Берег Байкала от Голоустной до устья р. Большой Бугульдейки

В противоположность описанному выше отрезку между истоком Ангары и Голоустной, берег Байкала между устьем последней из названных рек и Большой Бугульдейки принимает в общем северо–восточное направление, обусловливая соответственный изгиб средней части озера, юго–западная половина которой, как сказано выше, вытягивается с запада на восток. Длина интересующей нас части берега, считая по прямому направлению, достигает 63 верст, тогда как по изгибам длина ее увеличится еще почти на 15 верст. Из отношения этих цифр друг к другу можно заключить уже, что береговая линия озера на описываемом протяжении не должна отличаться значительной извилистостью. И действительно, благодаря двум более выдающимся мысам, из которых ближайший к Голоустной,— Хомутовский, располагается почти в конце первой четверти, а другой — Бабушка почти с точностью на половине всего расстояния до Бугульдейки, весь этот отрезок береговой линии разделяется на три главные бухты. Первая из них, для краткости, названа Черским Хомутовской, от впадающих в нее двух соименных речек; вторая, Песчаная или Бакланья, от бухточек и острова того же названия, а наконец третья, самая длинная и всего более врезанная в прибрежье, могла бы называться Харгинской от двух речек того же имени, или Хюрхюро (иначе — Хурхюро) от соименной речки, впадающей в самую глубокую часть бухты. В частности же береговая линия образует здесь только небольшие изгибы, соответствующие множеству второстепенных, нередко довольно живописных бухточек, которые только и различаются местными жителями под различными названиями, хотя многие из них относятся и к категории безымянных. Склон гор в общем значительно более крутой и более скалистый, тогда как полоса прибойного материала (карга у местных жителей) или бичевник, гораздо уже.

Описание подробностей мы начнем с северо–восточной оконечности дельты р. Голоустной, откуда Черский отплыл 23 июня 1879 г. Дельта, как равно и переходящий в нее левый берег долины Голоустной, ограничиваются здесь крутым скалистым склоном, состоящим из обыкновенного (слюдяного) гнейса, переходящего в гранит. Порода эта обнаруживает здесь весьма отчетливое простирание пластов на с.–с.–з. (с.–з. 15°), иногда и на с., с очень крутым наклоном на в.–с.–в. (в.–с. 15°) или в.; она образует собой всю высоту видимого склона к озеру, как равно и покрывающие его россыпи так, что, наблюдая со стороны Байкала, и нельзя было бы и подозревать столь близкого присутствия описанных выше сланцев, которые примыкают к северо–западному склону этой гнейсовой стены, как мы видели это, изучая низовья Голоустной. Поэтому о сланцах этих и не упоминается у прежних исследователей, хотя Меглицкий и видел известняк, развитый сейчас же выше в долине этой реки (низший член сланцев), но считал его принадлежащим одному возрасту с гнейсом, как это видно на его геогностической карте, так как ему не было известно ни существование сланцев по этой реке, ни отношение их к доломитовому известняку, ни наконец положение слоев последнего относительно полевошпатовых пород, образующих здесь только узкую полосу юго–восточного склона Приморского хребта.

В таком же виде и с таким же положением пластов гнейс этот обнажается и далее по берегу озера, который направляется здесь сначала еще на в.–с.–в., а затем на с.–в. В первых двух небольших бухточках открывается по одной небольшой долине, из которых вторая, именуемая Хуртнук, обрезывается на своем устье террасой до 17' высоты над поверхностью Байкала. Пласты гнейса, перешедшего здесь в роговообманковый, а местами и хлоритово–роговообманковый, изогнуты местами в менее сжатые с боков складки с заостренными вершинами. Следующая небольшая бухточка носит название Асогольская, от имени впадающих в нее двух незначительных долин. В бухте этой Черский должен был простоять два дня, вследствие сильного северо–восточного ветра и вызванного им волнения. Асогольские долины разобщаются на устье лишь весьма низким и узким, усеченным концом отрога, обе они сухие и оканчиваются на высоте прибрежной террасы, как и Хуртук и только дно восточного Асагола углублено несколько более, а потому возвышается всего лишь на 7 футов; в верховьях этой долинки струится еще ключ, исчезающий в низовьях. Склоны их, как равно и пересекаемых ими гор, поросли хвойным, преимущественно лиственничным лесом. Высота ближайшего к озеру высшего пункта в отроге по левому берегу восточного Асагола определена Черским в 1014' над Байкалом; в кусках везде попадался только гнейс, иногда с кварцевыми прожилками. Во время этой экскурсии (25–го июня) им найдена кукушка, сидевшая, вопреки известному и даже воспетому обычаю этих птиц, на двух яйцах, лежавших впрочем не в каком–либо гнезде, а прямо на поверхности земли, в незначительном углублении, освобожденном от слоя лежавших здесь сухих хвоев лиственницы; к наседке этой удалось подойти слишком близко, и потому в ее определении не могло быть ошибки, к тому же взяты были и оба ее яйца. На пути к ближайшему мысу наклон пластов гнейса переходит в западный (з.–ю.–з.) и опять в восточный, а долинка, располагающаяся на самом мысе, обрезывается со стороны озера террасой до 17' высоты. За мысом этим находится бухта, называемая Роговиковской, так как вторая из открывающихся в нее небольших долин, занята ручьем Большой Роговик, достигающим 1.5 саж. ширины в устье. Гнейс падает здесь к западу, образуя по–видимому опрокинутую к западу складку, вследствие чего и падение переходит в восточное. Склон Приморского хребта принимает довольно резко выраженный террасовидный характер вследствие целого ряда таких же (т.е. террасовидных) отрогов, отделяющих долины. Отроги эти хотя и не отличаются правильной террасовидностью, так как верхняя их поверхность снабжена местами различными углублениями и небольшими седловинами, но она все–таки более или менее горизонтальна и с высоты около 700' обрезывается крутым склоном к озеру, причем ближе к поверхности последнего, местами наблюдаются следы и другого уступа, впрочем на высоте, не достигающей и третьей части общей высоты склона.

