После Байкальской катастрофы
В памяти каждаго, видевшаго место, где произошла катастрофа, навеки запечатлеется картина, которую представлял берег у Семисосенскаго улуса на острове Ольхоне.
На разстоянии трех верст берег усеян обломками бревен, досок, окованных принадлежностей судна, щепьем, разодранною одеждою и вообще остатками скарба утонувших рабочих. Многие обломки обрызганы кровью. Среди всего этого приковывают внимание несколько человеческих трупов, исколотых обломками дерева, с поломанными костями и разодранною кожею, уложенные на берегу в два ряда.
Вот труп гигантскаго сложения с вытянутыми вперед и вверх руками, с полусогнутыми пальцами, как бы хватающийся за что–то. Рядом с ним женщина так крепко прижала к своей груди кусок стеганнаго детскаго одеяла, что контуры ручных мускулов рельефно обрисовались. Конечно, не одеяло, а ребенка она прижимала к своей груди в момент смерти...
Невольно приковывает к себе внимание труп женщины с застывшим выражением мольбы, у которой три пальца правой руки сложены, по–видимому, для крестнаго знамения. Выше ея лежит мужчина с громадною зияющею раною голени, правильность краев которой напоминает собой вид умелаго разреза хирурга. Не без ужаса останавливаешься около трупа с оторванною кожею с половины спины. Еще большее впечатление производит эта картина, когда убеждаешься, что эти повреждения произошли при жизни. Береговую картину дополняют всюду разбитыя бочки, валяющияся на краю берега и в воде; омули и их остовы положительно заполонили берег, а органический осадок, образовавшийся вследствие превращения того же омуля в кашицеобразную массу, настолько загрязнил воду, что в настоящее время ее никто не решается брать у берега для питья.
В нескольких саженях от описываемаго места Байкал на разстоянии от 11/2 вер. окаймлен высоким каменистым утесом, местами вдающимся в море острою скалою, местами же нависшими над водой (роковое место катастрофы).
Скала эта на высоте пяти саженей, вследствие разбивавшихся о нее волн во время бури, покрыта льдом в виде целаго ряда колоннад с красивыми сводами, сооружению которых, очевидно, помогали стихии и людския жертвы, оставившия кровавые следы. У подножия этого утеса в двух местах, а отчасти и в ущельях, набросаны груды обломков, настолько измельченных, что в одном месте по присутствию части борта, а в другом — веревок, цепи и кусочков невода, можно лишь узнать, что эти щепочки несколько дней тому назад составляли двадцати–саженное мачтовое морское судно.
Взор каждаго с ужасом останавливает здесь человеческий труп, примерзший к скале вверх ногами, и заброшенный туда волнами. Немного подальше от него, на саженной глубине,— два тела, придавленныя камнем,— головою один и конечностью другой. Еще дальше труп человека в щели утеса. И опять труп, заваленный обломками, превратившийся положительно в блин и т.д.
В таком виде найдены 27 человек, из которых у шести установлена личность. Остальные же трупы пока не найдены. С некоторою уверенностью можно предположить, что среди погибших были дети, которых, предполагают, было на судне до двадцати,— были и грудныя.
Из рассказов спасшихся на судне г. Могилевой можно заключить, следующее: вечером 13 октября «Яков», имея на буксире три морских судна и три морских лодки, нагруженных рабочими и бочками с рыбой, благополучно прибыл в «Кочерики» (в 90 верстах от катастрофы). Нагрузивши дров, пароход, по неизвестным для всех причинам, остановился ночевать, хотя ночь была светла и тиха. Утром, несмотря на быстрое падение барометра, предвещавшее бурю, «Яков» со своим буксиром отправился дальше в путь, разсчитывая к вечеру добраться до одного из заливов у мыса Кобылья голова, где суда стоят во время бури.
Едва сделал он верст 50, как стал заметно усиливаться северо–западный ветер, перешедший быстро в бурю, застигнув пароход не доходя 10 верст до Уланханскаго залива, который представляет из себя естественную гавань на северном берегу Байкала, где суда также останавливаются во время бури; но буря настолько уже усилилась и отклонила пароход от севернаго берега, что, поравнявшись с Уланхановской губой (бухтой), он не в силах был зайти туда и вынужден был продолжать путь к Кобыльей голове.
У островов, что против Семисосенскаго улуса на о–ве Ольхоне, около 11 часов ночи, пароходу угрожала опасность быть опрокинутым или же выброшенным на остров. Тогда капитан парохода дал сигнал отдать буксир заднему судну г. Шипунова с тремя морскими лодками. «Яков» далее продолжал путь с оставшимися двумя судами, но, не будучи в силах дальше плыть, капитан приказал отпустить и второе судно г. Могилевой. Имея на буксире лишь одно — «Потапов», принадлежащее пароходству наследников Немчинова, продолжал плыть далее.
Судно Шипунова, захлестываясь положительно волнами, с порывом бури быстро мчалось к описанной выше скале, волоча за собой якоря и барголь (большой якорь на железной цепи). Не доходя 30 саженей до рокового места, якоря, зацепившись за дно, остановили судно и тем самым спасли его от гибели. Лодки же, управляемыя бурятами, знающими местоположение, были выброшены на безопасный берег без человеческих жертв.
Судно Могилевой, остановившись на якорях, стало растягиваться (разламываться); тогда бывшие на нем пассажиры стали готовиться к смерти. Паника была так велика, что никто не помнит, что было дальше.
Люди, бывшие на пароходе, разсказывают, что «Яков», оставшись с судном «Потапов», положительно лежал бортом на воде, кружился, работая в воде лишь одним колесом, другим же в воздухе и был близок к гибели, что побудило капитана отрубить и последнее судно.
Судно «Потапов», кружась в снежной мятели и качаясь в волнах, с быстротою молнии промчалось мимо стоявшаго на якоре судна Шипунова, в пяти саженях от последняго, по направлению к роковому утесу. Задвигались огни, раздались оттуда вопли, моль6ы, отчаянные крики: «караул! спасайте!! тонем!!!» — и в миг все затихло...
В этот же почти момент, когда решалась судьба «Потапова», раздался сильный треск, а потом отчаянный крик людей из выброшеннаго на отмель к берегу судна Могилевой, отрубленнаго от якорей одним из бывших на нем бурятом, хорошо знающим по местоположению, что в этом месте будет спасение. Судно и часть груза разбилось, но пассажиры все спаслись. Обледенелые люди нашли себе приют в юртах ближайшаго Семисосенскаго улуса. Пароход «Яков» сам едва вернулся к Уланхану, где, привязанный к берегу и силою своего пара, спасся.
На третий день к месту происшествия возвратился «Яков» и нашел лишь одно уцелевшее судно, другое до половины потонувшее и горы обломков вместо третьяго. В тот же день пришел на помощь пароход «Феодосий», который, взяв на буксир уцелевшее судно Шипунова, отправился в Лиственичное, а за ним потащился и «Яков».
Отыскивание трупов было поручено местным бурятам; но у бурят нет еще достаточнаго количества лодок для этого дела. Найденные же трупы преданы земле у места катастрофы с соблюдением обрядов православной церкви.
Мы думаем, что позаботятся о награждении тех бурят, которым обязаны спасением пассажиры судна Могилевой и морских лодок.
Очевидец
24 октября 1901 г.
О–в Ольхон,
Семисосенский улус.
Источник: «Восточное обозрение» № 252, 16 ноября 1901 г.
