Вокруг Байкала на каяках.
Поход Хезер и Брандона Нельсон.
2003 год
- Часть 1. Участок от Большого Голоустного до Селенги
- Часть 2. Участок от Селенги до Святого Носа
- Часть 3. Участок от Святого Носа до Большого Голоустного
День 40. 10 июля 2003 г.
Дельта Верхней Ангары. Надвигается большой штормСегодня особенный, символичный день для нас —
Не было ни минуты, не было сделано ни гребка без чувства благодарности тому, что позволило нам оказаться здесь — счастливому случаю, очарованию природы и Байкала, безмерной поддержке наших близких, друзей, спонсоров и незнакомых людей, оказавшим нам помощь. И, конечно же, нашему арсеналу надежнейшего снаряжения. Из необозримой вселенной туристического снаряжения нам достался безупречный комплект для путешествия по Байкалу с полным и совершенным комфортом. За это мы посылаем нашу горячую благодарность группе наших спонсоров.
Положение:
День 43. 13 июля 2003 г.
На Байкале у местных жителей есть привычка, обычная среди молодых юношей и девушек, продавцов магазинов, бродяг, рыбаков, священников. Если бы Папа Римский был из Сибири, я уверен, он вел бы себя так же.
Они начинают с длинного замысловатого предложения или вопроса на русском языке. За исключением редких знакомых слов «байдарка» или «рыба», это сообщение проходит через наши головы, как послеполуденный ветер. «Очень жаль, но я не понимаю»,— отвечаю я, покопавшись в разговорнике. Этим самым я жму на спусковой крючок. Следует пауза. Слабое, но несомненное покраснение лица, наш гость поднимает глаза и быстро осматривает горизонт.
Его мысли на этом этапе не требуют перевода: «Как, во имя всех святых, эти двое забрались так далеко?». После этого он снова смотрит на нас, будто отыскивая в наших глазах признаки разума.
Он разбрасывает руки в стороны, словно пытаясь собрать ими произнесенные слова, и получить несколько дополнительных секунд для осмысления. Затем общение начинается снова. Но не столько словами, сколько криками. Совершенно очевидно, что повышенная громкость используется для преодоления языкового барьера.
В это время, когда появляются знакомые слова, мы хватаемся за них как за конец веревки, свисающей с уплывающего плота. «Рыба! Рыба!» — кричим мы в унисон. «Да! Да! Рыба… Байкал… Ммммммм, ммммм!»
При этом мы потираем животы, как дрессированные шимпанзе во время кормления. Общение обычно заканчивается тем, что наш гость медленно кивает, смущенно замолчав. А Хезер и я, говорим один другому сквозь сжатые зубы, как чревовещатели: «Что он сказал?» —«Просто улыбайся!»
К счастью для нас, в одном редком случае, состоялась необычная и незабываемая встреча, не похожая на описанный выше сценарий. Это случилось на северной оконечности Медвежьего Берега,— лесник, несущий топор и винтовку, появился из леса, когда мы причалили, чтобы приготовить только что пойманную рыбу. Он назвал свое имя — Павел.
Для одинокой пары невооруженных путешественников, находящихся бесконечно далеко от дома и уже перенесших четыре медвежьих визита за последнюю неделю, вид ружья в руках незнакомца вызывает не самые безмятежные чувства.
Павел понимал это и прежде чем подойти к месту, где мы остановились, он положил свою старенькую винтовку на камни, и после этого подошел поздороваться. Вид у него был неопределенный: поношенные ботинки, брюки, куртка,— все неопределенных оттенков леса, откуда он появился. Темные заплатки были вручную пришиты на коленях и локтях, бесформенная шляпа сидела на его голове. На его поясе висели темные кожаные ножны, в которых был нож с костяной ручкой. На его спине был узкий рюкзак, в котором я представил себе хлеб и сыр, завернутые в ткань, коробку спичек и оселок. Завершал экипировку небольшой простой топор.
Мы познакомились, я произнес три–четыре фразы, объясняющие наш поход: где мы начали, где и как долго шли. Он ничего не отвечал, но по его улыбке и кивкам я понял, что он откуда–то уже знает про нас.
Жестами Павел показал, чтобы мы продолжали подготовку к обеду, а сам отошел на несколько шагов и опустился на корточки. Пока Хезер собирала дрова для костра, я сел чистить рыбу. Когда я закончил, Павел протянул мне несколько кусочков березовой коры — природного сибирского средства для разжигания костров. Через минуту наш костер уже потрескивал. Пока мы следили за растущими языками пламени, Павел принес идеальной формы шампур, выстроганный им из дерева.