Такими особенностями отличаются все видимые отсюда мысы; около ближайшего из них, Роговикского, вслед за долиной Малого Роговика, располагается утес, известный под названием Ворота. Название это как нельзя лучше выражает действительные особенности этой скалы, составляющей низший террасовидный уступ отрога, так как в ней образовалось отверстие до 2 саженей высоты и более сажени ширины и почти столько же длины; отверстие это пробивает скалу в направлении, параллельном Байкалу, почти на самом уровне последнего и прежде должно было омываться его водами, прибой которых способствовал и выпадению отделившихся частей породы; в настоящее же время проход по этим воротам совершенно сухой и выполнен пробойной галькой, возвышающейся на 1 фут над озером. Порода, из которой состоит этот весьма красивый утес, состоит из хлоритово–роговообманкового гнейса, переходящего здесь и в массивное строение; падение пластов на восток с наклоном до 60°²²⁾. Скала эта в первый раз упоминается в литературе Меглицким²³⁾, передавшим и краткое ее описание; студент Лебедев, плывший для встречи с академиком Георги, как равно и Радде, умалчивают о ней.

Роговиковский мыс, кроме округленной вершинки, лежащей на месте перехода верхней поверхности отрога в крутой склон к озеру, отличается еще отвесным столбовидным утесом, расположенным почти на половине высоты склона. За ним начинается ряд мысов, у которых развиты в длину более низкие террасовидные поверхности, возвышающиеся все–таки местами по–видимому до 300', тогда как высшие уступы отрогов, до 700' высоты, значительно отодвигаются от озера; лежащие между ними бухты подразделяются еще на меньшие вырезки береговой линии, благодаря соответственным мысовидным выступам.

Таким образом первая бухта за Роговиковским мысом отличается тройным изгибом; одна из ее долин обрезывается на высоте около 17'; слоистость гнейса местами извилистая, местами же маскируется, а далее обнаруживает западный наклон. Еще более сложной является следующая бухта, интересная также и в геологическом отношении. Не считая многих сухих долин, открывающихся иногда на высоте террасы (17'), в нее изливаются сначала рч. Еловка или Хашертуй, а далее Нижние Хомуты. До ближайших западных окрестностей устья последней, где находится сухая долинка, известная под названием Дыроватой, в утесах, местами непосредственно омываемых водой, обнажается все тот же гнейс, то с восточным, то наконец с западным падением или же переходящий в неясно–слоистое видоизменение. Между тем, около долины Дыроватой, устье которой располагается на высоте террасы (17' над озером), полевошпатовая порода эта мгновенно сменяется доломитовым известняком, петрографические особенности которого в общем вполне тождественны с знакомым нам уже низшим членом толщи полеозойских сланцев, как, напр., по долине Озерко, в низовьях Голоустной и в верховьях Голоустной и в верховьях рч. Xаргин. Тождество это подтверждается здесь еще и стратиграфическим отношением его к гнейсу, указывающим на неодинаковую древность, но в настоящем случае отношение это представляет еще больший интерес потому, что известняк, как оказывается, выполняет собой довольно широкую (более версты) долину в древнейших полевошпатовых породах, опускаясь и под уровень Байкала. И действительно, как видно из произведенных здесь Черским подробных исследований, плоскость соприкосновения полевошпатовой породы с известняком обнаруживает довольно крутой наклон к северо–востоку, постепенно наклоняясь к озеру и наконец исчезая под его поверхностью, прячем в противоположность указанному выше западному падению пластов гнейса, ясно слоистый, нередко сланцеватый известняк падает здесь на с.–з. (с.–с.–з.) с наклоном до 75°, следовательно вполне несогласно к гнейсу, а так как разрез, представляемый склоном гор направляется здесь почти поперечно к простиранию гнейса и параллельно пролеганию известняка, то несогласное напластование этих пород выражается здесь с еще большей наглядностью, так как слоистость известняка кажется близкой к горизонтальной. В таком виде является юго–западная часть перерыва полевошпатовых пород, выполненного низшим членом сланцевой толщи. Подвигаясь далее, мы видим, что в том же известняке промыта и долина рч. Нижние Хомуты, устье речки располагается на низменном, наносном мысовидном выступе береговой линии, а в самой долине возвышаются громадные утесы того же известняка, в котором на левом берегу виднеется недоступное, по–видимому, отверстие пещеры. На правом берегу речки заметны две террасы, из которых одна достигает только 7', а другая 10' высоты. В гальке, выносимой речкой, найдены куски кварцита как новое доказательство того, что здесь мы имеем дело с толщей сланцев, примыкающих к северо–западному склону гнейсовой полосы и покрывающих ее на протяжении, замеченном нами по системе р. Голоустной, и потому очевидно, что воды, отлагавшие эти сланцы, проникали в бывшую здесь среди гнейсов долину, распространялись по ней и на некоторую часть местности, занимаемой ныне долиной Байкала, о чем в своем месте, будет сказано с большей подробностью, распространяя тот же вывод и на часть прибрежья озера, лежащую между долинами Варначьей и Озерком, где, как нам уже известно, полевошпатовые породы вполне вытесняются как толщей тех же сланцев, так и юрским конгломератом.

Продолжая наблюдать строение склона гор за устьем Нижних Хомутов, оказывается, что тот же известняк (хлоритовый и тальково–хлоритовый) падает здесь уже в противоположном направлении, именно на юго–восток, с наклоном до 45°, а ближе к небольшому мысу, ограничивающему эту бухту, из–под него опять выступают члены полевошпатовых пород, образуя северо–восточный берег этой древнейшей (палеозойской) долины, т.е. перерыва в гнейсовой части Приморского хребта. В этом случае выступает сначала особенное видоизменение хлоритового сланца, а затем уже и гнейс с тем же западным падением пластов, каким он отличался и на юго–западной границе перерыва, как это видно в следующей бухте. Небольшие экскурсии, произведенные Черским в пределах этой интересной местности, убедили его в том, что все высшие части склона образуются палеозойской толщей, покрывшей собой понизившуюся полосу гнейсов.

