Кто построил древние сооружения на берегах Байкала?

Закончив фактическую часть моего сообщения, я постараюсь обозреть доступныя историческия данныя с целью попытаться — нельзя ли определить какому народу или каким народам принадлежат древние памятники Иркутской губернии. Но первым затруднением является недостаток таких исторических данных и крайняя отрывочность существующих. Такова история Миллера и Фишера для начала семнадцатаго столетия, история монголов и Чингис–Хана, Рашид Эддина.

Местные жители буряты сооружение городищ и стен на Ольхоне приписывают китайцам, а могилы хара–монголам. Утверждают между прочим, что во втором Черноруцком (Шоно — у бурят) роде осталось душ десятка полтора хара–монголов; одного из них я даже видел и он по лицу отличался от остальных бурят. Несмотря на то, буряты чтут покойных хара–монголов и приносят им жертвы, как богам или заянам (создателям); их называют хори–бурхан; под словом хори можно разуметь и чужой, и хоринский (в Забайкальской области). Чтить покойников буряты способны из одного страха перед мертвым, страха обнаруживаемаго ими и ныне по отношению к своим покойникам; суеверный страх перед хара–монголами старательно поддерживается шаманами из корыстных целей, в разсчете на новыя жертвоприношения; случайныя невзгоды в жизни бурята часто шаман приписывает гневу хара–монгола: — заболеет бурят — хара–монгол наказал, сорвет крышу на новой юрте сильным ветром — хара–монгол, значит, гонит бурята с места, так как юрта, следовательно, построена на могиле хара–монгола.

Русские о этих древностях у Байкала ничего не знают, но там, где им известно нахождение городищ, эти последния приписываются мунгалам. На основании таких показаний нельзя еще делать серьезных заключений ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Обратимся к историческим данным.

По Фишеру¹⁸⁾ к Иркутской губернии приурочиваются следующия племена: а) русские; б) буряты; в) тунгусы; г) якуты; д) монголы и е) китайцы.

Ни городища, ни стены не могут приписываться русским, потому что казаки укрепления делали из дерева: рубили остроги или делали засеки в лесу или окружались обозом, в случае неожиданности нападения; так Бекетов в 1631 году, встретив, при вступлении в бурятскую степь ур. Куленги (у Верхоленска), до 200 человек бурят, сделал в лесу «засеку из дерев и хворосту»; в походе Алексея Бадарева, боярскаго сына, в 1644 г. против бурят из Илимска, русские сделали «из своего обоза в скорости шанцы». Правда, что у Фишера, при сообщении о построении Верхоленска казачьим пятидесятником Мартыном Васильевым в 1641 г., говорится, что Васильев для построения острога выбрал высокий и крутой восточный берег реки, «ибо такия места всегда охотно были избираемы, потому что в оных от наводнений и нападений неприятельских гораздо безопаснее быть можно». Существование такого выбора еще не говорит в пользу принадлежности этих городищ русским, так как последния встречаются в местностях, почти не упоминаемых в истории походов русских против бурят.

Приписывать бурятам сооружение городищ, может показаться вероятным, потому что городища ныне встречаются в области занятой бурятами и в эпоху появления в пределах Иркутской губернии русских в первой половине XVII столетия. Из истории Фишера узнаем, что русские теснили бурят в двух направлениях, вверх по Ангаре и вверх по Лене; в обоих направлениях русские подвигалась с ничтожными силами в 30, 50 или 100 человек, постепенно все дальше и дальше, облагая ясаком побеждаемых бурят, но не столько силою, так как буряты были воинственны, а ласкою. Движение вперед по Ангаре и Лене совершалось одновременно.

Первое сведение о бурятах русские получили в 1622 году, когда буряты в числе 3000 человек появились у р. Кана в Енисейской губернии, но открытыя столкновения начались лишь с 1627 году и в этом году Максим Перфильев с 40 человеками пошел против бурят и дошел до бурятских порогов, но ясака с бурят не взял; в следующем году сотник Петр Бекетов построил Рыбинский острог, близ р. Рыбной, против тунгусов, объехал все пороги и взял первый ясак с бурят у р. Оки. В 1629 году воевода Яков Хрипунов, отправив с устья р. Илима 30 человек на Лену для дальнейших открытий, сам пошел вверх по р. Ангаре и у р. Оки имел сражение с бурятами, которых и победил, но никаких прочных результатов от этой победы не воспоследовало.

Поводом к походу Хрипунова было нахождение казаками у бурят серебра, котораго, говорит Фишер, у диких народов они никогда не видали. «В примечании Фишер разъясняет, что серебро это буряты получали через торги с Мунгалами, или от китайских подданных».

