Кому нужен банкрот–отравитель
О каких недостатках российского экологического права говорит нынешняя ситуация с Байкальским целлюлозно–бумажным комбинатом? Что необходимо сделать, чтобы экологически опасное производство перестало угрожать Байкалу? Действительно ли военные заинтересованы в сохранении предприятия? Эти вопросы газета ПандаTimes обсудила с секретарем научного совета по Байкалу Сибирского отделения РАН Ириной Максимовой.
Расскажите, пожалуйста, какие факторы создают угрозу для экологии озера Байкал?
Какой–то вклад в ухудшение экологической обстановки вносят воды реки Селенга, в которые вымываются удобрения с сельхозполей. Определенное количество загрязняющих веществ поставляют в Байкал заводы Улан–Удэ, некоторые монгольские предприятия. Существует проблема замусоривания территории. Нет никаких пунктов сбора, куда судовладельцы могли бы направить отходы, поэтому мусор с курсирующих по озеру кораблей попадает в воду. Отходы остаются на местах туристических палаточных городков, что, конечно, ухудшает эстетические свойства байкальского побережья.
Но все это меркнет перед ущербом для экосистемы, наносимым токсичными выбросами Байкальского ЦБК. Пока переводить основное внимание на другие экологические проблемы (которые, в целом, тоже должны решаться), я считаю, не следует.
Но если туризм способствует загрязнению территории мусором, можно ли допускать увеличение масштабов туристического бизнеса на Байкале? Ведь именно такой вариант предлагает Сибирское отделение РАН для того, чтобы обеспечить рабочими местами сотрудников БЦБК в случае его гипотетического закрытия, если я не ошибаюсь.
Когда мы говорим, что туристическая индустрия может обеспечить занятость населения вместо БЦБК, мы имеем в виду не дикий бизнес, а экологически безопасный туризм. Он подразумевает создание инфраструктуры, отвечающей всем природоохранным нормативам. Решить такую задачу вполне реально при условии, что будет налажен контроль за исполнением законодательства. Собственно, именно это условие необходимо и для того, чтобы разрешить ситуацию с БЦБК.
Каковы недостатки нынешней системы контроля исполнения экологического законодательства?
В конце июня этого года мы, ученые Сибирского отделения РАН, направили президенту Медведеву письмо, где обосновали: ситуацию с загрязнением байкальской воды отходами ЦБК можно считать катастрофической. Законодательные нормы предприятием не исполняются и не могут быть исполнены в силу его технологического несовершенства (что не скрывают управляющие комбината). Единственно приемлемый с точки зрения права и экологической безопасности выход, на наш взгляд,— немедленное закрытие БЦБК. Эту точку зрения мы излагали уже не раз.
Недавно мы получили официальный ответ от Министерства природных ресурсов, куда наше письмо было перенаправлено. В этом документе говорится, цитирую: «Росприроднадзором принимаются все необходимые меры по контролю». Такова постоянная линия поведения МПР и Росприроднадзора — они все время заявляют, что полностью контролируют ситуацию.
Что же они понимают под «необходимыми мерами по контролю»? Оказывается, их трактовка «контроля» заключается в том, что они просто выявляют нарушения, заявляют о них во всеуслышание, после чего успокаиваются. А нарушения происходят на БЦБК снова и снова, и Росприроднадзор вновь и вновь докладывает о них.
Какие действия должен предпринять Росприроднадзор, на Ваш взгляд?
«Необходимые меры по контролю» должны обеспечивать результат — выполнение законодательства, соблюдение нормативов. Сначала предприятие, по словам его арбитражного управляющего, должно расплатиться с долгом в 3.2 млрд., потом найти еще 5 млрд. на модернизацию — и пока все это будет происходить, оно продолжит нарушать закон, сбрасывая опасные соединения в количествах, тысячекратно превышающих допустимые? Где же здесь работа государственных органов по контролю?
У Росприроднадзора есть полномочия приостанавливать деятельность предприятий, нарушающих экологические нормативы. Но МПР и Росприроднадзор даже не пытаются предъявить в судебные органы предложение о приостановке работы БЦБК. 25 мая 2010 г. предприятие было повторно запущено по распоряжению правительства России. В первые же две недели после этого наши госслужбы провели контрольные мероприятия и сразу же предъявили иски в связи с экологическим ущербом в размере 12 млн. рублей. Больше года прошло, было подсчитано, что комбинат причинил ущерб еще на 700–800 млн. руб. как минимум. Но тот, первый штраф в 12 млн. руб. до сих пор не выплачен — Росприроднадзор, даже выиграв арбитражный суд по этому делу, все еще сражается из–за этой ничтожной суммы с ЦБК. Да и как комбинат будет платить штрафы в состоянии банкротства?