Ближайшая бухта носит название Верхних Хомутов, так как в восточной ее оконечности располагается короткая долина соименной речки, высыхающей, впрочем, в низовьях. Это та же долина, верховья которой мы видели на перевале через Приморский хребет с источников рч. Оки, знакомого уже нам левого притока р. Голоустной. Лежащий сейчас же за устьем Хомутовский мыс теряет террасовидный тип вследствие весьма постепенного его понижения к уровню озера. Наклон пластов гнейса, представивший в одном месте ненормальный изгиб с падением на с.–з.–с. и с.–с.–в., переходит здесь в в.–с.–в. За мысом берег направляется на с.–с.–в., представляя утесистый и более высокий склон, так как здесь к нему опять подступает высший уступ отрогов; вместе с тем путешественник вступает уже во вторую из упомянутых выше трех главных бухтовидных выемок описываемой части берега, именно в Бакланью. С версту за Хомутовским мысом, около подножия крутого склона, замечается довольно значительных размеров скала, почти уединенная и напоминающая своим очертанием копну сена, впрочем, лишь с некоторого отдаления, так как вблизи правильность ее контуров исчезает. Падение пластов гнейса все в.–с.–в., в одном месте с заметным перегибом на з.–ю.–з., заставляющим полагать, что в тектонике этой части прибрежья могут участвовать сжатые складки, опрокинутые к з.–ю.–з. С этого места открывается лучший вид на всю эту, несколько мрачную, но своеобразно–живописную выемку до мыса Бабушки включительно (см. ниже). Более высокий уступ прежних террасовидных отрогов здесь исчезает совершенно, вследствие чего горизонт зрения закрывается уже высшими пунктами Приморского хребта, в виде целого ряда холостых, плоскоокругленных вершин, от которых нисходит то более пологий и длинный, то более крутой склон, опускаясь сразу до высоты значительно развитого здесь большого уступа, благодаря которому образуется род более или менее обширного, но низкого предгорья. Предгорье это заметно наклоняется к озеру в ближайшей части бухты, где поверхность склона опускается более постепенно, и почти горизонтально в ее северо–восточной части, где оно расчленено на несколько вполне террасовидных мысов, из которых оба Колокольные, ближайшие к мысу Бабушки, отличаются довольно оригинальными особенностями. Несмотря на весьма правильно выраженный террасовидный тип этих длинных мысов, оконечность каждого из них мгновенно возвышается в виде заостренной, неправильно пирамидальной скалы, круто опускающейся к Байкалу, к которому даже несколько наклоняется вершина восточного Колокольного мыса. Отсюда же виднеется и маленький Бакланий остров, не достигающий и половины высоты пирамидальных оконечностей, расположенных за ним Колокольных мысов (см. ниже).

Входя в первую из бухт, лежащих за мысом, с которого сделан этот обзор местности, и обогнув низкую и лесистую оконечность мыса, путешественник сопровождается еще высоким береговым склоном, покрытым местами россыпью гнейса, обыкновенно же поросшим растительностью. Склон этот пересекается только одной глубокой долиной с ключем, известным под названием Шумиха; в выносах ее, кроме преобладающей полевошпатовой породы, наблюдается также и известняк, принадлежащий толще древних сланцев, до которых достигают очевидно верховья этой долины. Там, где появляются неосыпанные выходы коренной породы склона и в ней замечается достаточно ясная слоистость, наклон слоев гнейса везде оказывается восточным (в.–с.–в.), в большинстве же случаев порода переходит в гранитовидное изменение, местами в очковое от вкрапленных в нее нередко округленных полевошпатовых скоплений и напоминающее собой финляндский гранит. Далее начинается уже та низкая часть предгорья, о которой сказано было выше. Порастая густым хвойным лесом, она понижается всего более вблизи собственно Бакланьей бухты, насупротив которой располагается соименный островок, обрывающийся к озеру крутым, нередко отвесным склоном, высота которого ниспадает до 20 футов и в составе которого замечается уже сиенито–гранит, очковый от крупных скоплений полевого шпата. — Некоторые заметки об интересующей нас части прибрежья мы находим и в сочинении Радде²⁴⁾, который, к сожалению, должно быть не пользовался ни подробной картой озера, ни хорошими проводниками, вследствие чего его описание страдает иногда недостатком названий местностей, к которым, относится данное наблюдение. От него мы знаем, во–первых, что одна из живописных скал (но не остров), располагающаяся в расстоянии более 20 верст от Голоустной, носит название Бакланьего камня, не значащееся на известных картах и не упоминаемое другими путешественниками. Кроме того он обращает внимание на существование особых прибрежных площадок, треугольных в очертании, плоских и возвышающихся всего на 2–3' над озером, причем они не обнаруживают связи с какими–либо долинами, а окружаются, напротив, сплошным рядом высоких конических гор (Berg–Kegel). Такие площадки рассматриваются Черским как более или менее амфитеатральные бухтовидные выемки береговых гор, обязанные своим происхождением одному лишь действию волн на соответственно растресканную породу склона прибрежного хребта; таким путем, при благоприятном расположении плоскостей отдельности, образуется немалое количество бухт, тогда как всего чаще процессу этому способствуют еще готовые уже ложбины речных долин, затопленных в устье и расширенных затем волнами. Что же касается до временного положения дна таких площадок над уровнем озера, то явление это объясняется соответственным понижением поверхности Байкала, волны которого и в настоящее время работают во многих местах над образованием таких выемок, омываемых ныне непосредственно водой, как это имеет место и в Бакланьей бухте. Употребленное Радде выражение Berg–Kegel при целом ряде действительно конических гор, которыми обставлена такая площадка на прилагаемом им, хотя бы и схематическом, рисунке, не только не изображает явления этого в его настоящем свете, но способно дать превратное понятие о действительном состоянии вещей, так как горы в этих местах страдают именно отсутствием расчленения, окружая выемку не рядом конусов, а более или менее сплошной стеной с волнистыми или округленными контурами более отдаленных гор, о которых мы говорили уже выше. На площадях таких осушенных ныне бухт Радде находил, кроме лиственничного леса, Geranium, Cypripedium, Spiraea, Pedicularis, Aconitum, Polygala и т.п. растения.

