Омулевый промысел на Байкале
В половине октября возвратились из Нижне–Ангарска на оз. Байкале крупные рыбопромышленники, ловящие омуля и др. рыбу неводами, возвратилась очень печальные, т.к. на каждый затраченный рубль на заведение невода, лодок, содержание команды и пр. выручили 30 коп., понеся не менее 70 коп. убытка; рыбы добыли только по 8 боченков на невод, тогда как в предыдущее годы добывали по 30 и более боченков.
Такое оскудение улова омуля не новость для рыбопромышленников на оз. Байкале: уменьшение рыбы стало замечаться в половине прошлаго столетия, когда к лову приспособили ставныя и плавныя сети, сперва в 100–200 саж. длины, а в последнее время до 1000–2000 саж. длины на одну лодку и научились ставить их на разную глубину от поверхности, даже до 180 саж. ниже уровня воды.
Поставленными таким образом сетями в несколько порядков и на разную глубину можно совершенно преградить ход рунной рыбы к устьям рек для метания икры; в то время как на Каспийском море и по р. Волге и др., были сначала совершенно воспрещены плавные и ставныя сети, а в последнее время разрешены длиною только в 12 саж., причем их можно ставить не рядом, а через 221/2 саж. одна за другою и с интервалами между порядками в 132 саж., на Байкале к ограничению длины сетей до сих пор не принималось никаких мер.
Местное же население, забывая о будущем, в погоне за добычею рыбы на сегодняшний день,— настолько усилило свою рыбопромышленную деятельность, что рыба, повинуясь инстинкту самосохранения, совершенно перестала заходить для метания в р.р. Баргузин и Селенгу, с ея устьями; осталась только одна р. Верхняя Ангара, куда еще идет рыба для метания икры. Но рыбопромышленники не дремали: следом за рыбой шли и они со своими сетями и, разстраивая руно во время хода в море, добились таки того, что в нынешнем году омуль зашел в р. Верхнюю Ангару в самом незначительном количестве, выметав икру в Байкале, где она вся погибнет, не давая потомства.
Р.р. Ангара и Кичера, составляющия оброчную статью тунгусов киндигирскаго рода, в числе 118 душ, сданы были в нынешнем году рыбакам неводчикам за 11 000 руб., или почти по 100 руб. на душу; в предыдущие годы сдавалась еще дороже — за 15 000 руб. и более. Скажу несколько слов о положении и об их нуждах, в связи с расходованием этих денег.
Из этих денег расходовалось, по мысли б. губернатора Мациевскаго, на содержание школы в с. Душкучане, если не ошибаемся, до 1500 р., в которой училось 2–3 тунгусских мальчика и 5–6 детей русских крестьян; на остальныя деньги содержался «магазин» для безплатнаго кормления этих 118 тунгусов, которые, имея безплатный хлеб, всю добытую рыбу и всего добытаго зверя, соболя, белку, медведя и пр. — пропивали. Вместо того, чтобы тратить деньги, столь обильно лившияся тунгусам от оброчной статьи, на какия–нибудь культурныя нужды, хотя бы в тех же видах приучения тунгусов к оседлой жизни и постепенному переходу их от охотничьего промысла к земледелию и оседлости,— местная администрация, заведующая тунгусами, безплатною выдачею хлеба, чая и одежды, совершенно отучила их даже от привычнаго дела — охоты. К тому же тут присосались к тунгусам попечители, в роли писарей, получающих такие оклады: 600 руб. жалованья, 300 рублей за заведывание магазином, 10% при покупке товара (напр., с 10 000 р. покупки — 1000 р.) и 15% с суммы продажи — тех же 10 000 руб. — 1500 р., итого — 3400 руб.; такой оклад был бы заманчив и человеку с университетским образованием, а не то что писарю тунгусов.
Несмотря на такие генеральские оклады, растраты инородческих денег были сплошь и рядом: частая смена писарей и перевод их из одного в другое инородческое управление говорит, что даже терпение крестьянских начальников истощалось; но это не говорит за то, чтобы принимались радикальныя меры к тому, чтобы растрат совсем не было. Достичь же этого вполне возможно, так как деньги получают не обязательно писаря; получая их единовременно от рыбопромышленников, можно было сдавать их на хранение не писарям, а в кредитные учреждения, откуда и расходовать исключительно на культурные нужды тунгусов.
