Свобода охоты в Сибири и ея результаты

За последния пятнадцать лет в среде сибирскаго общества все чаще и чаще раздаются жалобы на очевидное уменьшение дичи. Существующее в Иркутске «Общество сибирских охотников» первое серьезно задумалось о значении этого печальнаго явления и еще в 1872 г. ходатайствовало о распространении законов об охоте и на Сибирь.

Сбудутся ли заветныя мечты «Общества сибирских охотников», покажет будущее, а пока мы намерены познакомить с теми причинами, которыя, главным образом, произвели уменьшение количества дичи, а в некоторых местах даже ея уничтожение. Причины эти можно подразделить на две главныя категории: одна из них влияла на обстановку и среду, обусловливающия существование и размножение дичи; другая — лежит непосредственно в самых способах охоты, обусловливающихся отсутствием той регламентации, которая существует в губерниях Европейской России.

Обращаюсь к первой категории причин. Знает ли кто из жителей Европейской России, что такое «палы»? Это громадные лесные пожары, истребившие и истребляющие леса на миллиарды рублей!!!

Следует различать два вида лесных пожаров, а именно: «низовые палы» и «верховые палы». Под именем первых, т.е. «низовых палов», мы подразумеваем пожары, истребляющие засохшую траву (ветошь), хворост, молодую поросль и валежник. «Низовые палы» часто щадят не только строевой, но и дровяной лес. Опустошительность их и наносимый вред лесам прямо пропорциональны количеству того горючаго матерьяла, который находится на поверхности почвы в лесу — каковы: трава (ветошь), хворост, бурелом, валежник, ягодники, тундры. Собственно для строеваго леса с высоко поставленными кронами, они меньше вредны, чем «палы верховые», когда огонь передается по кронам деревьев. Это бывает только при сильном ветре, которым так богата сибирская весна: вспыхнет где–нибудь от «низоваго пала» чаща краснолесья, огонь с невероятною быстротой перебрасывается по хвойной кроне деревьев и истребляет ее на тысячи десятин. Такое море огня, несущагося в девственном лесу на несколько сажен от поверхности земли и опустошающаго всю встречаемую на пути хвою, можно встретить только у нас в Сибири, да в американских пампасах, славящихся ужасом зрелища пожаров степей. Опаленныя хвойныя породы деревьев, разумеется, не производят уже более хвои, а с умиранием лишенных нисходящаго тока корней,— деревья засыхают. В тайге, прилежащей к монгольской границе, по верховьям рр. Иркута, Китоя, Белой, Оки, по разсказам промышленников, есть такия выгоревшия «верховым палом» места. Не долго стоят оголенныя деревья: лишь только умерли и подгнили корни, в первую же весеннюю бурю сваливается весь лес¹⁾. И по такой тайге пробраться нет возможности. Образуется своеобразная сибирская, «таежная» пустыня — дитя лесных пожаров,— пустыня, сплошь устланная деревьями! «Как гребнем причесаны к земле»,— разсказывают промышленники.

Причиною лесных пожаров служат: или костры, разводимые промышленниками и пастухами и оставляемые не потушенными, или пожоги крестьянами весною жнив без предварительной опашки полей, огнища бродяг, костры промышленников и пожоги леса около солонцев. Чрезвычайно печально, что вследствие палов отсутствует возможность естественнаго лесовозращения около населенных мест: вся мелкая «поросль» погибает от огня каждую весну при пожоге жнив, а крупный и дровяной лес вырубается населением на свои потребности. В результате голая, безлесная степь, уменьшение влаги, исчезновение ключей и высыхание речек. Так, например, в Аларском инородческом ведомстве Балаганскаго округа существовали когда–то Харанур и Хига. Речка Харанур впадала в Хигу — приток р. Алари. Теперь нет ни Харанура, ни Хиги, а остались от них только сухия лощины. Лет 25 тому назад на Харануре был мост, поросли камыша, где бурятския дети ловили утят,— тогда как теперь от моста нет и следов, а бывшим руслом Харанура можно пройти, не встретив ни капли воды. По р. Хиге лет 50–60 тому назад сети ставили, а теперь тоже сухая падь. Наконец, село Черемуховское было основано на речке, берега которой густо окаймлялись черемухой, в речке водилась рыба, и впадала эта речка в Ангару у деревушки Макарьевой–Черемуховой. Что же находим теперь? Речка давно пересохла, а близ села Черемуховскаго остались жалкие ключи, которые не в состоянии в засухи дать достаточно селению воды, и, не будь за ними мало–мальски ухода, черемуховцы давно бы были без воды. Что же касается черемухи, от которой получили свои названия речка и единственное большое село Балаганскаго округа, то от нея нет и следов.

