Отчет о геологическом исследовании береговой полосы Байкала

Полуостров Святой Нос

Полуостров Святой Нос, собственно гористая его часть, не обращая внимания на перешеек, имеет неправильно треугольное очертание. Его вытянутый и суженный юго–западный угол образует собой мыс, известный под названием Нижнее Изголовье, составляющий северную границу Баргузинского залива; северо–восточная оконечность, более тупая, носит название Верхнего Изголовья, наконец, усеченный юго–восточный угол примыкает к перешейку. Южная (то же — юго–восточная) сторона полуострова, дугообразно вогнутая, образует северную границу Баргузинского залива; она самая короткая, именно 28 верст, измеряя по прямому направленно от Нижнего Изголовья до ближайшего угла Курбулика, т.е. Чивыркуйского залива (23 версты в пределах одного лишь Баргузинского залива); северо–западная самая длинная, 52 версты по прямому же направлению от Нижнего до Верхнего Изголовья, плоско–вогнутая в юго–западной и значительно выпуклая в северо–восточной своей части и наконец восточная его сторона, обращенная к материку и Курбулику выпуклая и с весьма извилистой береговой линией, достигает 33 верст такой же длины, т.е. от Верхнего Изголовья до угла Курбулика около перешейка. Следующие цифры длины береговой линии всех трех сторон полуострова показывают отношение береговых изгибов к сообщенным выше хордам и дают вместе с тем окружность гористой части Святого Носа от одной стороны перешейка к ближайшей другой. Для Баргузинской стороны длины береговой линии, цифра эта равняется 26 верстам (хорда 23 версты); для северо–западной 55, а для восточной 54 верстам; вся окружность, следовательно, равняется 135 верстам, насколько можно доверяться далеко еще недостаточным съемкам. Высота Святого Носа, по–видимому, превышает несколько 4000 футов (до 1300 метров) над уровнем Байкала. Конфигурация его изучается всего лучше с некоторого отдаления, разумеется, если кто не мог взять на себя труд посещения всех высших пунктов этой местности и потому нижеследующие сведения по этому вопросу я почерпываю из заметок, деланных с различных, более или менее отдаленных пунктов как Баргузинского залива и Курбулика, так равно и открытой части озера. Так, напр., южный берег Баргузинского залива, как равно и береговая линия около гор южной границы дельты дают весьма хороший вид на южный склон полуострова, представляя великолепный профиль этой его части, изображенный мной на одном из рисунков, приложенных к отчету за 1877 г. (фиг. 10–я). На этом разрезе (подробности см. ниже) Святой Нос является столовой горой с почти прямолинейным и горизонтальным контуром высшей поверхности и резко отграниченными от нее, довольно пологими и длинными (?) к Нижнему Изголовью и Курбулику, где впрочем в действительности, склон этот более короткий и крутой нежели западный, а кажущаяся его пологость и длина зависит от того, что с пункта наблюдения⁶¹⁾ в поле зрения входит и значительная часть пологого восточного склона полуострова до Курбуликского мыса (см. ниже), а более высокие горы, виднеющиеся из–за этого пологого склона (зубчатость их, следует заметить, создана литографией), принадлежат уже северо–восточной части Святого Носа. Такой столовидный разрез южной части Носа, при взгляде на него, прибавим даже с расстояния до 20 верст и более, к тому же как на меридиане Нижнего Изголовья, так и на меридиане Курбулика, не может не указывать на более или менее соответственные ему особенности ближайшей к этому склону части верхней поверхности гор; но если бы кто хотел судить