О ловле омулей на реке Селенге в Сибири

(Статья сия сообщена Г. Щукиным. Издатель, пользуясь, дозволением Сочинителя, сделал поправки в слоге оной и дополнил ее некоторыми сведениями Г. С.)

Озеро Байкал, лежащее в Иркутской Губернии, кроме многих пород рыб, составляющих промысел и пропитание жителей тамошняго края, изобилует еще омулями. Сия рыба принадлежит к роду лососей. Паллас назвал ее Salmo autumnalis. Голова у ней острая, почти коническая, челюсть изподняя несколько длиннее верхней, радужная в глазах перепонка бледножелтая; зубов у ней нет, коими другия рыбы сего рода снабжены; отверстие жабер обширное. Туловище ея тельно, с боков несколько сжато, спина толстая, желобоватая, темносиняго цвета, боковая черта прямая, черными точками означенная; бока белесоватые, чешуя мелкая. Омуль длиною бывает от 6 до 10 вершков, а весом в 3 и более фунта. По уверению знатоков, омули, ловимые при берегах Ледовитаго моря и в верху реки Енисея, отличаются от Байкальских не только величиною, но и разположением плавательных перьев.

В конце Июля или в начале Августа, омули идут из Байкала в безчисленном множестве в реку Селенгу, не опасаясь преследования тюленей или хищных рыб, как некоторые думают; но по естественному побуждению для метания икры, подобно сельдям, стремящимся, кажется, по той же причине в воды теплейшия северных. Несмотря на то, что время сие у поселян есть рабочее, или по Сибирскому названию страдное, множество людей обоего пола и всякаго возраста стекается из окружных селений на берега Селенги; несколько десятков судов приходят из Иркутска и несколько сотен лодок, нагруженных бочками для поклажи омулей, приплывают из отдаленных деревень, лежащих в верх по Селенге. Все они останавливаются в деревне Чертовкиной, находящейся на левой стороне реки Селенги, в 12 верстах от впадания оной в Байкал и в 2 верстах от большой дороги. Сие малолюдное селение, имеющее до 20 дворов жителей, превращается тогда, так сказать, в торговый городок; деревянный гостиный двор его и плетеные из прутьев балаганы наполняются товарами: словом здесь представляется тогда в малом виде единственная в той округе ярмонка.

Само собою разумеется, что для помещения столь многаго числа людей, находящихся в селении домов недостаточно, и потому большая часть из них, в ожидании хода омулей, живут на судах; а как нет определеннаго времени для ловли сей рыбы, то промышленники ожидают наступления оной иногда более месяца. В 1817 году пошла рыба 22 Июля, а в 1818 около 20 Августа. Поелику же Селенга на пространстве 30 верст изливается тремя устьями в Байкал, а при деревне Чертовкиной между разными ея протоками разстояния около 30 верст, то казалось бы, что рыба должна идти равномерно всеми протоками или рукавами; но бывает напротив: она выбирает одну глубже прочих, и как обыкновенно почти все реки, имеющия песчаное дно ежегодно переменяют свою глубину, по сей причине омули идут не редко там, где их совсем не ожидают. Замечено, что они переплывают в одне сутки не менее 20 верст, а по сему иногда случается, что рыбаки упустив омулей, гонятся за ними, и тогда лов бывает самой скудной. Для предупреждения сего, они обыкновенно разъезжают из одной протоки в другую и малыми неводами изпытывают, нейдет ли рыба.

Впрочем рыбаки по многим приметам узнают о ходе омулей; главнейшия же из них: если в неводы начнут попадаться во множестве харьюзы (Salmo Thymallus) и если на реке появятся необыкновенныя стада бакланов, (Phalacrocorax carbo) и чаек (Larus). Харьюзы предшествуют омулям, а бакланы и чайки следуют за ними, дабы пожирать их^*).

С появлением сих показателей, рыбаки разсеваются по тоням и вся Селенга покрывается множеством лодок, кои переплывают из одной протоки в другую, при каждом новом известии о ходе рыбы. Ночью на лодках зажигаются фонари, от чего река усеяна бывает разноцветными огнями — зрелище приятное, к которому присоединяется всеобщая деятельность: суетятся, спешат и с жадностию ловят слова друг у друга. Иные плывут на тони, другие возвращаются уже с лодками, нагруженными изловленною рыбою; покупщики встречают промышленников и стараются на перерыв один перед другим купить привезенных омулей. Между тем женщины и дети, во множестве приезжающие из соседственных селений, чистят рыбу, кладут в бочки и наливают разсолом. В то же время открывается главной торг в гостином дворе и в балаганах, которому хорошой улов рыбы придает деятельность. Каждый рыболов, Русской ли он или Бурят, становится тогда денежным человеком и спешит в ряды для покупки нужных вещей. После всеобщаго безмолвия и упования на будущее, на всех лицах появляется веселость; везде раздаются радостныя возклицания; шумныя толпы бродят по берегу, по лодкам и судам, и все с улыбкою разсказывают товарищам и покупщикам о выгодном промысле своем. Совершенно другая картина представляется при худом улове. Тогда приметны на всех лицах неудовольствие и досада на оплошность; вместо множества лодок видны бывают кое-где не большия артели и разсеянные челны саковщиков.