Из этих примеров видно, что вследствие истребления лесов не столько топором, сколько лесными пожарами, особенно в верховьях речек и ключей — эти речки и ключи пересыхали. Где были камыши и гнездились утята, остались сухия пади, а на местах бекасиных вылинок скачет «кобылка»²⁾ бич полей, лугов и пастбищ. Вместе со сгоревшими лесами гибли яйца и наседки, гнезда лесной птицы; с выгоранием кедровников падал ореховый промысел, и население лишалось солиднаго подспорья в доходах хозяйства; белка местами исчезала; звери уходили все дальше и дальше, в дебри тайги, пока и там до них не добрались промышленники, не пускали палов и не угоняли их еще дальше.

Здесь мы познакомим в нескольких словах с так называемыми «солонцами», которые отчасти являются причиной истребления тайги. В отрогах Саянскаго хребта, по всему Забайкалью, по Иркутской и Енисейской губернии, в густых, первобытных лесах водится в достаточном количестве изюбрь (Cervus elaphus) — особый вид благороднаго оленя. Рога изюбря доставляют промышленникам сравнительно порядочный доход, так как они за большия деньги покупаются китайцами. Здесь кстати нужно заметить, что идут в продажу китайцам только те рога изюбрей, которые сняты в июне. В это время рога изюбрев, при сравнительно большой величине, покрыты бархатистою шерстью, наполнены кровью и употребляются китайцами как лекарство.

Рога этого зверя в таком периоде роста бывают в июне, когда изюбрь свободно пасется, защищаемый непроходимым лесом. С тою целью, чтобы приманить изюбря к известному месту, промышленники устраивают искусственные «солонцы». Промышленник делает колом на известном пространстве несколько ямок и наполняет их солью, которою и пропитывается окружающая почва. Эту–то приманку находит изюбрь и является полакомиться. Промышленник, желая предоставить изюбрю пастбище близ «солонцев», выжигает окружающий лес для того, чтобы лучше росла трава. Лес горит на громадном пространстве до тех пор, пока огню не встретится какая–нибудь естественная преграда в виде речки, болота и т.п.

Хотя добыча изюбревых рогов и представляет подспорье населению подтаежных местностей, но, принимая во внимание громадный вред от истребления лесов (отчего и самый зверь ставится в невыгодныя жизненныя условия), желательно было бы, чтобы промысел этот принял более культурный вид, как это практикуется в Забайкальской области и на юге Томской губернии. Промышленники этих местностей ловят молодыми изюбрей как самцев, так и самок, помещают их в нарочно для того устроенныя загороди. Изюбри вырастают, плодятся и становятся совершенно ручными. В июне с них спиливают рога. При таком способе добычи рогов не только самый промысел становится на более прочныя основания, устраняя случайности охоты на искусственных солонцах, но и сохраняются леса.