по этому разрезу о конфигурации полуострова вообще, тот впал бы в грубую ошибку, так как при взгляде на него, напр., с Курбулика (Чивыркуйский залив), именно с острова Буркан (см. ниже), с которого сделан прилагаемый рисунок (фиг. 54), является совершенно другая картина. Высшая часть поверхности Святого Носа кажется отсюда длинным гребнем, расположенным вообще ближе к средней линии длины полуострова и потому значительно отодвинутым от береговой линии, в особенности в средней части, вследствие чего направление гребня является не прямолинейным, а несколько изогнутым, с вогнутостью, обращенной на восток–юго–восток. Не представляя смелых и зазубренных контуров, он значительно понижается несколько южнее средней части длины, довольно круто склоняясь на восток, к более низким, поросшим отрогам, образующим несколько террасовидное предгорье и все мысы этой стороны полуострова (см. фиг. 54). Несколько более обособленные, хотя и недостаточно острые вершины наблюдаются в северо–восточной части гребня (за пределами рисунка), где на его склоне находятся и котловинообразные верховья некоторых долин, а к Верхнему Изголовью хребет понижается несколько уступовидно и круто опускается к береговой линии. Наконец, осмотр Святого Носа с его северо–западной стороны, которому мне, к сожалению, значительно мешали облака, покрывавшие то ту, то другую часть гор, показал все–таки, во–первых, что высшие точки располагаются здесь значительно ближе к берегу, нежели на восточной стороне, и представляют поэтому более короткий и крутой склон к береговой линии, а во–вторых, что и здесь, вслед за высокой северо–восточной частью, отличающейся тоже несколько более ломанной линией контура, а также и котловинообразными верховьями долин, южнее Ушканьих островов, следует более низкая часть, даже с почти совершенно прямолинейным и горизонтальным верхним контуром, причем необходимо заметить, что склон этой изношенной части, поросшей лесом, как и остальные, изрыты долинками, не представляющими котловинообразных расширений и только разветвляющимися в верховьях. При взгляде на них с расстояния 7 или 8 верст от берега (см. фиг. 55, рисунок, сделанный с парохода), откуда, при соответственном освещении, густая древесная растительность до того сливается в однообразный зеленый покров, что склон этот кажется почти совершенно безлесным и поросшим только травой, долинки эти являются совершенно тождественными с теми, которые г. Крапоткин считает характеристическими для местностей, покрывавшихся ледниками, я же рассматриваю их, частью как древние долины с весьма изношенными и потому округленными склонами, частью же как долины, проложенные в мягких или легко разрушающихся породах (см. ниже), обстоятельство, ведущее к такому же, но весьма скорому округлению склонов, невзирая, в обоих случаях, на выпуклость, вогнутость или прямолинейность последних в разрезе. Прибавлю также, что долины эти не представляют собой какой–либо образцово–законченный тип, случай, в котором только они могли бы считаться характеристическими для какого–либо особенного образа их происхождения, а являются в таком виде только с отдаления, которое, как известно, смягчает и стушевывает даже значительные неровности высших частей их склонов, делая недоступным для зрения низшие части последних, вследствие чего такими могут казаться долины весьма различного характера, в особенности поросшие древесной растительностью, как в нашем случае⁶²⁾, лишь бы только разобщающие их отроги не были гребневидными или не отличались альпийской конфигурацией.

