года спустя, уже подходя к воротам КОС, я ясно ощущаю запах дерьма. Муниципальное учреждение КОС сейчас проходит процедуру банкротства, инициированную БЦБК. Повод к банкротству самый заурядный: из–за задержек коммунальных платежей КОС оказался должен комбинату 8 млн., а комбинат КОСу всего 6 млн. А так как без субсидий сверхтехнологичный КОС заведомо убыточен, то теперь делай с ним, что хошь. И если арбитражный суд удовлетворит требования БЦБК, то самое дорогое и технологичное предприятие в Байкальске пойдет с молотка.
Сам же комбинат — банкрот уже более года, и Авен с Дерипаской пытаются выжать из него последние соки. Для этих господ КОС — всего лишь один хитрый ход в игре, но он сулит массу преимуществ:
- Байкальск, привязанный к комбинату как источнику тепла и горячей воды, за которые он должен десятки миллионов, вновь будет зависеть от БЦБК в очистке собственных стоков;
- контроль над КОС — это еще одна лазейка, чтобы не прекращать сброс в Байкал;
- смешав стоки города и комбината, можно дольше играть в прятки с контролирующими службами, якобы неспособными установить, кто именно загрязняет Байкал;
- КОС реально стоит более 400 миллионов рублей, актив этот можно получить через процедуру конкурсного управления.
Распил ненужного
Альтернативы с комбинатом или без давно уже нет, точка невозврата пройдена еще при владычестве тут Дерипаски, и власти все это знают, но ведут нечистую игру. Уже прозвучало наглое требование выдать собственникам и кредиторам БЦБК «на распил» 5 миллиардов рублей из новой федеральной целевой программы по охране озера Байкал.
Но столь разрекламированный перевод БЦБК на замкнутый водооборот — это миф. Замкнутого цикла нельзя достичь на допотопном оборудовании, притом что БЦБК в среднем ежедневно использовал более 100 000 тонн воды. Такую Ниагару невозможно замкнуть, надо сначала сокращать водопотребление в 20 и более раз, а это принципиально иные технологии, иная дисциплина производства.
Пока наверху что–то пилят, население Байкальска — бывшие и нынешние работники БЦБК боятся крупной техногенной катастрофы со многими жертвами, например, в результате разлива чего–то ядовитого. Это станет закономерным следствием лихих волевых решений и их раболепного исполнения.
Сам БЦБК никого уже не накормит, и если это градообразующее предприятие, то это град обреченный. Заложенное в Генплане функционирование комбината как социального гаранта до 2016 года возможно, только если работники будут заняты ликвидацией связанных с ним рисков, а не производством целлюлозы.
Два года назад Чжан Сян из пекинского Университета природы выразился предельно точно: «Для России, страны, которая первой полетела в космос, ликвидация БЦБК не может быть вопросом. Поэтому делать национальную проблему из устаревшего целлюлозно–бумажного комбината — это не умещается в голове...»
22 июня 2012 г.
Источник: Новая газета