В 1630 г. Максим Перфирьев с 30 казаками при 2 пушечках идет к бурятам с целью устроить острог на р. Оке для подчинения бурят, но острога не строит, а довольствуется 15 соболями в подарок за 2 возвращенных пленников; острог строится только в следующем году и называется Братским; буряты были покойны пока в остроге был Перфирьев, умевший с ними ладить, но с уходом Перфирьева они отказали платить ясак. Фишер объясняет недовольство бурят тем, что буряты прежде сами были «обладателями соседственных тунгусов, с которых и дань брали, а теперь сами сделались рабами и должны платить ясак другим». Недовольство бурят завершилось катастрофой в 1645 году: в остроге были убиты 52 казака с предводителем Дунаевым; вслед за тем последовала из Енисейска посылка отряда в 100 человек, который и усмиряет бурят и распространяет русское влияние вверх до р. Уды к 1639 году.

Движение по Лене начинается Василием Бугором, который из Илима переходил на р. Куть и по ней в Лену, к нему пристают на дороге часть казаков, отправленных Хрипуновым. В 1631 году Петр Бекетов, идя вверх по р. Лене, встретил толпу бурят более чем в 200 человек близ р. Куленги; после стычки, захватив бурятских лошадей, бежал до р. Тутура.

В 1641 г. строится Верхоленский острог Мартыном Васильевым, а в 1647 г. переносится на устье Куленги.

В 1654 году строится Балаганский острог, и в 1658 году от жестокостей Ив. Похабова буряты Булагаты, с Иркута, Белой и Китоя бегут к мунгалам, которые в 1659 году сами приходят, чтобы увести остальных бурят. Остаются следовательно верхоленские и ольхонские буряты.

Во всех столкновениях бурят с казаками, по Фишеру, буряты выходят против русских на лошадях на открытыя места и сами нападают, а не укрываются за валами и рвами, или русские нападают на улусы; буряты были вооружены при нападении на Верхоленский острог, и в других случаях, луками, стрелами, дротиками и саблями и многие были в панцирях. Возможно, что все вооружения выделывались на месте, так как буряты–булагаты умели пользоваться железными рудами.

На Ольхоне в начале XVII ст. жили буряты, на которых сделано было нападение в 1643 г. казацким пятидесятником Курбатом Ивановым; буряты были побеждены, хотя их на острове считалось тогда до 1000 человек, а у Курбата Иванова не более 75 человек; очевидно, что происходила только одна стычка, а не продолжительная борьба, так как после своей победы Курб. Иванов поворотил в Верхоленск, отправив часть отряда к Верхней Ангаре против тунгусов.

Нельзя поэтому предположить, чтобы сооружения делались бурятами и против русских, в виду непродолжительности борьбы, а с другой, потому, что нет указаний, чтобы буряты укрывались за окопами и стенами; наконец сами буряты в пределах Иркутск. губ. недавние пришельцы. Буряты считаются недавними обитателями Иркутской губернии, пришедшими позже тунгусов; оттеснив старинных жителей, на остальных они наложили дань, что подтверждено казаками; вместе с тунгусами были оттеснены и якуты; во время Фишера еще многие буряты Ирк. губ. сохранили войлочныя юрты, вместе с деревянными, хотя по суровости климата войлочныя и были менее удобны, чем деревянныя; в этом обстоятельстве, Фишер видел, что буряты пришли с юга из более теплой страны.

Кроме бурят и русских, вокруг Байкала, в соседстве с изследованной местностью, где оставлены валы, стены и могилы, жили тунгусы, мунгалы и якуты.

Об якутах Фишер на основании преданий якутов и тунгусов говорит, что они жили южнее в соседстве с мунгалами и бурятами, но последними были оттеснены и спустились на плотах вниз по Лене; тут встретили тунгусов, с которыми выдержали столкновение и поселились у Олекмы. Слово Байкал — по–якутски — богатое море. Фишер говорит, что якуты как народ, живущий скотоводством, только войною мог быть принужден поселиться на Лене, берега которой не представляют много травянистых степей за исключением пространства между Олекмой и Якутском; это–то пространство и избрано якутами для поселений.

Якутам можно приписать начертания красною краской у р. Куртуна, так как далее к северу у Якутска на скалах Лены, по устным сообщениям также встречаются подобныя начертания.

О тунгусах существуют указания, что к востоку от Байкала у Баргузина жили степные тунгусы, занимавшиеся скотоводством и по образу жизни сходные с монголами и бурятами, почему и покорить их было не так легко, как тунгусов бродячих, звероловов; посланный Курбат Ивановым унтер–офицер Скороходов с 36 человеками был побит степными тунгусами и вынужден был отсиживаться в зимовье от святок до пасхи. На принадлежность упомянутых сооружений на материке и Ольхоне тунгусам, отчасти, может указывать серебряная серьга, совершенно тождественная с изображенной Миддендорфом тунгузской серьгой на стр. 717 сочинения «Коренные жители Сибири».

