Слово и дело государства. Экологические итоги 2009 года в России

Когда где–то незадолго до наступления активной фазы операции «Преемник–2» первые лица государства начали вдруг демонстрировать неукротимую любовь к окружающей среде, это было воспринято с понятным недоверием: все предыдущие годы правящая команда неустанно ослабляла и демонтировала механизмы, призванные беречь эту самую среду. Однако в 2009 году внимание российских руководителей к вопросам экологии явно вышло за рамки символических поцелуев со спящими тигрицами.

1 августа в Листвянке на берегу Байкала Владимир Путин провел представительное совещание по вопросам охраны окружающей среды. Подобных мероприятий российские премьеры не проводили уже десять лет — с ельцинских времен. Еще удивительнее было то, что на совещание были приглашены представители не карманных, а реальных природоохранных организаций — российских отделений . В итоге им удалось договориться с главой правительства о разработке законопроекта об обязательной экологической экспертизе особо опасных промышленных объектов (напомним, что государственная экологическая экспертиза как отдельная процедура была ликвидирована в России три года назад), об экологизации процедуры государственных закупок и о проведении в 2010 году в России «Тигриного саммита» — встречи глав правительств стран, в которых еще сохранились вольные тигры.

Неожиданно ответственным оказалось и отношение России к самой «раскрученной» глобальной экологической проблеме — изменению климата. Страна не только достойно выступила в Копенгагене, но и приняла Климатическую доктрину и ряд конкретных мер, направленных на ограничение выбросов парниковых газов. С 1 января будущего года для ввозимых в РФ и производимых в ней автомобилей станет обязательным экологический стандарт Евро–4. Диалог федеральных ведомств с экологическими активистами понемногу становится привычным: в рамках одной только подготовке к зимней Олимпиаде в Сочи прошло около десятка совещаний с участием природоохранных НГО. В результате удалось, в частности, снять одну из главных экологических претензий к проекту — убрать санно–бобслейную трассу с Грушевого хребта.

Однако уже осенью общественные организации приостановили свое участие в «олимпийских» консультациях. Главной причиной стало то, что принимаемые на них решения все чаще остаются только на бумаге. Так и не проведены необходимые геологические изыскания в местах сооружения олимпийских объектов — притом, что стройки, возможность которых нужно было выяснить, уже ведутся. Не создана система экологического мониторинга — ее обещают запустить с 2012 года, когда основная часть работ, влияние которых на природные экосистемы должен оценивать мониторинг, уже будет завершена. Без проекта, без экспертизы, в нарушение федеральных законов начато строительство совмещенной (железной и автомобильной) дороги Адлер — Красная Поляна (имеющей, кстати, весьма опосредованное отношение к Олимпиаде, но стоящей почти столько же, сколько все прочие сооружаемые объекты вместе взятые). Чаша терпения НГО переполнилась в октябре, когда активистов и ученых–экспертов, пытавшихся оценить на месте наносимый этим строительством ущерб, задержали «за нарушение пограничного режима». (Пограничный режим на территории проведения Олимпийских игр — сам по себе образец российского административного абсурда, но почему–то ни до, ни после инцидента с задержанием экологов никто о нем не вспоминал).

После демарша экологов федеральные власти, наконец, заметили противоречие между законом и принятой практикой. И решили его в духе известной максимы «если пьянка мешает работе — бросай работу!». 23 декабря 2009 года Дума приняла сразу во втором и третьем чтении законопроект с длинным невнятным названием «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с организацией и проведением XXII Олимпийских зимних игр и XI Параолимпийских зимних игр 2014 года в городе Сочи и развитием города Сочи как горноклиматического курорта». Основной смысл столь спешно принятой нормы сводится именно к тому, чтобы никакие законодательные ограничения больше не мешали олимпийским подрядчикам рубить «краснокнижные» деревья в национальном парке.

Изменение федеральных законов ради одного конкретного проекта само по себе показывает степень уважения «питерских юристов» к институту права. К сожалению, подобное творится не только вокруг олимпийских строек. По мнению директора российского отделения , несоответствие слов руководителей государства реальным действиям — типичная черта политики государства по отношению к окружающей среде. Например, распределение антикризисных финансовых вливаний говорит о том, что российское руководство при всей риторике о «модернизации», «инновационных технологиях» и прочей манне небесной на деле по–прежнему делает ставку на «грязные» производства. (Похоже, что идея «грязного подъема» стала для российских лидеров чем–то вроде религиозного догмата: они продолжают следовать ей, хотя она уже целое десятилетие демонстрирует свою полную бесперспективность.) Вершиной и символом этой политики стала подготовка Байкальского целлюлозно–бумажного комбината (да–да, того самого — он тоже получил государственную помощь!) к запуску в режиме разомкнутого цикла водоснабжения. На днях генеральный директор ОАО «БЦБК» публично отрапортовал, что комбинат готов к запуску и ждет только «изменения списка запрещенных видов деятельности в центральной экологической зоне Байкальской природной территории» — т. е. официального разрешения сливать в Байкал ядовитые стоки. (Правда, в тот же день профсоюзная организация комбината сообщила, что несколькими днями раньше в выпарном цеху взорвалась двадцатикубовая емкость, выбив окна вместе с рамами и покривив несущие конструкции — но руководство БЦБК объявило это злобными измышлениями врагов предприятия. Кто бы сомневался...)

По впечатлениям лидеров российских экологических организаций, непосредственно общавшихся с первыми лицами государства, речь идет даже не о лицемерии — все гораздо хуже. «Они там понимают ситуацию и хотят что–то изменить, но, похоже, не могут преодолеть инерцию системы»,— сказал в частной беседе один из лидеров российского природоохранного движения. Принеся в жертву пресловутой «вертикали власти» все демократические институты, ее архитекторы, как и следовало ожидать, превратились в ее заложников. Действующий глава государства оказывается не в состоянии умерить аппетиты ни одиозного БЦБК (успешно шантажирующего федеральные власти «призраком Пикалева»), ни даже собственных завхозов. Скандальная ситуация вокруг Утриша, где Управление делами президента больше года пытается всеми правдами и неправдами воткнуть новую резиденцию в самое сердце уже спроектированного заповедника, в этом году дважды была подробно доложена Дмитрию Медведеву, причем второй раз — с передачей пакета подтверждающих документов. Ответом пока остается молчание.

Конечно, Утриш — частный случай, вопрос не президентского уровня. Но он интересен тем, что посягательство на единственный в России островок средиземноморской флоры невозможно объяснить ни «потребностями экономического развития», ни «социальным напряжением», ни «престижем страны», ни даже нехваткой средств или злоупотреблением исполнителей. Ничем, кроме простого и понятного желания хапнуть. Так что молчание президента звучит куда красноречивее всех умных и правильных слов об окружающей среде, сказанных российскими начальниками за этот год.

9 января 2010 г.

Источник: «Ежедневный Журнал»