Теперь несколько слов о Нижне–Ангарске. В погоне за омулем, с исчезновением его в устьях р.р. Селенги и Баргузина, из этих мест в Нижне–Ангарск устроилась на жительство масса крестьян, мещан и переселенцев, так что нижне–ангарское население, уже осевшее там, увеличилось в 5–10 раз, образовалось целое поселение Тошка и Молоконы, всего домов до 100. Здесь осели, кроме старых крупных, мелкие рыбопромышленники, гнавшееся за омулем из устьев Селенги, поселенцы, которых стали ссылать в Ангарский край, купцы разных национальностей, любители легкой наживы, бывшие писаря тунгусов, изгнанные за разные проступки и т.п. В результате случаи спаивания и обирания не только тунгусов, которых не обирает только ленивый, но и рабочих на рыбных промыслах, участились и стали ординарными; всякое судно и пароход привозит массу вина и спирта, который быстро расходуется в Нижне–Ангарске. Положить предел этому некому, при отсутствии в крае полицейской или другой власти. Распространены здесь и преступления против собственности, в большинстве безнаказанныя: полицейская власть и мировой судья далеко.
Этим объясняются распространенные здесь самосуд и месть, пугающие воров.
Для характеристики здешних взаимоотношений укажу на следующий случай. Во время руннаго хода омулей между крупными рыбопромышленниками неводчиками и мелкими — сетовщиками возник было крупный инцидент: сетовщики, пользуясь выданными им от упр. госуд. имущ. билетами на право лова рыбы в оз. Байкале по 1 ноября, стали сетить рыбу и пред устьями р.р. Качеры и В. Ангары, препятствуя совершенно входу рыбы в реку. Крупные рыбопромышленники, арендовавшие реку у Тунгусов за 11 000 р., требовали прекращения лова сетями пред устьями, основывая свое требование на том, что по закону 1872 г., утвержденному генерал–губернатором Синельниковым, лов омулей сетями, во время руннаго хода был совершенно воспрещен. Рыболовный старшина конфисковал у некоторых сетовщиков сети, лодки и рыбу, но сетовщики, человек 70–80, пришли толпой к рыбопр. старшине и, с угрозами избить и сжечь, отняли сети и лодки. Крупные рыбопромышленники испугались и послали паровой катер за уездным начальником в Баргузин; с приездом последняго быстро прекратились безчинства сетовщиков; сети были отобраны и опечатаны, как то требуется правилами 1872 года. Промышленники выразили окр. начальнику г. Несмелову приговором свою благодарность. С прибытием полиции в Нижне–Ангарске торговля спиртом и водкой и кражи рыбы для сбыта на вино уменьшились. Это указывает, что необходимо в Нижне–Ангарске для ограждения интересов рыбопромышленников присутствие постоянных полицейских чинов.
Поднят вопрос об установлении особой рыболовной полиции; но узкия рамки деятельности ея в таких районах, как Нижне–Ангарск, говорят за то, что и общая полиция, контролируемая населением и зависимая от него, может много сделать для установления безопасности в таком крае, как отдаленный Нижне–Ангарск.
По распоряжению из Читы, на рыбные промысла приезжал чиновник особых поручений при губернаторе г. Стерьхов. Он изучал условие добычи рыбы в реке и устьях и обратил внимание на нарушение правил на закладывание невода не на 2/3 реки, а во всю ея ширину. Окр. начальник, согласно правил 1872 года, оштрафовал в данном случае тунгусов.
Насколько помнил, это первый случай командирования из Читы чиновника для изучения условий рыбной ловли омулей.
Давно пора, чтобы серьезное дело охранения древняго промысла от истощения и сохранения народнаго богатства — рыбы от совершеннаго истребления было основано не на мимолетных впечатлениях, а на более глубоком изучении рыболовства, на изучении жизни омуля и вообще на строго научной постановке дела.
Всем известно, что омуль гибнет, а вместе с ним исчезает и огромное богатство края. Гибнет же он от всероссийскаго хищничества, погубившаго везде рыбныя богатства, пушного зверя, так и многия другия богатства. В старое время всего было вдоволь, люди гнались за богатством, расточая достояние, и не заглядывали в завтрашний день. Однако тогда нас не спрашивали, и не позволялось разсуждать о своем благосостоянии. Теперь пришло другое время, и другие люди этого другого времени должны ежечасно помнить, отчего мы уже лишились многих богатств и что наше потомство может и всего лишиться. Потому то, нужно обратить серьезное внимание законодателя на исчезновение байкальскаго омуля, и своевременным вмешательством приостановить этот антиобщественный процесс. Но приступить к этому нужно после всесторонняго изучения вопроса, не виня огулом одних и не оправдывая во всем других. Ибо вопрос очень сложный.
Источник: Восточная заря № 182, 26 ноября 1909 г.