Он взял у нас рыбу, двумя быстрыми движениями разрезал ее и развернул вдоль спины, как книгу. После этого он нанизал ее на шампур и произнес второе слово с момента своего появления: «Соль».
Он посолил рыбу и закрепил конец шампура в камнях так, чтобы рыба находилась вблизи пламени костра. После чего отошел на несколько шагов и снова опустился на корточки.
Как Хезер, так и я обдумывали следующий шаг в подготовке нашего обеда, но Павел уже сделал это для нас. Он подбросил дров, чтобы пламя всегда доставало до рыбы. Когда рыба достигла нужного состояния, мы устроили праздничный пир, и Павел не остался без угощения.
Мы обобрали последние кусочки деликатеса с рыбьих косточек, огонь медленно погасал в круге серебряных угольков, размером не больше обеденной тарелки. С великодушной улыбкой и ружьем на плече Павел ушел обратно в лес и исчез.
Положение:
День 58. 28 июля 2003 г.
Оранжевые лишайники на западном побережье острова ОльхонТри дня назад мы находились на небольшом кусочке пляжа южнее острова Ольхон. Десять–пятнадцать минут гребли, и мы могли бы, оставив позади полмили, оказаться на острове, чтобы начать знакомиться с его священным берегом. Или же мы могли бы продолжить путь на юг, дойти до Большого Голоустного и объявить путешествие вокруг Байкала успешно завершенным.
Путь к Ольхону, крупнейшему острову Байкала, мог вылиться в прохождение сотни миль — под густым покровом тумана остров был полностью невидим, и можно было легко промахнуться. Дул восточный ветер, как будто находящееся рядом Сарминское ущелье засасывало туман через пролив прямо из открытого Байкала.
Мы ждали, но мрачный туман оставался неизменным. Однако наш выбор — мы это знали — уже был сделан. Ольхон — непревзойденный эпицентр мифов и старинных легенд. Он считается священным, независимо от нашего понимания этого. Полагают, что он может быть родиной, домом или местом смерти самого могучего Хана. На Ольхоне до наших дней распространен шаманизм, а в бесчисленных пещерах острова сохранились древние наскальные рисунки. Остров Ольхон имеет самую живописную береговую линию на всем Байкале.
На следующий день рано утром мы были на воде. Мы пересекли пролив и перешли на остров, когда ветер начал набирать силу. Мы шли мимо целых миль скал, поросших яркими оранжевыми лишайниками. Небо над нами затянуто черно–синими грозовыми тучами. За последние два дня ни кусочка синего неба не показалось через это зловещее темное покрывало. Мы сделали короткие переходы вдоль западного берега Ольхона при волнении от 2 до 4 футов (0.6–1.2 м) и порывистом попутном ветре. Мы назвали эти переходы «тренировочными заплывами» для прохождения гораздо более опасного и скалистого восточного берега.
Сегодня, сделав последнюю в этой экспедиции закупку провианта в Хужире, мы можем обогнуть северную оконечность Ольхона и продолжить наше движение на юг уже завтра после полудня. К ночи Байкал окончательно начал успокаиваться, а на юге, наконец, начало пробиваться чистое небо.
Положение:
День 63. 3 августа 2003 г.
Утренняя заря. Вид с острова ОльхонИнтересно, как представление о том, что сойдет за комфортный лагерь, радикально меняется из–за ухудшения водных условий, мук бунтующих мышц и костей, или необходимости прохождения еще одной мили без намека на причаливание. Каменистый пляж, на котором сегодня удивительно увидеть стаю чаек, завтра может показаться лучшим местом для проведения медового месяца.
Эти каменные пляжи — сокровища сибирской недвижимости, размером с почтовую марку, заслуживают нашей искренней благодарности и занимают почетное место в нашем походном жаргоне. Мы называли их «самородки» (в оригинале — «nuggets»).
Когда мы обогнули скалистую, неприступную северную оконечность Ольхона и пошли вдоль восточного побережья, мы громко молились, чтобы на нашем пути оказалась небольшая горстка «самородков». Однако наши карты показывали только негостеприимные протяженные скальные монолиты.
Солнечные лучи сближаются почти до полного слияния в своем подводном путешествии к центру Земли. Небесная синева последних нескольких дней обманчиво сгустилась, и начался дождь. Двигаясь на юг, мы надеялись на появление «самородков», как утопающий надеется на спасательный конец.