Для отвращения всяких безпорядков в ловле омулей, приняты Правительством следующия меры: в 10 верстах от устья Селенги назначена межа, ниже которой никому рыбу ловить не позволяют: из опытов дознано, что омули, будучи изпуганы при самом их входе в реку, возвращались в Байкал, от чего и ловля их бывала безуспешна. Все рыбаки разделяются на артели, из коих каждая составляет три или четыре невода. Таковых артелей во время промысла бывает до 100 и более; употребляемыя ими неводы имеют до 200 и более сажен длины. Приезжающий нарочно для сего случая Земский чиновник, дает каждой артели билет, в коем при позволении ловить рыбу, означается обыкновенно число неводов и величина их. Артель, получившая первой билет неводит у самой межи, за нею вторая и так далее. Выше же всех артелей ловят рыбу саками. В прежния времена, когда омулей было несравненно более, попадалось их в одну тоню бочек до 100, а ныне около 20 и даже менее.

Иногда годовой улов омулей простирается до 7700 бочек, или полагая в каждой бочке круглым числом по 1300, более 10 миллионов омулей. Следовательно, если каждую бочку оценить хотя в 50 рублей, то весь улов будет стоить около 400 тысяч рублей. Не взирая на ежегодное значительное изтребление сей рыбы, количество ее столь еще велико, что плавающие в лодках, даже веслами выбрасывают оную из воды.

Неудачная ловля омулей произходит или от того, что главное их руно пройдет ночью то место, где обыкновенно разполагаются рыбаки; или от большой воды в Селенге, от чего рыба сия может разделяться по разным протокам; или напоследок от того, что омули идут по такой протоке, о которой, судя по малости и думать нельзя, чтобы они избрали ее для своего пути. Часто переменяющаяся глубина реки обманывает опытнейших рыбаков.

В 1818 году вода в Селенге во время промысла омулей чрезвычайно возвысилась: все удобныя для выбирания неводов места были оною покрыты; а от сего самой промысел был безпорядочен и невыгоден. Тони обыкновенно разполагаются по косам или низким берегам; но как от разлития воды принуждены были прибирать неводы к крутым берегам, то рыба прежде нежели была привалена к тоне уходила чрез пространство между неводом и дном реки. Тогда оставя неводы все почти принялись за саки. Снасть сия состоит из обруча с длинною рукояткою, к которому приделывается мешок от мережи. Один или два человека выплывают в лодке на средину реки, либо плывут по течению оной, потом становятся на кошку, или верп, опускают сак в воду, ведут им против течения реки и заметив по движению его, что рыба попалась, вдруг вынимают сак и пойманную рыбу кладут в лодку: таким образом вытаскивают, за один раз по 10 и более рыб. В 1818 году почти вся ловля производилась саками.

Изловленную рыбу привозят в Чертовкину: тут очищают оную, кладут рядами в бочки штук до 1000 и более, наливают разсолом и заколачивают дно. Бочки обыкновенно делаются из сосноваго дерева, вышиною в аршин с четвертью, а шириною около аршина.

Доброта омулей зависит от многих причин: во 1, если улов не очень значителен и производится во время жаркой погоды; в таком случае сия рыба, оставаясь долго не соленою, портится: ибо по малому количеству оной бочки не за один раз наполняются. Во 2, если омули по недостатку соли не могут быть хорошо просолены. В 3, если при безпорядочной ловле, будучи изпужаны неводами и саками, несколько дней стоят на одном месте, скрываясь в ямах, где от недостатка движения и пищи, а может быть и от других причин, заводятся у них под жабрами черви и они изпортившись еще заживо, по изловлении весьма скоро подвергаются гнилости. В 4, главнейшая порча омулей произходит от того, что на соление их не обращается должнаго внимания и не стараются об улучшении сей отрасли промышленности. Иногда большое количество изпортившейся рыбы бросают в воду. Может быть недостаток времени и рабочих рук извинят все сии упущения. Впрочем знатоки уверяют, что омули, посоленые на образец сельдей Голландских, превозходят вкусом сих последних.

Цена омулей на месте зависит от избытка ловли их; в 1818 году при самом открытии оной тысяча продавалась по 50 руб. потом унизилась до 25, а к концу возвысилась опять до 50 руб. Покупщики стараются на перерыв один перед другим захватывать в свои руки омулей; от чего и цена им вдруг поднимается.

Соленые омули в бочках развозятся в отдаленнейшия места Иркутской губернии. Они служат почти обыкновенною пищею для простаго народа и средняго состояния людей, особенно во время постов.

Из омулей вытапливают жир, составляющий также немаловажный предмет торговли. Оной идет частию в пищу, а более для разтирания на нем красок, коими покрывают кровли и заборы; сверх того употребляется для ламп и во многих других случаях.

Кроме Селенги, сия рыба в тоже время заходит и в другия реки, соединяющияся с Байкалом, как то: в верхнюю Ангару и Баргузин. Достойно замечания, что в каждой из сих рек ловится своя порода омулей; даже не было примера чтобы Селенгинской омуль попался в Баргузине или обратно. Различие между ими состоит только в одной величине и приметно более для знатока. В помянутых реках, хотя также производится ловля омулей, но не столь значительная, как в Селенге. В иной год бывает Баргузинской промысел выгоднее, а в другой Селенгинской; но никогда не бывают оба в одинаковой степени. В Селенге же производится ловля не только при деревне Чертовкиной; но и по близости всех селений до самой Устькяхты. Несмотря на чрезвычайное изтребление сей рыбы, она во множестве уходит даже в Китай, около 500 верст против течения реки, и оттуда выбросив икру, ослабевшая и почти сонная, течением реки несется обратно в Байкал.

Источник: Сибирский вестник, часть 13, 1821 г., стр. 23-36.