Трубных наук доктора
Бурятия предлагает протянуть магистральный газопровод по дну Байкала
Председатель «Газпрома» г–н Миллер в октябре 2010 года посетил Бурятию. Высокий гость прибыл с целью подписания договора о газификации Бурятии. Этот день президент республики В. Наговицын назвал историческим, потому что Бурятия более всего обеспокоена сохранением озера Байкал, а газификация республики даст «наибольший эффект по очистке озера Байкал», вследствие перевода котельных на газ и сокращения атмосферных выбросов. Газопровод в Бурятию «Газпром» намерен проложить к 2020 году по маршруту Ангарск — Улан–Удэ — Чита. Ангарск, если кто не в курсе, расположен севернее Байкала, в Иркутской области, а Улан–Удэ и Чита, как назло, южнее озера. Байкал снова оказался не там.
Чтобы отблагодарить высокого гостя за предстоящий труд по «очистке Байкала», на закрытом для прессы совещании бурятская сторона предложила председателю «Газпрома» особо не церемониться и тянуть трубу непосредственно через Байкал. Короче будет. Пресса утверждает, что честь выступить с данным предложением принадлежит директору Байкальского института природопользования СО РАН Арнольду Тулохонову. Алексей Миллер от невиданной щедрости даже слегка опешил: «До сегодняшнего дня я являлся большим скептиком таких проектов. Но вижу, что здесь в республике достаточно много людей, которые к этой идее относятся как к вполне реальной. Мы договорились, что продолжим смотреть на такой вариант. Хотя, подчеркиваю, он вызывает очень–очень много вопросов». «Таких» людей действительно «достаточно много». Не так давно идею прокладки газовой трубы через Байкал предлагал другой выдающийся бурятский ученый, профессор Николай Атанов.
Через неделю в прессе откликнулся директор Лимнологического института СО РАН Михаил Грачев: «…вреда газопровод принести не может. Доказывается это результатами исследований последних 10 лет. У нас есть десятки, сотни публикаций на эту тему. Исследования — наши и других организаций — показали, что со дна Байкала выделяется огромное количество метана в виде газовых фонтанов высотой 800 метров. Байкал все это прекрасно перерабатывает. Это все съедают микробы, микробов тоже кто–то съедает, и экосистема не нарушается. Так что даже в случае протечек вреда природе не будет. Вот от нефтепровода вред может быть, а от газопровода — нет».
Михаил Грачев — тот самый академик, который в 2004 году сам предлагал проложить газопровод из Ковыкты в Китай, и тоже по дну Байкала. Именно ему СМИ приписывают дивный научный вывод: «Газ для Байкала невреден совершенно. Потому что даже если труба с газом лопнет, то газ просто пробулькнется через эту воду, выскочит в атмосферу и вреда экосистеме Байкала никакой не принесет». Этот фундаментальный научный результат явно основан на упомянутых выше сотнях публикаций.
Ученым мужам, наверное, невдомек, что труба, торчащая из Байкала, гигантская просека в тайге и вся газовая инфраструктура вблизи Байкала — штука не более эстетичная, чем смердящий Байкальский ЦБК. Но знать, что главный ущерб природе наносится не тогда, когда труба уже проложена по дну, а на этапе строительства, им бы следовало. А если не знаешь, то не стоит прикидываться экспертом и раздавать интервью. Настоящие эксперты знают, что основное воздействие от подводных газопроводов оказывается при проведении трубозаглубительных работ на акватории, что неминуемо сказывается на всех компонентах экосистемы в районе работ.
М. Грачев, давая свою оценку последствий прокладки трубы, намекает на возможность аварии. «Протечка газа» из подводного магистрального газопровода напоминает скорее взрыв газового баллона на первом этаже высотки, нежели протечку канализации в бараке. Последствия подобного события зависят от множества обстоятельств, а потому плохо прогнозируемы — не то просто окна–двери вынесет, не то весь дом рухнет.
При аварии могут быть выброшены тысячи тонн метана, а концентрация газа в воде достигнет величин, значительно превышающих природный фон. Кроме того, разрыв газопровода сопровождается мощной ударной волной, что в сочетании с экстремальной концентрацией газа может надолго отбить у оказавшихся поблизости микробов всякую охоту обедать. Метан оказывает наркотическое и нервно–паралитическое действием на все живое, а в Байкале водятся не только микробы. Вырвавшийся из трубы под давлением газовый поток поднимет со дна огромное количество донных осадков, которые с пузырями метана окажутся на поверхности Байкала, что может привести к непредсказуемым экологическим последствиям. Если авария случится зимой, сплошной ледовый покров негативные последствия существенно усугубит. А если газ еще и воспламенится...
Этих «если» может быть очень много. Один пример, чтобы проиллюстрировать зависимость последствий аварий на газопроводах от обстоятельств. 4 июня 1989 года, станция Улу–Теляк вблизи Уфы. При прохождении двух поездов взорвался газ, вытекший из расположенного по соседству с железной дорогой аварийного газопровода. Около 800 человек погибли, примерно столько же стали инвалидами...
Если авария произойдет, газопровод придется восстанавливать. Ремонт подводных переходов магистральных трубопроводов сопоставим по сложности и затратам со строительством нового перехода, а это — повторный удар по экосистеме. Учитывая, что подводные переходы — самое слабое место в системе магистральных газопроводов, что глубина Байкала немаленькая, что дно Байкала штука подвижная, что сильные землетрясения на Байкале случаются регулярно — прорыв трубопровода на дне Байкала, вещь вполне реальная.
После января 2010 года уже мало кто вспоминает, что у нас есть «Закон об охране озера Байкал» и «Перечень видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории», которые прямо запрещают строительство магистральных газопроводов на Байкальской природной территории. Вот и в Бурятии, в пылу борьбы за чистоту Байкала, о законах тоже запамятовали. Да и о собственных корнях — тоже...
28 октября 2010 г.