Большая часть Бакланьей бухточки является таким же амфитеатром, непосредственно омываемым водой. Скалистые, почти везде отвесные стены ее достигают с лишком 30' высоты и на уровне озера представляют целый ряд подмытых пещеровидных полостей с нависшими над ними частями скал, долженствующих со временем обрушиться, увеличивая таким образом окружность бухты. Вода, колеблемая бывшим в то время легким волнением, ударяла в своды этих пещерок, издавая весьма странные, глухие звуки, способные навести страх на суеверного пловца, чем еще более омрачался вид этих негостеприимных утесов. Весь амфитеатр этот состоит из серого гранито–сиенита, порфировидного, вернее очкового, от крупных, сферических сростковидных образований (как в финляндском граните), достигающих иногда 50 миллим. в диаметре; пластоватая отдельность породы наклонена на в.–с.–в., местами же как в западном, т.е. Бакланьем мысе. Только небольшая часть этой губы (т.е. бухты), именно, около первого или юго–западного Колокольного мыса, является низменной и поросшей растительностью до уровня воды, и потому только в этом месте путешественник может найти пристань и спасение от застигшего его ветра и волнения. В виду этой бухты, как бы на продолжении ее западного мыса, и в расстоянии около 1.5 верст берега, располагается упомянутый уже выше, скалистый островок, Бакланий камень, посещенный до сих пор только Меглицким и Радде. У первого из названных исследователей мы находим только заметку, что остров состоит из белого, крупно–зернистого гранита, делящегося на огромные кубические отдельности, тогда как Радде передает и подробные наблюдения свои, главным образом, над обитающими этот остров бакланами, громадные стаи которых, снующие около этой скалы, он видел уже с некоторого отдаления. Приблизившись к острову, достигающему около 300' высоты, он нашел его буквально усеянным плоскими гнездами, из которых торчали открытые клювы бакланов–птенцов, заботливо охраняемых родителями. Рассеяв выстрелом взрослых хищников, отлетевших целыми тучами версты за 4 от острова, Радде вскарабкался на утес, чтобы ближе осмотреть эту многолюдную пернатую колонию. Слой птичьего помета покрывал скалу толщиной до 1 фута; на нем лежали остатки мелкой рыбы. Ни былинки травы, ни клочка лишая не было видно на всем этом пространстве, так как от обилия помета упомянутых птиц усыхают даже большие деревья, избираемые ими для пристанища. Поверхность скалы была до того скользкой от свежих извержений, что ходить по ней было не трудно, но даже и опасно. Содержимое различных гнезд показало Радде все постепенные фазы развития корморана (т.е. баклана), начиная с яиц, и только что вылупившихся, еще слепых птенцов, до представителей того возраста, в котором начинают уже сильно прорастать маховые перья. В находимых им теплых яйцах явственно ощущалось пульсирование зародыша. Такая неравномерность развития объясняется тем обстоятельством, что у бакланов самка, сидя на яйцах, кладет в то же время и новые. Пребывание корморанов на этом острове, пишет Радде, продолжается только до тех пор, пока семейная жизнь их обусловливается необходимостью со стороны родителей охранять слабых детенышей, после чего они покидают родной утес и отлетают к прибрежью, в бухты, где жадно выжидают поживу, остающуюся им от рыбного промысла. Осенью птицы эти покрывают целыми тысячами Баргузинский залив и Селенгинскую дельту и снуют стадами около устья Верх. Ангары, где рыболовство особенно развито. В этих местах, как равно в в окрестностях острова Ольхона, видывал их в громадных количествах и Черский, тогда как во всей юго–западной части озера с Бакланьим камнем включительно, он не встречал уже ни одного баклана, хотя Бакланья бухта осматривалась им 26–го июня, следовательно, в одинаковое время года и только четырьмя днями позже, нежели Радде. Глубина озера между берегом и Бакланьим островом оказалась, по измерениям Радде, не превосходящей 8–10 саженей, и потому, благодаря известной прозрачности байкальской воды, дно видно было повсеместно, что же касается самого острова, то Черский считает его отделившейся оконечностью западного мыса соименной бухты. Видимый отсюда склон Приморского хребта уподобляется брустверу крепостного вала, опускаясь в таком виде к террасовидной части прибрежья; такой характер склона, не зависящий от тектонических условий строения гор, создается обыкновенно подмыванием его водой, что и должно было иметь здесь место в то время, когда уровень озера стоял гораздо выше современного и все предгорье это покрывалось водой Байкала до самого подножия высшей части хребта (см. ниже).

