Около нас
Причина появления невероятного количества калек в Иркутске
Я не знаю другого города, который поражал бы вас таким количеством разных увечных и калек, как в настоящее время Иркутск.
Куда бы вы ни свернули по его улицам, вы встречаете слепого, безногаго, безрукаго.
Вы невольно обращаете внимание. Вас поражает эта безотрадная картина чужого несчастья.
У двора в почтовую контору расположилась целая группа этих несчастных.
Один вместо рук держит перед собой безобразные обрубки, лишенные пальцев.
При виде этого увечия вы вздрагиваете, если вы человек слабонервный, и невольно шевелите пальцами, желая убедиться, что они у вас на месте.
На лестнице вам опять попадаются эти обездоленные.
Слепые, безрукие. В ожидания подачки, они тихо ведут свои печальные разговоры.
И каждый раз, когда я их вижу, мне совестно перед ними. Совестно за целость и исправность моих членов.
Словно виноват я в том, что мои глаза видят, а руки и ноги в полном порядке.
Вы идете на мелочной базар. Вам стоит свернуть с Большой улицы около Кальмеера и тут, на каждом шагу, имеете случай наблюдать что–нибудь в своем роде.
У большого зеркальнаго окна Второвскаго магазина, где выставлены изящныя дамския шляпки, стоит, прижавшись к стене, слепой. Вместо глаз, которыми душа человеческая глядит на мир Божий, зияют страшныя раны. Лицо мертвое, безжизненное. Словно пустой заколоченный дом, брошенный жильцами.
Что думает этот страдалец? Какия чувства живут в его померкшей душе? Все его внимание остановилось на протянутой руке. В ней, в этой руке, все его помыслы и все вожделения, в ней источник его горькаго существования. Бросьте копейку, и человек заговорит всем своим существом: рука конвульсивно сожмется, губы зашевелятся, по лицу пробежит тихая радость.
Дальше опять слепой. Молодой, краснощекий парень, полный сил и здоровья, но лишенный зрения. При звуке шагов он ежится, еще ближе жмется к стене — ему стыдно, что он, такой сильный, молодой, должен протягивать руку.
И дальше, подвигаясь к базару, на каждом шагу попадаются инвалиды.
То же самое по Арсенальской, по Преображенской и по другим улицам.
Где больше движения, люду, там ютится это бездолье.
При виде такого количества нищих, увечных может показаться, что иркутская публика отличается исключительной тороватостью, что она тепло относится к чужому горю, что потому только все эти слепые, хромые спешат сюда в Иркутск, как к центру благотворительности.
Но это не совсем так.
В 80–ти верстах от Иркутска, по западной линии строящейся Кругобайкальской жел. дор., на тоннельных работах, где скалы рвутся динамитом, там увечатся и уродуются здоровые и сильные рабочие. Это совершалось там в январе, феврале и марте с.г. В эти три месяца текущаго года зарегистровано сотни несчастных случаев.
После динамитных работ, когда разрушенную породу убирали из выемок, случались неожиданные взрывы. От них камни летели во все стороны, убивая и уродуя людей. В породе оставался неиспользованный динамит, почему–то не взорвавшийся в то время, когда рабочие были устранены и были приняты меры для их безопасности.
Пострадавшие, еще живые, отправлялись в больницу. Там их вылечивали, отнимали кому ногу, кому руку, а затем выписывали на волю.
В одной слюдянской больнице в мае на сто больных большая половина была увечных. Так мне объяснил врач Ш., заведующий этой больницей.
После выписки пострадавший плетется в город, заручившись предварительно копией протокола о случившемся с ним несчастии.
Здесь, прийдя в город, он начинает обивать пороги в конторе контрагента. Если рабочие были застрахованы, то его посылают к агенту страхового общества. У агента начинается обычный торг. Потерпевший просит тысячи, за отнятую ногу или выжженные динамитом глаза, ему дают сотни. Страховое общество больше дать не может. Премия была разсчитана на 5 несчастных случаев при одной тысяче годовых рабочих. Так указывала статистика.
На работах по постройке этой дороги, по–видимому, не справлялись со статистикой. Там на 1000 рабочих имело место 155 несчастных случаев.
150 случаев вне всякой нормы и сверх всякаго ожидания. Какая же премия способна покрыть такие убытки?.. И агенты торгуются.
Начинается хождение от подрядчика к агенту. Это хождение продолжается неделю, две, а то оно длится целые месяцы.
Если это слепые, их водят мальчишки или пьяная баба. По дороге они останавливаются, протягивают руку и просят милостыню.
С каждым днем они сбавляют свои требования. Но чаще всего попадают в руки адвокатов. Тогда пишутся условия.
«Я, нижеподписавшийся, и т.д., за что имею получить 20, 30, а то и все 50 процентов с присужденной суммы за увечие, а я, потерпевший, не имею права без согласия моего повереннаго окончить дела миром».
Все эти дела разбираются здесь в Иркутске. И потерпевшие должны быть на лицо, в городе. До решения дел пособий ни от кого они не получают и жить им решительно нечем. Единственная выручка — это милостыня.
Если дело решится в их пользу, то ответчик переносит его в другую инстанцию. Словом, волокита известная.
Число несчастий по числу рабочих на постройке этой злосчастной дороги превзошло самые смелыя предположения. Оно удивило страховыя общества. Испугало их. И правления общества выслали из Петербурга своих инспекторов разследовать дело о несчастиях на месте. Наконец, уничтожили страхования задолго до истечения срока.
Казалось бы, откуда быть такой массе несчастий?
Динамит получался из складов управления работ. Запальщиками допускались люди, испытанные тем же управлением, снабженные свидетельством,— дескать, люди знающие, им и книги в руки. Словом, все, казалось, обстояло благополучно.
А динамит нет–нет, да и выкинет какой–нибудь казус.
Когда нужно, он не воспламенялся, а где его вовсе не ожидаешь, там он и взорвет, убьет, искалечит или ослепит десятки неповинных людей.
Указывали на небрежное обращение с ним, на слабый надзор.
Все это отчасти, может быть, и верно. Но как объяснить, когда динамит не воспламенился от фитиля, а между тем рвался при ударе в патрон ломом или кайлой?
При чем же тут слабый надзор?
Теперь только, когда работы заканчиваются, когда сотни людей, изуродованные, обречены жить Христовым именем, когда после убитых остались вдовы с грудными детьми,— теперь только обнаруживается, что динамит, которым управление работ снабжало своих контрагентов, был плохого качества.
Этот вопрос о плохом динамите поднят в иркутском окружном суде 30–го июля с.г. по делу станового, получившаго увечье на предприятии инженера Бонди.
Ответчик г. Бонди по иску станового привлекает к ответственности управление Кругобайкальской жел. дор. за недоброкачественность динамита, отчего произошли несчастия на его предприятии.
Предстоит сенсационное дело. Управление работ, обязав подрядчиков получать из его складов порох и динамит (§3–й договора с Бонди), снабжало их материалом плохого качества и тем самым явилось косвенным виновником в целом ряде несчастных случаев, и в результате получились сотни искалеченных, изуродованных людей, наводнивших в настоящее время улицы города Иркутска.
У нас на святой Руси установлено традицией:
Все то, что испорчено, что плохого качества, что выбросить нужно, то в большинстве случаев почему–то попадает в казенные склады. Будь то хлеб, овес, сукно или сапоги.
На каком же основании делать было исключение динамиту?
Источник: «Восточное обозрение» № 193, 14 августа 1904 г.