Далее на SW, как видно на том же рисунке, изношенная и понизившаяся часть гор сменяется значительно более высокой, с альпийскими пиками, приближающимися и к самому склону, после чего вершины хотя и округляются и почти исчезают (фиг. 56), но склон, получая пологое предгорье, состоящее из наноса горных потоков, изрезывается рядом параллельных, желобовидных долин, разобщенных гребневидными (крышевидными) отрогами, из которых каждый обрезывается со стороны Байкала очень крутой, треугольной площадкой (а а) с вершиной, обращенной к гребню отрога, с которым ее плоскость образует значительный угол, основанием же к упомянутому выше наносному предгорью, причем, как видно и на рисунке, все эти площадки располагаются в одной плоскости, как будто оканчиваемые ими отроги усечены одним ударом длинного режущего орудия.

В отчете г. Крапоткина об Олекминско–Витимской экспедиции (стр. 290) читаем, что могучие древние ледники, спускаясь в долины р.р. Ципы и Муи «углубили эти долины и, нажимаемые к северу массой льда, спускавшегося с Витимского плоскогорья, придали им обрывистые, резкие очертания, которые мы замечаем в Северно–Муйском хребте, на склоне, обращенном к долине Муи, к плоскогорью и срезали трехгранные пирамиды отрогов теми ровными, крутыми треугольными площадками, которые придают этому склону Северно–Муйского хребта его оригинальную форму», причем автор замечает, что то же совершалось в Тункинской долине, где склон альп, обращенный к плоскогорью, является крутым и представляет те же формы. Из сказанного очевидно, что образование таких треугольных площадок, виденных им в долине р. Муи и в Тункинских альпах, г. Крапоткин приписывает действию ледников и, хотя в другом своем сочинении (исследования о ледниковом периоде) площадки эти он не приводит в числе характеристических форм, производимых по его мнению ледниками, тем не менее говорит (выноска к стр. 664), что конфигурация долин Иркута, Муи и т.п. имеют вполне ледниковый характер. Если принять, поэтому, такое усеченное состояние отрогов за проявление ледникового действия, то в нашем случае, последовательность требовала бы заполнить долину Байкала громадным ледником, который, надавливая на эту часть Святого Носа, а как мы увидим ниже, и на южный его склон, где находятся подобные же площадки, срезывал оконечности отрогов, причем, исходя из совокупности и совместного нахождения нескольких различных форм, считаемых г. Крапоткиным результатом стирающей или вытачивающей способности льда, можно было бы указать еще на то, что части долин, лежащие ниже треугольных площадок, являются такими же, какие срисованы им на гольце Тэпторго и какие мы видели выше (фиг. 56), а наконец и на округленную форму вершин, как на вероятность и даже доказательство бывших здесь прежде ледников. Не найдя, однако, никаких действительных признаков прежнего распространения глетчеров, я еще в 1877 г. признал такую конфигурацию результатом размыва (см. ниже). С этой точки зрения склон этот представлял сначала тип террасовидных склонов, с которыми мы столь часто встречались на пути от устья р. Кики до Баргузинского залива и, как результат равномерного подмывания прибоем волн, обрезывался со стороны Байкала крутым и ровным бруствером, остатки которого должны были превратиться в треугольные площадки после того, как склон расчленился рядом параллельных долинок, причем низовья последних, как проложенные в выносах тех же долин, нивелированных озерными водами, и потому потерявших свойственную им долю обособленности и коническую форму (cone de dejection), приобрели описанную выше наружность при взгляде на них с отдаления. На крайних же из треугольных площадок, изображенных на рисунке (фиг. 56), замечается еще начавшееся их раздвоение, явление, делающее еще более наглядным процесс образования таких форм и ставит его, кроме того, в самую очевидную зависимость от растрескивания породы и смывания детритуса периодическими водами, так как накопление постоянных немыслимо на остром гребне, с которого в этом случае начался размыв.

Около самого Нижнего Изголовья крутой северо–западный склон является вовсе нерасчлененным, наконец, что касается южного склона Святого Носа, то несмотря на упомянутое выше, почти прямолинейное и горизонтальное очертание высшей поверхности в разрезе, он изрыт по всей длине многочисленными (около 30) долинками (фиг. 57), представляющими целый ряд переходных форм от простых ложбинок, слегка расширяющихся и углубляющихся по направлению верхней части склона, как, напр., ближе к Нижнему Изголовью, где они достигают двух или трех метров ширины и глубины, через систему нескольких таких ложбинок, веерообразно расходящихся кверху, вследствие чего они успели уже образовать воронкообразное углубление в склоне (напр., долинки № 8–й на фиг. 57), к настоящим, хотя и небольшим котловинообразным расширениям, т.е. к циркам, как, напр., в седьмой долинке, считая с восточного склона (фиг. 57), свидетельствуя самым очевидным образом о происхождении этих форм путем углубления ложбинок и разрушения оставшихся между ними гребешков, причем от более или менее благоприятных условий отдельности и вообще разрушения породы зависят форма и все особенности таких углублений, а так как форма образцового цирка требует для ее осуществления соответственно образцового сочетания всех необходимых для этого условий, то понятно, почему из десяти срисованных долинок только одна (7–я) успела образовать достаточно типическую котловину, тогда как расширения верховьев остальных долинок можно рассматривать как целый ряд попыток, не увенчавшихся успехом.