Ночь 26–27 июня Черский провел в следующей, т.е. в Колокольной губе, еще более живописной, благодаря описанным выше скалистым и неправильно пирамидальным оконечностям ограничивающих ее соименных мысов. Недоступным берег является здесь, однако, только около обоих мысов, состоящих из такого же гранито–сиенита, как в Бакланьей бухте, только с не вполне совершенной, но очень крупной сферической отдельностью. Эта последняя около озера наблюдается собственно только на западном из двух Колокольных мысов, тогда как на восточном замечается пластоватая трещиноватость, с наклоном плоскостей к западу, следовательно, с простиранием, и здесь совпадающим с простиранием гнейса. В глубине бухты и на прибрежье замечается сухая ложбина, за которой, в некотором отдалении от берега, на поверхности, поросшей отчасти растительностью, отчасти же совершенно обнаженной, можно видеть целый ряд небольших, бугровидных и неправильно столбовидных скалистых выступов, которыми усеяна довольно значительная площадь, напоминая собой что–то вроде кладбища, уставленного оригинальными надгробными камнями. Ближайший осмотр этого «кладбища богатырей» (как выразился один из гребцов Черского, всматриваясь в это загадочное для него явление) показал, что сиенито–гранит обладает здесь неравномерной плотностью вследствие упомянутой выше наклонности к сферической отдельности, причем менее плотные и удобопроникаемые водой части разлагаются и превращаются в дресву, по мере смывания которой обнажаются и выступают наружу глыбы его в форме сфер и их комбинаций, не поддающиеся такому процессу разрушения. Такие более устойчивые части и образуют собой все эти неровности почвы, постепенно обнажаясь из–под смываемой дресвы; некоторые из таких скал, по замечанию Черского, весьма поучительны в том отношении, что, будучи результатом одного лишь неравномерного разрушения породы, они напоминают собой явления, вызванные стирающим действием ледников: таким являются, напр., больших размеров сферы сиенито–гранита, обнаженные описанным процессом только до половины и принимающие потому наружность так называемых «бараньих лбов» ледникового происхождения. Остальная часть поверхности этой прибрежной площади порастает растительностью и лесом, в составе которого участвуют сосна, ель и береза. Со стороны этой бухты, на западном Колокольном мысе, именно, на южной стороне находящейся там небольшой пещерки, где скала омывается непосредственно водой, Черский сделал засечку для обозначения высоты стояния воды в Байкале (26–го июня 1879 г.); горизонтальная черта эта, с стоящей под ней цифрой года, выдолблена на высоте 2 метров над современным ей уровнем воды, считая по отвесному направлению. Это уже вторая засечка, сделанная им на северо–западном берегу озера (первая, как нам известно, находится около рч. Сенной, в промежутке между ю.–з. оконечностью Байкала и истоком р. Ангары (см. выше)); производство этих знаков во время путешествия, впрочем, не всегда зависит ни от желания их нанести, ни от скалистости берегов, так как известно, что даже при самых целесообразных в этом отношении утесах, малейшее колебание воды в озере, т.е. волнение, заставляет уже отказаться от этого дела, под страхом впасть в крупную ошибку. Вот почему Черский избирал для этой цели только минуты совершенно тихого стояния воды, столь редкие на Байкале. Имея в виду возможность осматривания засечек во время высшего стояния воды в Байкале, Черский делал их всегда выше найденного уровня и хотел принять за норму для этой цели отвесную высоту в 2 метра. Местные условия, однако, показали, что делание засечек на одной постоянной высоте сопряжено с немалыми затруднениями, без которых, разумеется, не обойдется впоследствии и каждая проверка высоты стояния воды по этим чертам. Таким образом, по причине своеобразностей утесов, для многих засечек потребовалась различная, неодинаковая высота, цифры которых, означенные как на карте, так и в отчетах Черского, необходимо помнить при проверке. Место для черты на данном утесе избиралось с помощью тонкой бечевки, на конце которой привешивалась свинцовая гирька, прикасавшаяся к поверхности озера, причем для черты необходимо было избирать, разумеется, настолько нависшую часть скалы, чтобы в промежутке между засечкой и водой бечевка нигде не прикасалась к утесу и могла висеть совершенно свободно. Этим путем настолько же упростился и способ проверки, так как для данной засечки достаточно будет только отпустить гирьку на показанную на карте цифру высоты и, приложив один конец бечевки к черте на утесе, замечать положение гири относительно уровня воды.

Вслед за Колокольной бухтой располагается другая, столь же живописная, но гораздо более утесистая, так как только ближе к ее восточному мысу находится удобная пристань, благодаря расположенному там устью сухой долины. Это Песчаная губа, в которую в 1772 г. занесло бурей судно с ехавшим на нем Палласом. В противоположность возвышенному на конце восточному Колокольному мысу, мыс Бабушка, ограничивающий Песчаную бухту с востока, принадлежит уже к правильно–террасовидному типу, обнажая все ту же массивную породу, как и в Колокольной губе, только с более мелкой и неправильной отдельностью. В глубине этой бухты (27–го июня) некоторая часть поверхности воды покрывалась серно–желтым налетом так называемого «морского цвета», т.е. цветочной пыли хвойных деревьев,— явление, о котором подробно сообщено уже нами в одном из предшествовавших параграфов. Бухта Бабушка, в общем похожая на предшествовавшие, располагается уже на крайнем восточном пределе развития описанного выше террасовидного предгорья, так как к ней подступает уже непосредственно склон Приморского хребта, поворачивающего здесь, совместно с береговой линией Байкала, на с.–с.–в. и следующего таким образом на протяжении почти 22 верст до устья рч. Хюрхюро, т.е. до самой глубокой части большой бухтовидной выемки прибрежья, которую мы назвали Харгинской и которая начинается с бухты Бабушки. Эта последняя столь же опасна для плавающих, как и другие, так как только устье одной широкой долины дает доступную пристань. Долине этой соответствует маленькая второстепенная бухточка, в виде маленького амфитеатра, окруженного недоступными скалами до 24' высоты над озером, образующими отвесный склон террасы. Ближайший осмотр упомянутой долины обнаруживает небезынтересные моменты в истории ее развития, указывая вместе с тем, хотя и в миниатюрном масштабе, на значение прибоя волн и захвата ими соответственных частей прибрежья в деле изменения топографических особенностей местности. По наблюдениям Черского, низовья долины направляются под острым углом к береговой линии таким образом, что высоты ее правого берега омываются непосредственно Байкалом и постепенно суживаются по мере приближения к устью долины, где и выклиниваются совершенно. Постепенное подмывание утесов со стороны озера, благодаря неравномерной растресканности скал, действовало между тем с особенным успехом в некотором отдалении к западу от устья нашей долины, захватывая каждый раз соответственную часть высот ее правого берега и образуя в этом месте новую бухтовидную выемку, которая со временем пробила настоящую брешь в отроге, ограничивавшем долину, и достигла таким образом дна последней. Благодаря такому размыву, долина эта сообщается ныне с Байкалом в двух местах: в одном она обращает к озеру свое устье, как это свойственно каждой нормальной долине, в другом же, несколько выше устья, сквозь пролом, образованный размывом, она открывается на отвесный скалистый склон бухты, врезавшейся в область ее дна. Очевидно, что продолжающийся в таком направлении захват прибрежья может уничтожить со временем весь правый берег низовьев этой долины, дно которой в этом месте будет изображать собой только террасовидную прибрежную площадь, наклоненную в сторону бывшего устья долины. С подобного рода явлениями, даже в несколько больших размерах, мы будем иметь случай встречаться еще в приольхонской части прибрежья, теперь же проследим особенности оставшейся части берега Байкала в промежутке между Бабушкой и устьем р. Бугульдейки.

