Отчет о геологическом исследовании береговой полосы Байкала

Шаманская гряда

Перейдем затем к гряде Шаманского мыса, составляющей, как сказано выше, узкое и длинное продолжение Похабинской гривы, вытянутое на ONO и расчлененное поперечными ложбинами (начиная с правой ветви долины рч. Талой) на несколько вершин, понижающихся к Байкалу, в который вдается низкая оконечность отрога в виде Шаманского мыса (а на фиг. 3, изображающей эту гряду при взгляде на нее с промежутка между Култуком и устьем р. Култучной).

Гряда эта описывалась уже Чекановским (loco cit. стр. 329–330), сообщившим о ее строении впрочем только общие сведения, именно, что она «состоит главным образом из метаморфических гнейсов и из кристаллического известняка, что там, где является наслоение, оно пересекает гряду; что наклон пластов значителен и что, наконец, ровная и плоская верхняя площадь Шаманского мыса пересекает эти пласты под значительным углом» — данные, которые он считал необходимым передать для доказательства, что формы этой гряды не стоят в связи с особенностями ее внутреннего строения.

Конечную часть отрога, т.е. самый Шаманский мыс (а на фиг. 3) и именно часть его, непосредственно омываемую водой, я осмотрел зимой 1876–77 г., но заметки и сделанные мной рисунки погибли во время пожара вместе с коллекциями и потому о ней могу сказать ныне лишь то, что в оконечности преобладают полевошпатовые породы (слюдяные и роговообманковые, в одном месте с включениями, см. ниже), перемежающиеся и сменяющиеся далее кристаллическим известняком с байкалитовыми и полевошпатовыми продуктами его перерождения, располагающимися частью жиловидно, частью гнездовидно и различными, выклинивающимися узорами, о которых вкратце я упоминал уже в отчете за 1877 г. (стр. 13), приложив там же и некоторые изображения их (фиг. 6); падение пластов крутое и изменчивое также как и простирание. Отвесный, утесистый склон его представляет очевидный результат подмывающего действия волн Байкала, действующих здесь с особенной силой при северо–западном ветре, а один из более устойчивых пластов, подмытых в нижней его части, отделился от скалы в виде большой плиты, прислонившейся к отвесному склону мыса, представляя узкий проход между ней и утесом. Далее, во втором холме гряды (б на фиг. 3), примыкающем еще к Байкалу, к которому он точно также обращает свой скалистый и отвесный склон, обнажаются: сначала кристаллический известняк, затем известково–байкалитовая слоистая порода, падающая очень круто (почти отвесно) на N₂₀O и даже O₃₀S; далее красный кристаллический известняк, а за ним такой же белого цвета с крутым падением на SSW до S₃₀W.

Между этой вершиной и следующей за ней, третьей (в на рисунке) отрог пересекается почтовой дорогой, начиная с которой, в 1879 г. я осмотрел остальную часть гряды, проследовав по ее средней линии (по гребню) до спуска в правую ветвь долины рч. Талой (ключ Тальцы или Курга), откуда именно, как сказано выше, я перешел на Тальскую гриву.

Поверхность отрога оказалась почти совершенно поросшей. Высота ближайшей к дороге вершины (в на рисунке) определена мной в 50.6 метра (160 ф.) над Байкалом; на ней я находил куски роговообманкового гнейса и сланца. Спустя седловину, понизившуюся 42.6 метров, я вышел на следующую вершину (г на рисунке), на которой попадались куски тех же пород, а анероид показал 66.7 метра (218.7') такой же относительной высоты. Седловина, отделяющая эту вершину от следующей, самой высокой (д на рисунке), похожа на речную долину и перерезана еще более глубокой, поперечной к отрогу ложбинкой, дно которой располагается на высоте лишь 42 метров; отсюда начинается подъем. На склоне, поросшем растительностью, я находил куски гранита без слюды и белого кристаллического известняка, а выше и роговообманкового гнейса, после чего я достиг достаточно хорошо развитую террасовидную площадь (д' на рисунке), высота которой оказалась равной 105.5 метра (346'), т.е. вполне совпадающей с высотой террасы, найденной мной на Тальской гриве, со стороны рч. Талой (см. выше), а ее озерное происхождение ясно доказывается уже самим расположением на склоне мысовидной оконечности описываемой горы, при суженном, мысовидном же очертании самой площади (см. ниже). На этой террасе в небольшом острововидном возвышении около ее конца, обращенного к Байкалу, я находил неокругленные куски гранитовидной породы, с примесью роговой обманки или пироксена, а также красный кристаллический известняк, как на Шаманском мысе.

Следующий подъем на склоне, к которому примыкает описанная площадь, ведет на еще более суженную, почти гребневидную поверхность (д'' на рисунке), располагающуюся на высоте 157 метров (414') над Байкалом, причем по своему вообще горизонтальному положению и отношению к высшему пункту горы и эта поверхность является террасовидной, в чем всего лучше убеждает взгляд на ее в профиль, напр., с Тункинской дороги по долине Култучной (см. фиг. 4, на которой буквы имеют то же значение, что и на фиг. 3), но принадлежит к особенному типу террас, который я называю гребневидным (гребневидные озерные террасы, см. ниже), причем к долине Похабихи она склоняется хотя и круто, но равномерно, тогда как со стороны Талой подножие ее сопровождается продолжением низшего уступа (д'). На ней я видел сначала куски белого среднезернистого известняка, гранита и роговообманкового гнейса, который далее выступает и в виде голов, обнаруживающих падение пластов вообще на север. Наконец, гребневидная терраса эта примыкает к склону высшего пункта горы, достигающего 220.5 метров (723') над Байкалом (д''') и снабженного еще небольшим уступиком на высоте 165 метров (541'), заметным впрочем при взгляде на гору с долины Култучной (см. фиг. 4). Высший пункт этот вытянут с SO на NW и отделяется от Похабинской гривы седловины упомянутой выше правой ветви долины рч. Талой, к которой он постепенно склоняется; на нем я видел плохие выступы гнейса и мелкозернистого, слоистого кварца, происшедшего, по–видимому, от соответственного перерождения известняка, встреченного мной в глыбах, вместе с роговообманковым гнейсом и гранитом, на спуск к бухтовидному низовью Талой¹⁵⁾.