Вторая категория причин, порождающих уменьшение дичи, лежит, как сказано выше, в способах охоты. За не распространением на Сибирь законов об охоте, действующих в Европейской России, здесь в большом ходу у промышленников охота по насту, ловля дичи ямами, кряжами, петлями, слопцами и другими ловушками. В ямы попадают и самки коз, лосей и оленей. Если оне уже пометали детенышей и попадаются в яму, то детеныши гибнут от голода или становятся добычею хищных зверей. При ловле всевозможными ловушками также не редки случаи, что заловленная дичь достается хищникам. При стрельбе коз «на пик», промышленник пикулькой подражает зову козленка, подманивает самок и убивает, а козлята, несомненно, чаще становятся добычей хищника, чем выростают. Подобныя явления прямо зависят от отсутствия закона, воспрещающаго охоту в известное время года. Но не так поражают эти факты незнакомаго с нашими сибирскими условиями, как факт существования промысла зверя по насту. Промысел этот в нашей местности производится в марте месяце, когда начнутся оттепели и верхний слой снега превратится в подобие ледяной коры, сдерживающей человека и собаку, но не сдерживающей козы, оленя и лося. При этом способе охоты животныя заганиваются до полусмерти; ноги их бывают до костей изрезаны ледяной корой наста. Самки в это время не метали еще детей, тяжелы — и ни одна не уходит, уйдут только могутные самцы, да и то с изрезанными и ободранными по колено ногами; вывихи и изломы ног тоже не редкость. Насколько опустошительны эти бойни, вот примеры. В 1875 году незначительныя деревушки близ Иркутска как Олха, Маркова давили коз по насту сотнями, а в 1879 г. истребили почти дотла, что оставалось и появилось с 1875 г. Тогда же в с. Мотском Иркутскаго округа в одну неделю по насту затравили до 500 коз по преимуществу стельных. За Байкалом, в Баргузинском округе в конце 50–х годов три человека загнали по насту и убили 60 лосей, причем промышленники сняли только шкуры и отрубили губы, остальное бросили за невозможностию перевезти в деревню и сохранить! Там же жители села Горячинскаго убили однажды по насту до двухсот лосей! Но вот еще более ужасающий пример. В конце 70–х годов (вероятно в 1879 г.) жители ясачно–крестьянской деревни Балаганки (верстах в 50–ти от города Балаганска по пути на р. Лену) имеющей до 50–ти дворов, охотясь по насту, взяли средним числом по 30 шт. на двор, следовательно погублено было до полутора тысяч голов коз в несколько дней! Зато после такой бойни три года промышленники дер. Балаганки не видывали коз! Примите же теперь в соображение, что вся эта масса погубленнаго зверя в преобладающем большинстве состояла из самок, а счастливо и случайно ушедшие были самцы, притом достаточно искалеченные, чтобы погибнуть от увечий или от хищных зверей, и вы до некоторой степени представите себе картину — поистине безумнаго истребления дичи.

Чем же оправдывается существование такого безумнаго истребления дичи? Решительно ничем. Правда, звериный промысел представляет иногда значительное подспорье для населения,— но промысел своевременный, а не безвременная бойня животных. Приведенныя данныя количества истребленных по насту коз, изюбрей и сохатых (лосей) ясно показывают размер наносимаго вреда этим безвременным промыслом. Оставить в том же положении это безпощадное истребление наших природных богатств невозможно. «Общество сибирских охотников» с приездом в Иркутск бывшаго генерал–губернатора графа Игнатьева снова возбуждало ходатайство о распространении на Сибирь существующих в Европейской России законоположений об охоте, а за последнее время в марте месяце 1891 г., по требованию иркутскаго губернатора, представило его превосходительству свои соображения, применяясь к местным особенностям нашего края, о воспрещении безвременной истребительной охоты и промыслов в Сибири.

Приходится терпеливо ждать того счастливаго времени, когда прекратятся силою закона безпощадное истребление лесов и хищнический промысел полезных и ценных обитателей нашей тайги.

Автор: Ф.Н. Лаврентьев

Источник: «Восточное обозрение» № 27, 30 июня 1891 г.