Скалистый берег, непосредственно омываемый водой, продолжается и на следующую, Харгинскую губу с открывающейся в нее долиной соименного ручья. Это тот самый Харгин, до которого Черский доходил сначала по верховьям р. Голоустной, а затем по рч. Морской Колесьме, и с которым мы ознакомились при описании упомянутых маршрутов. Со стороны озера и в низовьях долины этой обнажается сиенито–гранит, иногда с примесью хлорита; порода и здесь является обыкновенно порфировидной и очковой, хотя и более мелкозернистой, нежели в описанных прежде бухтах; куски представителей толщи палеозойских сланцев (кварцит, известняк) можно видеть лежащими и на устье долины, куда они принесены с верховьев ручья. Насколько можно судить по описанию, в котором, впрочем, Радде не передает названия местности, путешественник этот (22–23 июня) должен был ночевать в устье именно этого Харгина, так как он представляет собой единственный в этой местности «небольшой ручей с быстрым течением»; он находил здесь обильно растущими: Ribes, Caltha, Cortusa Matthioli, Rubus saxatilis, виды осоки (Carex) и Umbelliferae. Что же касается Черского, то, кроме описанного выше исследования всей этой долины, он восходил еще на высоты ее левого берега, чтобы ознакомиться с особенностями обращенного к Байкалу склона Приморского хребта. Экскурсия эта показала существование здесь нескольких террасовидных уступов, из которых первый располагается на высоте 108' над озером и отличается незначительными размерами. На втором, более обширном уступе анероид показал 231'; терраса эта, хотя точно также поросшая лесом, как и все остальные, интересна в том отношении, что из–под растительного слоя на ней выдаются некоторые заметно округленные камни местной породы, впрочем с значительно выветренной поверхностью; несколько севернее, на высоте 315', найден третий уступ, затем 77' выше (392' над озером) четвертый, а на высоте 455' и пятый, на котором попадаются большие глыбы сиенито–гранита, хотя и не хорошо обточенные, но настолько все–таки округленные, насколько они бывают иногда и около береговой линии Байкала, так как известно, что не все глыбы, подвергающиеся прибою волн, отличаются великолепно оглаженными поверхностями. Наконец высший, отчасти террасовидный уступ достигнут на высоте 802' над озером, откуда Черский возвратился в палатку, встречая на всем этом пути все ту же полевошпатовую породу.

Такие особенности склона гор в этом месте возбуждали желание проверить их и в некотором, небольшом расстоянии от Харгина, чтобы удостовериться, насколько уступы эти постоянны как в горизонтальном, так и в вертикальном направлении, а так как вследствие небольших размеров террас, поросшего их состояния и значительной высоты их над уровнем озера, с поверхности Байкала можно видеть здесь только самые низкие уступы, поэтому желательно было произвести другое параллельное восхождение на склон Приморского хребта. Для этой цели, пройдя мимо соседней с Харгином бухты, сохраняющей вообще те же особенности, как и предшествовавшие, столь же скалистой и со следами сферической отдельности в сиенито–граните, Черский остановился в следующей за ней, называемой Песчаной (Песчаная 2–я), отстоящей всего лишь около 3 верст от устья Харгина. Бухточка эта отличается достаточно развитой «каргой» (пояс прибойного материала) и потому почти везде легко доступна для высадки; на берегу построено маленькое зимовье, очевидно людьми, заготовлявшими сложенные здесь дрова для Байкальских пароходов; здесь же находится и сухая долинка с устьем, открывающимся на высоте нескольких сажен (более 30') над озером. Терраса эта состоит из наноса, поросшего впрочем растительностью, из–под которой заметно однако, что, кроме полевошпатовых пород, в составе его участвуют также куски известняка и кварцита, принесенные очевидно с более отдаленных высших пунктов хребта. Низший из явственно развитых уступов располагается на высоте 275', он образует собой скалистую террасу, окаймляющую собой бухту и образующую ближайшую часть прибрежья, начиная почти с устья Харгина, причем, по высоте своей, она соответствует здесь всего более второму уступу гор левого берега названной долины (231'), где именно наблюдались округленные камни. Дальнейшее восхождение на склон гор показало, что здесь находится эквивалент и третьего уступа Харгина, на котором анероид показал 328' над Байкалом, следовательно, только на 13' более; нашлись затем следы и четвертой террасы, высотой в 383' над озером (на 9' ниже Харгинской), низведенной здесь, впрочем, на степень террасовидного гребня, благодаря долинам, ее расчленившим; в виде такого же гребневидного уступа найдена и еще более высокая терраса, достигающая здесь 560' над озером, следовательно на 105' выше пятой Харгинской; наконец Черский взошел на уступ, покрытый россыпью сиенито–гранита, где анероид показал 808' над озером, т.е. почти с точностью ту же цифру, какая получена для высшего уступа около Харгина (802'). Далее начавшийся дождь помешал восхождению, давшему все–таки небезынтересные результаты. Очевидно, что террасовидные уступы Приморского хребта имеют здесь довольно значительное горизонтальное протяжение и могут быть отыскиваемы, невзирая на то, что склон этот изрывается долинами; обстоятельство же это, уже само по себе, заставляет принимать такие уступы за результат подмывающего действия воды, стоявшей здесь поэтому поочередно на соответственно высоких уровнях. Если же вспомнить высокую террасу левого берега долины р. Култучной (юго–западная оконечность Байкала) с грядами валунов и галек, залегающих на высоте до 928' над озером, затем округленные и оглаженные глыбы по тракту на горе Култучной, лежащие на высоте 1128', а наконец, в сущности продолжение той же высокой террасы, сопровождающее почти непрерывно всю длину берега озера от с. Култука до истока Ангары и столь отчетливо видимую с Толстого мыса, то все эти данные Черский считает достаточными для того, чтобы причислить к озерным террасам и только что описанный ряд уступов между Харгином и Песчаной 2–й, даже не придавая особенного значения найденным там округленным валунам и глыбам, вследствие недостаточной их характерности.