Южнее Шаманской гряды, долины речек Похабихи и Слюдянки, о верховьях которых сказано выше, снабжены в свою очередь общим низовьем более трех верст ширины и потому бухтовидным, какими являются и расширенные части каждой из этих долин, ближайшие к общему низовью, причем отрог, отделяющий обе долины, направляясь вообще на NNO и достигая более 610 метров (более 2000') высоты, приближается к Байкалу на расстояние немногим более версты, обращая к нему округленную оконечность.

Река Слюдянка имеет уже весьма древнюю литературу (см. библиографический указатель при сочинении Чекановского), так как она заманивала многих богатством минералов (в том числе и лазуревый камень); несмотря на то, сведения наши о ней, с точки зрения современных требований геологии, можно назвать еще довольно скудными, так как даже в отчете последнего из писавших о всей этой долине, именно у Меглицкого, мы находим правда (Горн. Журнал стр. 33, см. выше), что почти вся площадь, занимаемая долиной этой речки, как равно и Похабиха, занята кристаллическими известняками, которые по Слюдянке перемежаются с гнейсом и слюдяным сланцем и содержат в составе слюду, кварц и пироксен до того обильно, что такие известняки, смотря по их составу и строению, Меглицкий разделяет на группы соответствующие подобным видоизменениям полевошпатовых слюдяных и роговообманковых пород (стр. 35), но что касается простирания этих, круто приподнятых пластов, то об этом вопросе мы находим лишь весьма общее и недостаточно определенное замечание, именно, что оно (т.е. простирание) «параллельное с направлением оси поднятия» и «по мере удаления, в вершине р. Слюдянки изменяется так, что этими линиями лучше всего определяется связь между Хамар–дабанским кряжем и цепью Байкальских гор», между тем как ни связь эта, требовавшая почти меридиональных простираний в промежутке между Иркутом и Байкалом, на оси поднятия, не оказались такими, какими их предполагал Меглицкий; точно также относительно падения пластов и данных, относящихся к истории развития долины мы не находим никаких сведений в имеющейся литературе.

Сам я не углублялся ни по Похабихе (за исключением части ее, ограниченной Шаманской грядой, см. выше), ни по Слюдянке и потому, заметив, что в отроге, отделяющем обе долины, я видел (еще в 1876 г.) со стороны Слюдянки обнажение продуктов байкалитового метаморфоза известняка с прослойками или пластовыми жилами кварца и крутым (до 60°) падением пластов на NNW, сообщу здесь еще несколько слов, касающихся конфигурации ближайших к озеру частей этих долин. Дело в том, что как отрог отделяющий Похабиху от Слюдянки, так и ограничивающий последнюю и ее правую ветвь (долину Улунтуй, известную по нахождению в ней прежних копей слюды, байкалита и мороксита) с правой стороны, представляют более или менее ясно развитые террасовидные уступы на высоте, по–видимому, вполне соответствующей высокой террасе левого берега долины р. Култучной, так что анероид, даже на самом краю уступа, восточнее устья Слюдянки, показал 262.5 метр. (861') над Байкалом (см. ниже). Если вспомним к тому же, что вообще на той же высоте, по дороге к Иркутску, т.е. на склоне горы Култучной (на 4–й версте от Култука) располагаются большие оглаженные и округленные глыбы и что не совсем ясный, но все–таки заметный уступ, соответствующий тому же гипсометрическому горизонту, наблюдается еще в начале северного берега озера, именно, между речками Мыдлянкой и Ангасолкой (или Онгосолкой, от бурятского слова Ангасо или Онгосо, т.е. лодка), о чем я сообщал еще в отчете за 1877 г. (см. также ниже), то очевидно, что вся юго–западная оконечность Байкала является окруженной террасой, наибольшая цифра высоты которой достигает 282.9 метров, т.е. 928 футов над современным уровнем воды в озере. Происхождение этой высокой террасы, вдающейся в бухтовидно расширенные низовья долин, можно приписать только действию прибоя озерных вод, стоявших в то время на соответственной высоте, так как иначе довелось бы прибегнуть разве к гипотезе, что терраса эта представляет собой остатки дна водяной струи, низвергавшейся из каждой долины в Байкале с уступа той же высоты, в виде водопадов, отступательному движению которых следовало бы приписать углубление этих долин до современного положения их дна,— способ, насколько применимый, напр., к системе р. Эльбы, настолько же несостоятельный в отношении к интересующей нас местности, так как распространение террас на восток от оконечности Байкала, при удалении их друг от друга на всю ширину озера, привело бы к необходимости увеличить размеры такого явления до невообразимо грандиозных пределов, способных воспроизвести и соответственную часть долины самого Байкала.

Источник: Записки Восточно–Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Том XII, № 3. Под редакцией правителя дел М.Я. Писарева. Иркутск, 1886 г.