Отроги, разобщающие эти долинки, гребневидные и представляют в общем такие же треугольные площадки, обрезывающие их оконечности со стороны Байкала, как и на северо–западном склоне полуострова (фиг. 56), но особенности как гребней, так и площадок указывают на неодинаковую степень постигшего их разрушения, отчего зависит неодинаковая их высота, наклон, длина и очертание. Достаточно сравнить, напр., гребни между долинками № 2 и 3, 7 и 8, 3 и 4, 1 и 2, причем часть гребня между 5–й и 6–й, а также правого берега 7–й долинки приняли даже округленную форму, площадки же в своих крайних формах являются между 2 и 3, 7 и 8, 5 и 6–ю долинками; из них расположенная между 3–й и 4–й обнаруживает и здесь ясные следы начавшегося раздвоения, а между 9–й и 10 слегка промыта даже двумя ложбинками, разделяющими ее, следовательно, на три части; что же касается промежутка между 7–й и 8–й долинками, то особенности его указывают, по–видимому, на неравномерность размыва при образовании древнего бруствера и потому в этом месте образовался мысовидный выступ, вошедший в состав правого берега 7–й долинки, значительно выдаваясь вперед от площадки, на которой расположены остальные треугольные площадки.

До 13–й долинки, из которой вытекает ключ Осиновка, восточная часть берега южного склона полуострова не представляет выходов коренных пород и сопровождается одним лишь наносом горных потоков (выносом долинок), преобразованным озерными водами. Нанос этот, состоящий главным образом из галек, валунов, а местами, выше на склоне, т.е. ближе к месту, давшему ему начало, и из глыб в несколько кубических метров, образует собой предгорье, возвышающееся до более 200 метров над уровнем Байкала и около выхода некоторых долинок из гор, т.е. с промежутка между двумя треугольными площадками, представляет местами ясно еще выделяющиеся вершины тех конических форм выносов (cone de dejection), от слития которых основаниями (вследствие близкого расстояния между долинками), при вмешательстве нивелирующего действия озерных вод в то время, когда поверхность их стояла гораздо выше, произошло это наносное предгорье, причем и тупые мысы этой части береговой линии, напр., Большой Макаровский, а затем Осиновский, образуются теми же конусами, более вдающимися в залив.

Следы, оставленные на этом наносе озерными водами, наблюдаются с достаточной отчетливостью в виде сохранившихся местами террас, продольных к склону полуострова, а следовательно, поперечных к пересекающим его долинам, чем и доказывается озерное их происхождение. Таким образом, кроме низших, достигающих от 4 до более 14 метров (до 48'), следуя вверх по рч. Макаровской (6–я долинка), на высоте 174.3 метра (571.7') замечается брустверовидный склон, принадлежащий ясно развитой террасовидной площади, начинающейся на высоте 198.8 метров (652'), откуда поверхность ее постепенно повышается до 234.8 метр. (770') и входит даже в состав прежнего дна рч. Макаровской на месте выхода ее из гор, где ключ этот (до 2 метров ширины), придерживаясь левого отрога, врезался в нанос до глубины около 10 метров.

Состав глыб и валунов этого наноса указывает на значительное развитие здесь белого, богатого кварцем гранита, вообще с незначительным содержанием слюды, переходящего, вернее происшедшего из такого же, бедного роговой обманкой, гранито–сиенита и сиенито–гнейса, похожих местами на описанные около мыса Телегин. Растресканный гранит обнажается и в левом берегу рч. Макаровской на границе среднего ее течения (объединенная часть, в противоположность веерообразному верховью или сходящейся части горного потока, развивающейся до значения котловины или цирка) с нижним, проложенном в массе наноса (конус выноса), тогда как в том же месте по рч. Осиновке (ключ около 1 метра ширины), между которой и Макаровской я видел еще два ключика (из 8–й и 9–й долинок), выступает сначала роговообманковый гнейс с не совсем ясным падением на N₄₀W, а далее с весьма отчетливым наклоном на SO от 50 до 70°. Порода нередко полосатая, переходящая то в диоритовый, то в роговообманковый сланцы. Под гнейсом же залегает среднезернистый, белый известняк, образуя утесы соответственного цвета. Котловины были недоступны по причине стояния в них облаков (см. ниже). В валунах же береговой террасы за Осиновкой попадается иногда и порфировидное видоизменение диорита, переходящее почти в роговообманковый порфир, как на Утулике (в юго–западной части озера), а изредка и на Лиственичном мысе (в окрестностях Туркинского термального ключа).