В Песчаной бухте оканчивается низшая из упомянутых выше террас, образовавшая собой ближайшую часть прибрежья, начиная почти с устья Харгина, и заменяется здесь брустверовидным склоном более высокого уступа, подступившим непосредственно к озеру. За мысом Песчаным склон этот направляется сначала почти прямолинейно, пересекаясь сухой долинкой с устьем на высоте до 20', а затем представляет плоскую бухтовидную выемку вроде амфитеатра, на северо–восточной оконечности которого возвышается мыс Ворота 2–ые. Мыс этот, впервые описанный Черским, образуется невысоким, но террасовидным и скалистым отрогом, весьма похожим на знакомый нам уже мыс Ворота 1–ые, только с двумя террасовидными уступами и совершенно отвесным склоном к озеру; в нем точно также пробито отверстие в виде довольно просторных ворот, основание которых, в противоположность Воротам 1–м, затоплялось водой Байкала (30–го июня) настолько по крайней мере, что один лишь камень на южной стороне Ворот выдавался почти на 25 миллим. (около 1 вершка) над водой, а другой едва показывался ею. Утес этот состоит из господствующего здесь сиенито–гранита, лишенного только сростковидных образований, придававших ему прежде вид финляндского гранита.

Обогнув Ворота, путешественник вступает в длинную (до 13 верст), но в общем очень плоскую бухтовидную вырезку, ограниченную с северо–востока (вернее с.–в. 30°) мысом Хюрхюро и разделенную второстепенными мысами на несколько (до 6–ти) меньших бухточек. Из этих последних всего более интереса представляет третья, считая от Ворот, в которую, кроме сухой долинки с устьем на высоте около 35' над озером, открывается еще глубокая долина, занятая ключем, известным под названием Xурай–Харгин, т.е. сухой (хурай по–бурятски) Харгин.

Главный интерес этой бухты собственно геологический. Из всех предшествовавших изложений мы знаем, что от меридиана озера Косогола и р. Оки и до выхода р. Ангары из Байкала, господствующим направлением (т.е. простиранием) складок, в которые изогнуты пласты древнейших полевошпатовых пород интересующей нас части земной коры, является простирание их с с.–з. на ю.–в., вернее даже с з.–с.–з. на в.–ю.–в.; затем от истока Ангары до долины Варначьей, откуда начинается широкий перерыв в развитии этих пород, выполненный отложениями позднейших вод (палеозойских и юрских), мы видели пласты эти с неправильным простиранием; далее, с окрестностей устья р. Голоустной, где оканчивается упомянутый перерыв, названный Черским Голоустенским перерывом и имеющий, как мы увидим ниже, весьма важное значение в истории развития озера Байкала, складки гнейсовой толщи изменяют свое направление в почти меридиональное, т.е. с.–с.–з. и продолжаются в таком виде, с величайшей правильностью, на протяжении около 25 верст, до западных окрестностей Бакланьей бухты, откуда сиенито–гнейс принял массивное строение и перешел в сиенито–гранит, сопровождавший нас до описываемой ныне бухты. Здесь же, хотя порода эта и не исчезает, а напротив является даже господствующей, продолжаясь до самой глубокой части бухты Хюрхюро (см. ниже), тем не менее, южнее устья Хурай–Харгина, среди нее появляется уже явная слоистость, причем порода, в лице хлоритового гнейса, переходящего даже в хлоритовый сланец отличается уже не с.–с.–з., а северо–восточным простиранием пластов, т.е. таким, какое с тех пор будет уже господствующим по берегам Байкала. Система такого простирания, т.е. направления складок (с.–в. до в.–с.–в., см. ниже), названа поэтому Черским Байкальским простиранием пластов, в противоположность Саянскому, т.е. з.–с.–з., развитому на западе от меридиана истока Ангары; обе же эти системы направления древнейших складок, как мы видели выше, отделяются друг от друга полосой неправильного пролегания или переходной полосой простирания пластов.

Затем, возвращаясь к остальной части описываемого прибрежья, следует сказать, что Хурай–Харгинская бухта ограничивается пологим и поросшим мысом, окруженным каргой, на которой можно видеть немало кусков кварцита, невзирая на то, что ближайшие и видимые части склонов образуются все тем же сиенито–гранитом, иногда красным, иногда же серым; большие глыбы полевошпатовой породы выдаются из воды и далеко от берега, около мыса, указывая на то, что дно озера в этом месте не отличается глубиной. Наконец, спустя еще два низменных мысовидных выступа, путешественник проплывает бухточку с пологими и поросшими склонами гор и достигает ограничивающего ее с с.–в. низменного мыса, с которого, взглянув назад, можно видеть Ворота 2–е на ю.–з. 30°. Это мыс Хюрхюро или Хюрхюре, за которым располагается и соименная бухта, образующая самую глубокую часть вырезки, лежащей между мысом Бабушки и устьем Бугульдейки. Около мыса и в начале бухты прибрежье образуется террасой до 14' высоты и около 1/2 версты шириной, после чего около устья долины Хюрхюро, к берегу опять подступает склон более высоких гор. Горы эти, весьма хорошо обозреваемые с названного мыса до самого устья Бугульдейки, видимо понижаются к долине последней и, начиная с левого берега устья Хюрхюро, являются в виде трех плоско округленных вершин, начиная с которых крутой склон опускается или почти прямолинейно к озеру, как, напр., от ближайшей к Хюрхюро вершины, или же представляет еще высокий террасовидный уступ (вторая вершина), или, наконец, отделяет от себя террасовидный отрог, как напр., образующий правый берег устья Бугульдейки. В склонах этих сначала обнажается порфировидный сиенито–гранит, но в кусках и валунах можно видеть уже хлоритово–роговообманковый гнейс, порфировидный, вернее очковый, от крупных (до 20 мил.) сферических сростков красного ортоклаза, проросшего местами серым полевым шпатом и заключающего мелкие скопления роговой обманки,— одним словом, это слоистое видоизменение сиенито–гранита, напоминающего финляндский гранит. Следует также заметить, что, по наблюдениям Черского²⁵⁾, начиная с мыса Хюрхюро и до устья соименных речек, дно бухты образуется утесистой подводной террасой, во многих местах которой, благодаря прозрачности воды озера, можно отчетливо различать особенности обнаженной там гранитовидной породы, вовсе не покрытой наносом. На продолжении сухой долинки, не доезжая рч. Хюрхюро, как равно и около устья последней, дно бухты сразу чернеет, указывая на подводное продолжение названных долин; между тем склон береговых гор по–прежнему продолжается в виде высокого и крутого бруствера.