Груда гальки среди домов–скал — это приют с комнатой для нас обоих, если мы свернемся поплотнее. Пещера, пещера сырая и темная, с обломками камней, острыми как кинжалы, но, тем не менее,— кров. Мы плыли к этим геологическим драгоценностям, радуясь, как древние приматы, и утешая себя тем, что одна из них к ночи может стать нашей. Позже, в начале второй мили: «Что это — самородок самородков?!». Галечный пляж длиной 100 ярдов. Несомненно — мираж. Мы, однако, гребем к нему, и днища наших каяков стучат о вполне реальные камни.
Мы используем эту невообразимую возможность, чтобы согреться и психологически подготовиться к следующему переходу. А следующая возможность может представиться миль через тридцать. С воинственными криками мы отчаливаем и снова гребем на юг.
Позднее мы нашли еще три заманчивых и нетронутых, с запасом плавника пляжей, один больше другого. Мы прошли мимо, вблизи каждого изгиба берега, каждый следующий пляж был длиннее и краше и удобнее предыдущего. Они не были «самородками», но хорошими прибежищами и просто прекрасными пляжами.
Они просто разжигали аппетит в тех, кто проходит мимо. В последующие дни мы нашли для себя совершеннейшую роскошь. Гладко обработанная байкальской водой галька на протяжении нескольких миль, очерченная пышными соснами и березами, шелестящими под дуновением ветерка позднего лета.
Байкальское солнце окончательно высушило и прожгло все, включая бесчисленные белые песчаные пляжи, которые мы встречали весь день сегодня. Ландшафты в южной части Ольхона выглядят, как и их близнец — пустынные области в штате Юта. Мы разбили лагерь на южной оконечности, совсем рядом с местом, в котором были неделю назад. Завтра мы продолжим путь к дому.
День 67. 6 августа 2003 г.
Южная оконечность Ольхона. Хезер плавает над безднойВ последние несколько дней перед поездкой на Байкал я получил несколько электронных писем от моего пишущего друга. Для завершения статьи о нашей экспедиции ему нужно было добавить последнее предложение. «Мне нужна цитата»,— умолял он в письме,— «объясните, зачем вы отправляетесь в это путешествие?»
За полтора года планирования и подготовки, бесконечного изучения карт, висящих в нашей гостиной, и бесед людьми, которых удалось найти, и которые были на Байкале или хотя бы слышали о нем, никто не задал мне такого простого вопроса, даже я сам. Позже, когда я смотрел на экран компьютера в Иркутске и перечитывал письма моего друга, я понимал, что не знаю ответа.
Сегодня, после 67 дней путешествия и жизни с Байкалом, когда пришла любовь к этому уникальному и ошеломляющему водному пространству, я снова попытался ответить на этот коренной вопрос.
Теперь ответ пришел сразу. Может быть, слишком легко и немного пространно. Чтобы узнать, чтобы увидеть — увидеть озеро, которое существует в 2500 раз дольше, чем в среднем прочие озера! Увидеть впадину, которая уходит вглубь Земли дальше, чем Эверест в небо. Увидеть внутреннее море, берущее свою жизнь из 300 рек, на одном берегу которого бушуют ураганы, тогда как на другом — орел, достаточно большой, чтобы унести ягненка, лениво описывает круги над берегом. Это ли не повод для пары любопытных каякеров оставить привычный образ жизни.
Почему? Потому что лучше проводить медовый месяц там, где новобрачным будет лучше всего — в самом комфортабельном и в самом первобытном состоянии. Праздник под открытым небом, свежая пища, приготовленная на костре на безлюдных берегах, о которые под пожарами закатов разбиваются сине–зеленые волны после очередного дня, пройденного на веслах. И лишь воспоминания о счетах, рекламе, будильнике по утрам и выборе карьеры.
Почему мы пошли вокруг Байкала?
Когда мы приблизились к последней паре дней нашего путешествия, я убедился, что лучше всего ответ сформулировал прошлой весной мой друг Крэвдэд. Я объяснил ему, что котловина Байкала медленно расширяется, он становится все больше, и считается, что Байкал однажды может стать океаном. «Я думаю»,— с улыбкой сказал Крэвдэд,— «когда–нибудь ты сможешь небрежно произнести: «Господа, мы обошли его, когда он еще был озером!»
Положение: 40 миль к северу от Большого Голоустного.
День 69. 8 августа 2003 г.