За Осиновкой, в одной из небольших плоских бухточек с тремя ключами, около береговой линии озера, в больших глыбах, происшедших кажется от разрушения породы на месте коренного ее месторождения наблюдается мелкозернистый гранит, образующий жилы в роговообманковом гнейсе и содержащий описанные в 1878 г. включения, образцы которых, к сожалению, не могли быть подвергнуты ближайшему исследованию, так как они, вместе со всей коллекцией 1877–78 г. сделались жертвой пожара (см. фиг. 5, 6, 7 и 12, таблица 1–я отчета за 1878 г.); затем начинаются уже утесы, продолжающиеся с небольшими перерывами до самого Нижнего Изголовья, не представляя на значительном протяжении пристани для лодки. В обнажениях этих выступают различные видоизменения плягиоклазового роговообманкового гнейса (около Нижнего Изголовья в нем появляется красный полевой шпат и гранит), перемежающегося с тремя пластами доломита или доломитизированного известняка от мелко и среднезернистого до крупнозернистого сложения, иногда с блестками графита (графитовый известняк) или же (крайний восточный выступ, первый от Осиновки) со слюдой, пироксеном и офитом, перемежающийся с гранитовидными и роговообманковыми прослойками. Пласты этих пород, частью изогнуты, частью должно быть опрокинуты или почти отвесны, вследствие чего падение их весьма изменчиво. Так в первых утесах за Осиновкой оно падает на NW до 80°, далее, за ключиком (четвертый ключ за Осиновкой) на SO до S₃₀O, затем, спустя еще два ключа, около первого выступа известняка, падение NW и отвесное, далее опять S₃₀O, а в пределах следующих двух доломитовых слоев опять NW, в одном месте с изгибом, обусловившим изменение падения до WNW, наконец около самого Нижнего Изголовья, изогнутые пласты падают на S, SSW до NO после чего опять следует наклон на SO и NW, который, т.е. NW, следует считать, по–видимому, преобладавшим. Здесь же укажу на обилие жил, пересекающих роговообманковый гнейс и гранит (напр., около Зимовья на Нижнем Изголовье) по различным направлениям, толщиной от почти 1 метра до нескольких миллиметров. Состав их полевошпатово–кварцевый, местами с примесью магнитного железа, сложение от мелко до крупнозернистого (зерно до 40 миллиметров), местами с увеличением зерна к периферической части жилы и в одном только случае с обратным отношением величины зерна и то не на всем протяжении жилы, так что нигде они не представляют изверженного характера, хотя местами в них можно наблюдать включения прилежащей породы. Как видно из отношения этих жил друг к другу, они принадлежат по крайней мере трем различным возрастам, иногда невзирая на одинаковый состав и сложение. Фиг. 58 изображает собой интересное сочетание таких жил, пересекших роговообманковый гнейс (рисунок сделан по глыбе, лежавшей около Нижнего Изголовья на прибрежье); из них крупнозернистая (а) самая древняя пересеклась позднейшей (б б), мелкозернистой, заключающей в себе и два угловатых обломка, отпавших от более древней (а а), после чего уже опять образовались трещины (в в), пересекшие как более древнюю, так и позднейшую жилы, вместе с содержащимися в последней включениями и выполнились гранитовидной же, мелкозернистой массой.

На ближайшем из утесов, омываемых непосредственно водой, восточнее зимовья на Нижнем Изголовье, состоящем из массивного видоизменения роговообманкового гнейса, сделаны мной две засечки для обозначения высоты стояния воды в Байкале, как показано на фиг. 59, изображающей этот утес с маленькой пещеркой у его подножия и пересекающими его жилами. Засечки сделаны на высоте 2 метров над поверхностью воды, 16–го июня 1878 г. (по старому стилю).