Долина рч. Хюрхюро состоит из двух ветвей, разделенных ближе к общему их устью низким зазубренным и узким отрогом более высоких гор, состоящим из красного порфировидного сиенито–гранита; та же порода, переходящая отчасти в неясно слоистый сиенито–гранито–гнейс, образует собой и низшую часть террасы (до 14' высоты), перерезываемой устьем речки, покрываясь сверху наносом. Правая ветвь долины, называемая также От, направляется с запада на восток, тогда как левая или собственно Хюрхюро, следует с с.–с.–з. на ю.–ю.–в. Уже с некоторого отдаления, даже с самого мыса Хюрхюро, внимательное рассматривание гор показывает, что на левом берегу описываемой долины высшая часть горы образуется особой, светлого цвета породой, залегающей на более темной, развитой со стороны Байкала, причем плоскость залегания отклоняется круто в сторону, противоположную озеру, вообще к северо–западу; с устья Хюрхюро условия эти нельзя было видеть по причине местности ближайшего склона, зато в наносе находились многочисленные куски кварцита, известняка и даже глинистого сланца, особенно обильного в выносе правой ветви. Все это служило прямым показанием необходимости экскурсии для определения места соприкосновения более древних (полевошпатовых) пород с толщей позднейших сланцев, подступившей здесь очевидно весьма близко к озеру. И действительно, восхождение по левому берегу ручья От (т.е. правой ветви) обнаружило, что не далее как в версте от Байкала, на высоте 624' над уровнем последнего, сиенито–гранит, образующий более низкую, гребневидную оконечность отрога, отделяющего рч. От от Хюрхюро, покрывается уже серым плотным доломитом с прожилками белого известкового шпата. Порода эта, прослеженная Черским до высоты 866' над озером, является в большей части случаев в осыпанном состоянии, но в местах, где она образует небольшие утесы, не вполне явные слои обнаруживали наклон, изменявшийся от в.–ю.–в. до с.–з. под углом до 50°. Отсюда видно, что доломит переходит и на левую ветвь, т.е. на самую Хюрхюро и образует собой высший пункт гор, отделяющих ее от озера, со стороны которого выступает уже сиенито–гранит, т.е. та более темная порода, которая наблюдалась уже с отдаления. К тому же, невзирая на недостаточность слоистости доломита, отсюда же можно убедиться и в несомненном общем наклоне его толщи к западу, так как в эту сторону видимо наклоняется плоскость покрываемого им сиенито–гранита, который, около озера, достигает уже высоты до 900' над его поверхностью. Таким образом и в этом месте мы видим, что полоса полевошпатовых пород, сопровождающая современный берег Байкала и сузившаяся здесь до 1 версты, играла роль берегового хребта относительно вод, отлагавших толщу сланцев и затоплявших очевидно более низкие части этих гор, вторгаясь в пределы, занимаемые ныне долиной озера (см. ниже). С продолжением сланцевой толщи отсюда к северо–западу мы познакомимся впоследствии из описания маршрута Черского с среднего течения р. Голоустной по системе р. Куртун до р. Большой Бугульдейки, теперь же поспешим к устью этой реки, придерживаясь береговой линии озера, по извилинам которой остается проплыть только 9 верст. На этом протяжении склон гор пересекается только сухими долинками, открывающимися иногда на наносную террасу, возвышающуюся от 7 до 23' над озером, а мысовидный выступ, в расстоянии 3 верст от Хюрхюро, разделяет эту часть бухты на две главные вырезки. В первой из них, не доезжая упомянутого мыса, в утесе и россыпи обнаруживается еще сиенито–гранит, между тем как во второй бухте очковая порода эта переходит уже в хлоритово–роговообманковый, хлоритовый и хлоритово–слюдяный очковый гнейс со сростками до 20 мил. в диаметре и с падением пластов на ю.–в. даже на в.–ю. 30° и 22°, причем ближе к долине Бугульдейки, на гнейсе этом, со стороны Байкала, залегает серовато и желтовато–белый очень мелкозернистый, сахаровидный доломитовый сланец, перемежающийся, как мы увидим ниже (начиная с лев. берега устья Бугульдейки), с полевошпатовыми породами и подчиненными им кристаллическими сланцами; что же касается только что упомянутого местонахождения этой породы, то местами, должно быть вследствие сдвига, она залегает как бы не согласно на гнейсе, хотя обнажения не отличаются здесь достаточной отчетливостью. Между тем толща палеозойских сланцев, подступившая так близко к Байкалу в пределах рч. Хюрхюро, тянется в таком виде еще несколько верст, но начиная с мыса, разобщающего обе бухты, и с пересекающей его долины, в глубине которой породы эти отмечаются даже при взгляде с озера, они довольно быстро оттесняются к северу и северо–западу, как это докажет нам ближайшее ознакомление с долиной Большой Бугульдейки, к которой мы и обратимся.

Источник: Землеведение Азии Карла Риттера. География стран, входящих в состав Азиатской России или пограничных с нею. Восточная Сибирь: озеро Байкал и Прибайкальские страны, Забайкалье и степь Гоби. Новейшие сведения об этих странах (1832–1894 г.), служащие последующими выпусками к русскому тексту Риттера, изданному под приведенным заглавием в 1879 году (дополнение к параграфу 51 Риттера). С.–Петербург, 1895.