Протест

Выборы 14 марта окончились рядом существенных поражений для «Единой России», например, на выборах мэра Иркутска, а волна митингов, прокатившихся в следующую субботу по России, показала, что режим не так крепок, как кажется.

Удивительно, что во всех регионах протестное движение вызвано не какими–то объективными обстоятельствами (град, мор, засуха, падение цен на нефть и т.д.) — а конкретными вызывающими ошибками Кремля.

Возьмем, например, поражение выдвиженца «Единой России» Серебренников на выборах мэра в Иркутске. Иркутская область является одним из самых развитых промышленных регионов России — там работают и БрАЗ, и Иркутский алюминиевый завод, и Братская ГЭС, и Братский ЛПК, и Усть–Илимский ЛПК, и Ангарский НПЗ. Такая область должна быть прибыльной. Однако область является дотационным регионом, и Иркутск — один из самых быстро пустеющих городов России.

Это возможно только в перевернутом зеркале путиномики — когда у региона все забирают в центр, а потом чуть–чуть из центра выдают обратно. И символами этого забирания в области традиционно считаются Олег Дерипаска и его покровитель Владимир Путин.

Вот при таком–то бэкграунде и накануне выборов, на которых «Единая Россия» попыталась засунуть считающегося марионеткой Дерипаски братского мэра Серебренников на пост мэра Иркутстка, Владимир Путин и принял решение о запуске Байкальского ЦБК. Это решение трудно расценить иначе как плевок в лицо иркутянам, и самое поразительное в этом плевке — то, что в нем нет никакой экономической необходимости.

Добро бы еще Байкальский ЦБК, отравляющий воды озера, был бы краеугольным камнем в империи Дерипаски, и вопрос стоял бы так: или ЦБК запустить, или Дерипаску обанкротить. Так нет же: в огромной коллекции из десятков и десятков заводов, нахватанных Дерипаской с той поры, когда Путин стал особо его примечать, БЦБК занимает место величиной с мушиную головку.

Добро бы еще речь шла о запуске градообразующего предприятия, и вопрос стоял бы так: либо ЦБК отравляет Байкал, либо люди умирают без работы. Так нет же: пока БЦБК стоял, в Байкальске начал развиваться туризм, и сейчас дело обстоит ровно наоборот: или в Байкальске будет туризм, чистый воздух и работа для населения, или там будет БЦБК для Дерипаски.

То же самое произошло в Калининграде. Регион это край бедный, а машины в нем, благодаря тому, что он расположен на границе, крайне дешевы. Поэтому регион занимает 3–е место в России по количеству автомобилей на душу населения и 28–ое — по уровню жизни. В этой ситуации губернатор Боос повысил транспортный налог на 26%.

Губернатор Боос — человек, мягко говоря, высокомерный, и своего отношения к окружающим не очень скрывающий. Чего стоит только одна его знаменитая фраза, в бытность его главой штаба «Отечества», о том, что семья Ельцина будет завидовать участи семьи Чаушеску. И на калининградских сайтах тут же появились реплики, что если бы губернатор Боос зарегистрировал в Калининграде свой личный самолет, то одни платежи тут же перекрыли бы всю сумму транспортного налога. Началось и обсуждение того, сколько и кому бывший борец с «Единством» заплатил в Кремле за свое назначение.

То же самое — Приморье. В то время как соседний Китай непрерывно растет, Владивосток все пустеет и пустеет, и происходит это не по каким–то объективным причинам, а благодаря искреннему неведению Кремля о том, что в Приморье есть какой–то народишко и что он тоже хочет жить.

В чем состояла экономика Приморья до кризиса? Экспорт рыбы, экспорт леса, экспорт металлолома, импорт машин. Что случилось после кризиса? Импорт машин Путин фактически запретил, чтобы помочь другу Чемезову, распоряжающемуся на «Автовазе», да еще и прибавил, что все, кто в годину кризиса покупает иномарки, суть враг отечества (сам Путин при этом продолжал перемещаться на «мерседесе»).

Экспорт необработанного леса тоже запретили, потом разрешили, но было уже поздно — промышленность встала. Экспорт металлолома позволили было только из Находки — в связи с тем уважительным обстоятельством, что распоряжается находкинским портом тренер Путина по дзюдо.

Рыбу на экспорт потребовали везти на берег, а там выгружать(!) и пересчитывать(!) — распоряжение, которое, конечно, никто не выполняет, но которое показывает, как власть в Кремле относится ко всем этим странным людишкам, которые зачем–то коптят воздух в России.

Из опросов общественного мнения, проводимого Левада–центром, следует, что популярность российского президента (любого, вне зависимости от того, как его зовут) впрямую зависит от цены на нефть. Цена высока — и популярность высока, цена низка — и популярность низка. Это значит, что в принципе режим Путина очень устойчив: он может позволить себе все, что угодно, и по–прежнему быть популярным. Удивительно — но эту устойчивость режима Кремль вполне настойчиво ломает сам, подписывая всякие бумажки, подсунутые хорошими людьми — Дерипаской, Ротенбергом, Чемезовым и пр.

Второе обстоятельство, о котором часто забывают — это качество российского протеста. В Иркутске не победил ставленник Дерипаски, но вместо него победил коммунист. В Калининграде большую часть из 10 тыс. человек, вышедших на улицы полтора месяца назад, составляли коммунисты, а местный лидер «Солидарности» г–н Дорошок быстренько слинял в кусты и начал участвовать в «конструктивном диалоге» с г–ном Боосом. Большинство людей, выходящих на улицы, требует не свободы, а чтобы кто–то сделал им хорошо и счастливо. Режим, который победит в результате такого протеста, вряд ли будет существенно отличаться от путинского — разве что в худшую сторону.

24 марта 2010 г.

Источник: «Ежедневный журнал»