Нижнее Изголовье уже при взгляде на него с расстояния нескольких верст к югу (см. фиг. 60, рисунок, сделанный с парохода) является довольно низким, в разрезе террасовидным мысом с тремя очень ясными уступами и плоской седловинкой, благодаря которой мыс представляет до некоторой степени переходную форму к острововидному типу. Ближайший осмотр показал, что оконечность мыса отличается подковообразной формой (см. фиг. 61, изображающую схематический план ее), вследствие маленькой, но глубоко врезавшейся в нее бухточки, параллельно очертанию которой располагаются четыре, образцово развитые террасы, причем три из них переходят и на обе оконечности мыса, тогда как остальная, низшая (первая), наблюдается только в бухте. Анероид показал высоту первой террасы равной 4.5 метрам (14.7'), второй 13.8 метр. (45.2'), третьей 27 м. (88.5'), а четвертой 42.6 метрам (139.7') над поверхностью Байкала, причем на последней из этих террас, поросших и не представляющих обнажений, располагается и высший пункт мыса, достигающий 56.8 метров (186.3'). Далее, подымаясь на столь же поросший склон гор, прилежащий к Нижнему Изголовью, можно еще видеть гребневидные уступы (террасовидные гребни), из которых низший располагается на высоте 114.9 метров (376.8 футов), а следующий за ним достигает 192.1 метра (630'), т.е. высоты, близкой к уровню, занимаемому одной из описанных выше террас на рч. Макаровской.

Северо–западный берег Святого Носа в части ближайшей к Нижнему Изголовью, представляет до пяти вообще небольших и плоских бухтовидных выемок. В ближайшей из них, сейчас за Изголовьем, отличающейся и самыми незначительными размерами, но более глубоко врезавшейся в берег, выступает тот же роговообманковый гнейс, извилистость пластов которого не позволяет однако определить их простирания и только в одном месте головы его видимо падают на SO с наклоном до 65°. Далее, несмотря на ту же породу, выступающую в прибрежных утесах, на береговой линии появляется много галек и валунов белого, мраморовидного доломита, выбрасываемого волнами, после чего, в третьей бухте, порода эта в небольшом, неслоистом выступе, обнажается и около берега, сменяясь далее опять гнейсом, а на мыске, отделяющем эту бухту от следующей, нагромождаются громадные глыбы гранита в виде россыпи, оглаженной прибоем волн до высоты более 4 метров над уровнем озера.

В четвертой, самой обширной бухте, ограниченной с северо–востока более выдающимся, пологим мысом, поросшим древесной растительностью, тот же роговообманковый гнейс с волнистоскладчатыми слоями на выветрелых своих поверхностях представляет неровности, характеристические для пород перемежающихся с прослойками сравнительно более легко выщелачиваемыми, вследствие чего последние являются в разрезе углубленными, причем в составе породы наблюдаются местами зерна, по–видимому, пироксена и вообще она делается очень похожей на продукты пироксенового метаморфоза известняков. Затем, в утесе, обыкновенный роговообманковый гнейс ясно падает на S₁₅O до SSO, с наклоном до 50°, а еще далее он опять делается похожим на продукты пироксенового метаморфоза и содержит в себе даже остатки красного кристаллического известняка в виде включений, как в Тункинских альпах. Далее на прибрежье появляются выходы гранита, переходящего в сиенито–гнейс с красным ортоклазом, а около него замечаются головы почти афанитовой, темной породы, представляющей должно быть видоизменение роговообманкового гнейса, с падением пластов или отдельности на NW; затем появляются глыбы и небольшой выступ роговообманкового порфира, знакомого уже нам по образцам с Утулика, обстоятельство склоняющее считать упомянутую афанитовую породу с еще большей вероятностью видоизменением плягиоклазового роговообманкового гнейса.

Склон гор, сначала крутой, делается более пологим ближе к упомянутому выше мысу; не доезжая с версту до него, около первой, более глубокой долинки с расширением в верховьях, в утесе выступает неслоистый, белый доломит, а на прибрежье обнажаются головы роговообманкового гнейса, падающие на O₃₀S с наклоном до 60°, обнажающегося далее и на склоне террасы, достигающей 8 метров над озером. Отсюда обнажения исчезают и в поросших склонах террасы наблюдается один лишь нанос горных потоков, т.е. выносы сухих ныне долинок, пересекающих склон полуострова, причем входящие в состав его элементы, как и во всех других долинках, являются тем более округленными, чем более они удалены от верховьев, точно также, как и около склонов долин к ним в свою очередь нередко подмешиваются менее обточенные или же острореберные куски пород, отпавшие от ближайших утесов. Так около мыса и за ним, где в плоскую бухту открывается самая глубокая из долин, врезавшихся в склон береговых гор, направляясь на N₃₀W. По этой долине я сделал экскурсию к ближайшим высшим пунктам.