Так как бурятския могилы и другия древности приписываются монголам, то это обстоятельство побуждает обратить внимание и на соседния владения монголов в XVII ст. Монголы имели влияние на бурят, что обнаружилось в уводе ими бурят булагатов 1659 году и в показании агининских бурят (р. Анга впадает в Лену справа выше Верхоленска), что они платят дань монголам, живущим по ту сторону Байкала. По ту сторону Байкала монголы показаны живущими к югу от Байкала, где они в сообществе с бурятами дали отпор в 1645 году стольнику Василию Колесникову, помешав ему пристать к берегу; далее монголы оказываются живущими близ р. Селенги, там, где владычествовал в 1645 году князь Турукай–табун, власть котораго простиралась и на южную сторону оз. Байкала; князь Турукай дал пяти казакам, отправленным Колесниковым с устья Баргузина, где тогда же построил острог, немного золота и две серебряныя чаши, сказав, что эти предметы он получает от китайцев; южнее простирались владения монгольскаго князя Цецень–хана, к которому в Ургу ездил Иван Пахабов проведать о серебряных рудах. Цецень–хан указывал на Китай как на страну, из которой он получает и серебро и золото. К югу же от Байкала жил еще другой монгольский князь Култу–цин; его владения лежали к югу от Селенги, между этой рекой и Байкалом, а может быть и по другую ея сторону и, следовательно, к югу от земли князя Турукая. Князь Култу–цин не нуждался уже в красном сукне, оловянных блюдах, медных котлах, топорах и ножах, так как все эти вещи дешевле мог достать из Китая, но нуждался, напротив, в мехах — соболя, бобра, выдры и другой мягкой рухляди.

С большим основанием, чем тунгусам, должны быть приписаны монголам могилы и стены; но время, в которое они жили по северо–западному берегу озера следует отнести к эпохе, предшествовавшей приходу бурят.

Решительное слово, во всяком случае, будет принадлежать дальнейшим археологическим и антропологическим изследованиям; в антропологическом отношении добытый матерьял очень беден, так как приобретен только один череп. В виду малаго числа измеренных черепов из Сибири, известных в литературе по антропологии, я позволил себе в приложении поместить числовыя данныя по измерению вырытаго черепа. Здесь же приведу те выводы, которые вытекают из произведенных измерений и внешняго осмотра.

Череп с сильно развитой glabella и надбровными дугами; несимметричен в задней части; зубы значительно стерты, но зубов мудрости еще не прорезалось, хотя череп принадлежит субъекту взрослому, развитому и перешедшему средний возраст, судя по стиранию зубов и заростанию зубных ячей на левой здоровой стороне; на правой же стороне верхней челюсти замечается прободение, почти заросшее, осталась неправильная щель, отчего зубы правой стороны, болевшей и мало–работавшей, сохранились лучше. Сростание швов наблюдается в задней части темяннаго и по бокам лобнаго. Затылок несимметричен, с более правильно развитой левой стороной.

Измерения показали, что череп сильно развит в ширину, большеголовый, по черепному указателю =88.04, резкий брахицефаль, не высокий, относительно напр. курганных тобольских черепов из Тарскаго округа, описанных проф. Богдановым, широко–скуластый, высоко–орбитный, с средней шириной носа; несомненно монгольский, приближающийся к черепам монголо–бурятским, доставленным из Вост. Сиб. Отдела, по описанию проф. Богданова; от бурятских черепов отличается развитием горизонтальной окружности и большей широко–скуластостью.

Очень вероятно, что строители стен из гнейсовых плит, оставившие следы своих жилищ и могилы на Ольхоне и строители стен на материке, а равно и племя, сложившее многочисленныя могилы по побережью Байкала, в падях и по отрогам Приморскаго хребта, принадлежали к одному племени несомненно монгольскаго типа; существуют некоторыя указания, что строители валов относятся к тому же или близкому народу; указания эти заключаются в нахождении как в бассейне р. Куды, где развиты городища, так и в прибайкальской стране,— так называемых долбленых камней или китайских ступок, по местной номенклатуре. Но был ли этот народ якуты или чистые монголы, по имеющимся данным заключить весьма затруднительно. Желательно, чтобы ближайшее будущее пролило свет на прошлое страны.

Источник: Известия Восточно–Сибирскаго Отдела Императорскаго Русскаго Географическаго Общества, 1881 г., т. XII, №№ 4, 5.