Дождливый день на западном берегу Байкала вблизи острова ОльхонЕще 40 миль. Сорок миль и мы целыми и невредимыми окажемся в Большом Голоустном, будем объедаться пирожками и картошкой, а рыба — часто звучавшее в нашем рассказе непонятное слово — перестанет быть связанной с улыбками и кивками, и станет просто пищей.
Воздух был наполнен дождем, и спокойные повторяющиеся волны проходили под нашими каяками, как часто случается на этом потрясающем озере. Знак, что где–то далеко на Байкале бушует шторм.
Брандон и я качались на волнах около двух часов. Брандон напевал веселую мелодию, а я была погружена в свои мысли, когда мы заметили нечто странное. До этого времени валы, достаточно большие, чтобы поглотить Брандона целиком, шли с севера. Но теперь волны с белыми гребнями пошли на нас с юга. Чтобы погасить волны, ветер принялся дуть со всех сторон. Внезапно он бросился на нас со скоростью 35 миль в час (16 м/с). Я легла животом на фартук каяка, покрепче схватила весло и гребла, стараясь держать лопасти весла как можно ниже.
Чуть только порыв ветра ослаб, еще более сильный шквал бросился на нас, вспенивая волны. «Видишь это место в скалах?»,— крикнул Брандон,— «Там земля!» До места причаливания было ярдов 400 (360 м). Мы напряженно гребли, а волны прибоя гневно бились в берег. К моменту, когда мы подошли к точке причаливания, мои мышцы начали болеть, а глаза стали размером с блюдце.
Брандон причаливал первым — волна подняла его, и он грациозно въехал на ней на берег. Как просто, теперь моя очередь. Мои колени дрожали, пока я готовилась к причаливанию. Я повернула нос каяка к берегу — удар! Яростный порыв ветра ударил меня в бок. Я собиралась сделать гребок, когда дедушка всех волн, настоящий монстр, зверь, поедающий каяки, подхватил меня. Мое последнее воспоминание, прежде чем я шлепнулась лицом на берег, был крик Брандона откуда–то издалека.
Спасибо запасу сухой одежды, пластиковым каякам и карабинам. Меня вместе с каяком и всем снаряжением разом выбросило на берег. Позднее мы прочитали показания прибора — ветер достигал скорости 63 мили в час (28 м/с). Торжественный банкет откладывался, так как шторм продолжал усиливаться, зажав нас здесь, всего в 35 милях от Большого Голоустного.
День 70. 9 августа 2003 г.
Наши последние 4 дня на Байкале впитали в себя всю динамику похода. После не совсем удачного спасения на
Неистовые водяные валы, штормовой ветер и водяная пыль держали нас на берегу, давая повод и множество времени для философских размышлений. Байкал просто напоследок демонстрирует свою силу, чтобы проверить нашу смелость? Он считает, что мы слишком легко начали, и требуется напоследок установить равновесие? В конце концов, мы решили, что подобно близкому другу, не вполне готовому сказать «до свидания», Байкал просто преподносит нам нечто особенное, чтобы мы получше запомнили его. «Прежде, чем вы уйдете»,— казалось, говорил он,— «позвольте показать вам, что я умею!»
В полном изумлении мы проснулись в день
Спрятав каяки вблизи церкви, находящейся южнее Большого Голоустного, мы пошли в поселок к нашему знакомому. Немедленно комфорт и любезность излились на нас, и мы, наконец, распрощались с нашей походной бдительностью. Нас обоих охватила нелепая сонливость, которую мы ублажали последующие три дня. Прежде чем попрощаться, мы подарили наши каяки поселку, чтобы помочь развитию водного туризма на Байкале и в благодарность за оказанный приют. Возможно, наши лодки сделают еще много тысяч миль по Священному морю!
Теперь, я полагаю, меня не удивить ничем!
Другие походы:
- Поход 2006 года. Вокруг Байкала
- Поход 2005 года. Северобайкальск — Чивыркуйский залив
- Поход 2004 года. Северобайкальск — залив Мухор
- Поход 2001 года. Вокруг острова Ольхон
- Поход 2000 года. По Кругобайкальской железной дороге
- Поход 1999 года. Иркутск — залив Мухор — Иркутск
- Поход 1998 года. Озеро Ханхой (остров Ольхон) — Иркутск
- Поход Хезер и Брандона Нельсон вокруг Байкала, 2003 г.
- Обход вокруг озера Байкал на парусно–гребных ялах, 1940 г.