Образцовая тайга сопровождала меня до высоты почти 291.7 метров (956.7'), где окончилось предгорье и к берегам долины подступили горы, причем в ее сухом прежде русле появился ключик. Отсюда начинается уже голая россыпь, покрывающая склоны гор и глазам путешественника представляется монотонная, но поучительная картина разрушения в громадном масштабе.

«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми телами?» вспоминается невольно, по закону ассоциации сродных представлений; но если даже самый пристрастный наблюдатель не будет в состоянии оспаривать, что вся эта груда «мертвых тел», стушевавшая и смягчившая неровности очертания высших поверхностей гор, обязана своим происхождением одному лишь растрескиванию и распадению утесов, то округленные вершины гор, не представляющие никаких следов бывших на них глетчеров, крайне далеки от того, чтобы ставить их в число даже мало мальски вероятных признаков прежнего покрытия местности ледниками. Долина поучительна также в том отношении, что позволяет изучать размывающее действие потоков, скрытых под грудой обломков растрескавшейся породы (см. отчет за 1878 г., стр. 140–141). Крутой и длинный подъем по левому склону долины ведет наконец к довольно узкому гребню, образующему здесь высшие точки южного склона полуострова. Поросший отчасти кедровым сланцем, гребень этот почти отвесно обрезывается к Баргузинскому заливу, образуя заднюю стену небольшой и недостаточно развитой котловины одной из описанных выше долинок, изрывающих южный склон Святого Носа,— явление, в свою очередь поучительное, если всматриваться в обнаженные поверхности таких стен, в различные, замечаемые на них неровности (напр., гребешки, отделяющие ложбинки), в направление и изгибы этих отвесных скал. Осмотр такой доказывает весьма наглядно, что только известные, благоприятные тому условия отдельности создают возможность развития котловин и вообще крутых или отвесных скалистых стен и утесов; только отдельности можно приписать возникновение таких форм: самая отвесная, высшая часть этих стен лежит в пределах, где снег, если бы он выполнял котловину, не мог бы еще уплотниться до значения ледникового льда, вместе с чем исключается и всякая возможность трения, не говоря уже о «вытачивании»; если затем отнести явление к «вытачивающему действию» сплошного ледникового покрова, то весь гребень, окружающий котловину, должен принять, согласно теории, округленную форму, вместе с которой высшие части стен цирка были бы не отвесными, а пологими и весь цирк уподоблялся бы тем вымершим котловинам, которые я описал в промежутке между Духовым озером и Баргузинской дельтой, а никак не альпийским, живущим и развивающимся еще ныне; если же наконец, как я говорил уже в статье о следах древних ледников в Восточной Сибири, исчезновение таких особенностей (т.е. округленных гребней и пологих склонов), а с ними и бывших шлифованных и изборожденных поверхностей приписать позднейшему разрушению и размыву стен, на которых ныне остались следы одной только отдельности, то эта последняя и размыв становятся уже тем самым в разряд деятелей, способных воспроизводить котловины вполне самостоятельно и независимо от других, коль скоро таковые будут действительно доказаны. Что же касается миниатюрных, так сказать зародышных котловин Святого Носа, то в применении к ним об одиночных ледниках не может быть и речи, а сплошное покрытие полуострова льдом в свою очередь не оправдывается фактами.

На гребень, с которого я наблюдал (1185.6 метров, 3891.7 фут. над Байкалом), обнажаются головы роговообманкового гнейса с простиранием от O₃₀N до NO; на склоне долины, по которой я восходил, процент роговой обманки значительно уменьшается, вследствие чего цвет его вообще белый, к тому же в таком виде он принимает и массивное строение. Из тех же видоизменений состоит и вся россыпь. Вид с гребня показывает, что высшие горы, начиная с этого места, отодвигаются постепенно вглубь полуострова, как бы оттесняясь от северо–западного берега более длинными и довольно пространными долинами. Устье Баргузина виднелось отсюда на O₂₅S (по горному компасу). Употребив на восхождение 7 часов, обратный путь к Байкалу продолжается только 4 часа.

К мысу, ограничивающему широкую, но плоскую бухту, в которую открывается описанная долина, опять приближаются высшие горы и только в следующей бухте, за долиной Марковой, сменяются понизившимися, изношенными и изрытыми столь же изношенными долинами, соответствующими очевидно рисунку фиг. 55.