Существуют ли способы выйти из этого тупика?
Как показывает нынешняя ситуация, Росприроднадзор может медлить с применением своего законного права бесконечно долго. Поэтому, на мой взгляд, для решения проблемы нужно редактировать наше экологическое законодательство. В новой версии закона должно быть четко прописано: Росприроднадзор просто обязан остановить предприятие, если в течение определенного срока, скажем, одного года, оно не устранило выявленных нарушений. Если другими средствами обеспечить необходимый уровень контроля невозможно — значит, нужны именно такие меры. Мы будем настаивать на этом в ходе запланированных на осень парламентских слушаний по Байкалу.
Внедрение рациональных экономических механизмов экологизации также могло бы способствовать решению этой проблемы и предотвращению аналогичных ситуаций в будущем. Если бы, например, было введено обязательное экологическое страхование предприятий, то БЦБК был бы обязан включить в свои статьи расходов платеж по страховке экологического риска. Приведу такой факт: наши сотрудники выполняли оценку ставки экологического страхования по проекту нефтепровода в районе Байкала. Вышла сумма порядка 15 млрд. долларов в год.
Если бы экологическое страхование было обязательным, думаю, себестоимость продукции БЦБК подскочила бы как минимум в два раза. Никакой нынешней фиктивной прибыли, которая не позволяет комбинату даже рассчитаться по долгам и штрафам, не было бы. Следовательно, предприятие давно бы закрылось, поскольку ни один инвестор не рискнул бы выдать им денег под те громадные экологические страховые ставки, которые неизбежно возникнут.
Единственная надежда в рамках нынешнего законодательства на то, что кредиторам, например, «Альфа–банку», все равно рано или поздно надоест, и они прекратят эту историю из финансовых соображений. Комбинат сам открыто заявляет, что все его планы по возврату к окупаемости проваливаются, объясняя это неблагоприятными экономическими факторами и высокой ценой на ресурсы. Но разве можно рассчитывать, что конъюнктура когда–нибудь станет идеальной, а цены на сырье вдруг начнут падать?
Однако существует мнение, что Байкальский ЦБК — стратегически важное предприятие, поставляющее сырье для оборонных нужд. Поэтому закрыть его — значит, подорвать обороноспособность страны. Как Вы можете прокомментировать эту точку зрения?
Юрий Соломонов, который недавно ушел в отставку с поста руководителя института, занимающегося разработкой ракет «Булава» и «Тополь–М», дал в начале июля большое интервью о срыве оборонного заказа в 2011 г. Он там упомянул и о закрытии БЦБК, очень важного для оборонной промышленности. Заявил, цитирую: «Байкальский целлюлозно–бумажный комбинат поставлял нам беленую целлюлозу. Его остановили. Путин якобы решил проблему, на самом деле — ничего нет». Раз Соломонов не уверен в выполнении постановления правительства № 1 от 13 января 2010 г. — это значит, что никакую целлюлозу БЦБК за прошедшие месяцы ему не поставлял, правильно?
А ведь производителям ракет нужно от комбината не более 300 т. целлюлозы в год. Этот объем можно выработать за одну смену при условии функционирования БЦБК на полную мощность. Пускай сейчас он работает на 15% мощности, как свидетельствуют отчеты — понадобится неделя на выработку 300 тонн. Но предприятие работает больше года. И 99% от объема своего производства оно отправляет не отечественной оборонной промышленности, а в Китай. Если бы они хотели, они бы за истекший год обеспечили оборонку на 20 лет вперед.
Наконец, военные знали о предстоящем закрытии БЦБК с 2001 г. Существовало еще 5 заводов, аналогичных БЦБК — последний из них закрылся в конце января 2009 г., поскольку продукцию некуда было девать. Почему его дали закрыть? Почему не сделали запасов целлюлозы заранее? Неужели же у нас настолько плохо с управлением в государстве, что за 8 лет не удалось найти альтернативного поставщика сырья для стратегически важной оборонной отрасли? Это не говоря о том, что 300 т. целлюлозы в год можно изготовить на лабораторной установке, для этого не нужно крупного комбината.
Получается, выявить стороны, заинтересованные в поддержании БЦБК на плаву, по–прежнему не удается?
Получается, так. На мой взгляд, как бы дико это ни звучало, единственный рациональный мотив для финансовой поддержки БЦБК — конкуренция на рынке бутилированной воды. Некие неизвестные фирмы стараются предотвратить превращение Байкала в источник питьевой воды путем загрязнения — более вразумительной версии я пока просто не нахожу.
7 сентября 2011 г.
Источник: «ПандаTimes»