До рч. Марковой поросший склон не представляет ни одного выступа коренных пород, не замечаемых также и на прибрежье. Предгорье, по–видимому, до 2 верст ширины образуется выносами долин, т.е. наносом с галькой и валунами, нередко несовершенно обточенными, в особенности ближе к горам, тогда как в террасе, которой отложение это обрезывается к береговой линии, почти все более крупные элементы эти являются великолепно обточенными. Почти на половине расстояния к Марковой, в одном из обнажений береговой террасы наблюдается несогласное залегание наноса с валунами на уцелевшем от размыва остатке слоистого песчаного отложения (фиг. 62); спустя с полверсты, вслед за устьем довольно широкой долинки (до 40 метров), открывающейся на склоне террасы до 4 метр. над Байкалом, с которой изливается и небольшой ключик, опять выступает то же песчаное отложение, сменяясь и вытесняясь затем (спустя около 40 метров) покрывавшим его наносом горных потоков, после чего, в расстоянии до 80 метров песок опять появляется, сохраняя то же стратиграфическое отношение к покрывающему его наносу с валунами. Ближайший осмотр этих единственных выступов осадков, залегающих под наносом с валунами, показал, что песчаная толща эта, достигая в своих более уцелевших частях около 6 метров мощности, состоит из мелкозернистого, серовато–белого материала, в пропластках изредка охристо–желтого цвета с не везде ясной, но горизонтальной слоистостью и отличается незначительной, впрочем, степенью цементирования, благодаря которой она представляет уже переходную форму к песчанику, а в одном месте представляет даже следы отдельности. В ней наблюдаются местами пропластки гравия и мелкие кусочки истлевшего, побурелого дерева, других же ископаемых остатков мне, к сожалению, не далось найти. Лежачий бок наноса с валунами, около самой плоскости залегания, точно также слегка цементирован и содержит валуны до 0.6 метра в поперечнике.

По степени цементирования, песчаное отложение это напоминает собой до некоторой степени миоценовые осадки юго–западной части Байкала, но так как одно лишь, вообще слабое цементирование в осадках, имеющих столь незначительное развитие, не может служить достаточным мотивом для отделения их от вообще таких же, но обыкновенно несвязных, постплиоценовых озерных осадков, которые, к тому же, в северо–восточной части Байкала, как я сообщил уже в моих предварительных отчетах, а также в описании поездки на высокое плоскогорье (1881 г.), должны принадлежать более глубокому стратиграфическому уровню, нежели такие же пески юго–западной части озера, затоплявшейся в то время, когда противоположная оконечность долины подвергалась поднятию, то может быть, что отложение это принадлежит к послетретичным и в таком случае оно соответствует ледниковому периоду, в течение которого, в юго–западной части Байкала и в Тункинской долине отлагались наносы горных потоков, занимающие там низший стратиграфический горизонт сравнительно с озерными песками.

За Марковой, за которой, как сказано выше, начинаются крайне изношенные долины (см. фиг. 56, на всем этом протяжении замечен был только один ключик), склон гор не представляет обнажений и только верст с 6 спустя, в береговой террасе наблюдается россыпь гнейса. Вдали виднеется террасовидный мыс, верхняя поверхность которого образует собой, очевидно, дно высокорасположенной долины, обрезанной со стороны озера довольно пологим бруствером со следами низших террас (фиг. 63). Спустя с версту замечается обнажение, приближаясь к которому, еще под водой, можно видеть головы пластов с ясным падением на SO там, где они не покрываются валунами, происшедшими от размыва наноса горных потоков, т.е. выносов вымерших ныне долин. В обнажении наблюдается вообще среднезернистый, белый графитовый известняк, содержащий слой серовато–белого гранито–гнейса с тем же падением, которое замечалось с еще большей ясностью в частях породы, скрытых под водой (SO), после чего склон опять порастает и только на прибрежье видима сначала россыпь известняка, а затем белого сиенито–гранита. Проплыв таким образом около 7 верст, мы остановились в виду группы Ушканьих островов с целью посетить их на следующий день.

Источник: Записки Восточно–Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Том XII, № 3. Под редакцией правителя дел М.Я. Писарева. Иркутск, 1886 г.