Изыскания направления железной дороги, обходящей Байкал с севера

Нашим читателям уже известно, что вследствие представленнаго инженером Межениновым проекта был возбужден вопрос о северном направлении сибирской железной дороги от реки Ангары до р. Амазара, одного из притоков Амура, в обход Байкальскаго озера с севера. Для предварительнаго изследования этого пути были командированы полковник Н.А. Волошинов, с результатами работ котораго мы своевременно познакомили читателей, и инженер путей сообщения Л.И. Прохаска, который начал свои работы несколько позднее и трудностями пути, по которому он проходил, был задержан весьма долгое время в диких горах близ Байкала; в Иркутск же вернулся почти месяц спустя после г. Волошинова.

Инженер Прохаска начал свои изследования от с. Орлинскаго на Лене и по реке Орлинге перевалил в долину р. Киренги. Отсюда он вернулся обратно и перешел к реке Илиму для встречи с г. Волошиновым. Затем оба изследователя прошли вместе по другому перевалу к р. Лене, спустившись к ней долиной реки Атланги. Здесь г. Прохаска отделился от полковника Волошинова и спустился далее вниз по Лене до селения Омолой, где по разспросным сведениям удалось найти новый перевал в долину Киренги; из Омолоя г. Прохаска перевалил через невысокий водораздельный хребет на Таюру, приток Лены, и затем стал подниматься выше отчасти по долине реки Таюры, отчасти следуя по ея притоку Ние; таким образом он достиг вершины водораздела между Леной и Киренгой.

Спуск в долину Киренги был совершен вдоль ручья Мостоваго, следуя по течению котораго, экспедиция г. Прохаски достигла селения Ключевскаго на Киренге. Несмотря на обилие воды в этой реке и ея значительную ширину, плавание по ней весьма затруднительно вследствие небольшой глубины и быстроты течения.

Долина Киренги гораздо шире долины реки Лены и представляет обширныя пахотныя и луговыя пространства; население прибрежных сел и деревень отличается зажиточностью и приятно поражает наблюдателя своими нравственными качествами, в особенности по сравнению с населением ленской долины. Это объясняется, конечно, разницей самых условий жизни в долинах обеих рек. По Лене проходит постоянный почтовый тракт, здесь масса всякаго торговаго люда, скупающаго хлеб в Верхоленском округе и сплавляющаго его в Якутскую область; здесь же движется взад и вперед толпа приисковых рабочих; население занимается по большей части извозом и мелкой торговлей. Между тем в долине Киренги, вдали от бойкой притрактовой жизни, жители занимаются с успехом земледелием и скотоводством и меньше соприкасаются с развращающими элементами — поселенцами, приисковыми рабочими и ленскими кулаками. Поэтому, вероятно, г. Прохаска встретил здесь мирных поселян, трудолюбивых, честных и зажиточных.

В долине Киренги г. Прохаска пришлось пробыть несколько дней, чтобы собрать разспросныя сведения о перевалах и найти проводников через труднодоступный Байкальский хребет, а также чтобы заготовить провизию на 15 дней пути, в течение которых он предполагал сначала сделать весь переход до берега Байкала.

После многих разспросов нашелся наконец проводник — зверопромышленник,— который взялся провести из селения Новоселья долиной реки Окунчайки; но этот зверопромышленник никогда не отходил от роднаго селения в горы далее, чем на сорок верст и потому не знал хорошо всего перехода. Карты этой местности оказались явно ошибочными; так, река Окунчайка показана длиною всего в 30—40 верст, между тем — это большая река протяжением в 150 верст.

Долиной Окунчайки и ея праваго притока Савкиной г. Прохаска стал подниматься на высокий хребет и уже на 6–й день пути достиг области остроконечных гольцов. Это было в начале сентября; скалистые пики обступали кругом горизонт; долины и гривы промежуточных гор были покрыты дремучей тайгой; к тому же выпал снег и путь, чем дальше, тем становился труднее. Высота этого перевала над уровнем Лены достигает 500 сажен; так как на картах этот хребет не обозначен ясно, то г. Прохаска думал сначала, что он перешел уже на покатость, ведущую к Байкалу. Но оказалось потом, что он сделал лишь перевал из долины Окунчайки в долину реки Мины, другаго притока Киренги; следуя по Мине сначала к западу, г. Прохаска потратил на это еще три дня; между тем река круто поворотила к северо–востоку и тогда стало уже ясно, что спуск по ней будет вести лишь назад. Однако ж вернуться не представлялось никакой возможности; провиант был на исходе, и было бы слишком рискованно подняться в горы с небольшим запасом провизии; оставалось одно средство — идти далее вниз по Мине в надежде встретить здесь стойбище тунгусов. Путешественники с большими трудностями стали спускаться вниз по узкой, стесненной скалами, долине реки; последние пять дней они шли совсем без провизии и наконец на 6–й день действительно встретили тунгусское семейство.

Этот тунгус и его семейство произвели на г. Прохаска самое приятное впечатление. Богатство тунгуса состояло всего из пятидесяти оленей; запасшись провизией на целую зиму, он ушел в горы, вместе с семьей, на звериный промысел, в успехе котораго он видел единственное свое обезпечение на будущий год; поэтому он с трудом согласился быть проводником экспедиции до берегов Байкала; лишь значительная денежная плата, предложенная ему г. Прохаска, убедила тунгуса отложить на время звериный промысел.

Нагрузив 15 оленей — на лошадях далее нельзя было идти, и г. Прохаска своих лошадей вместе с несколькими рабочими пришлось вернуть обратно — экспедиция поднялась к верховьям Мины, пересекла опять реку Окунчайку и здесь по узкой площадке, между крутых гольцов, перевалила через главный Байкальский хребет, который оказался несколько ниже побочнаго отрога, отделяющаго долину Окунчайки от долины Мины. Затем г. Прохаска достиг верховьев реки Телокит и через три дня — реки Гремчай, в которую впадает Телокит; перейдя долину реки Тыя, экспедиция перевалила на р. Качеру и затем 6–го октября достигла Верхней Ангары. Отсюда в течение 11 дней г. Прохаска совершил на лодке плавание вдоль северо–восточнаго берега Байкала до мыса Покойников; далее он следовал вьючным трактом до Ольхонской думы и затем на Хогот, откуда по якутскому тракту вернулся в Иркутск.

Плавание по Байкалу в октябре месяце являлось далеко не безопасным; постоянные туманы и сильные ветра часто заставляли искать убежища в береговых бухтах и выжидать здесь по нескольку суток благоприятной погоды. Зато в ясные дни путешественники часто забывали о трудностях плавания, любуясь величественным видом диких, снежных вершин прибрежных гор.

Изследования г. Прохаска в общем приводят к тем же результатам, как и экспедиция г. Волошинова. Водоразделы между Илимом и Леной, Леной и Киренгой потребуют преодоления весьма больших трудностей, если вести через них железнодорожную линию; о туннелях на этих водоразделах нельзя и думать, так как длина туннелей была бы громадна; подняться и спуститься, хотя может быть и возможно, но потребует чрезвычайно дорогих работ. Почва или болотистая, или каменистая; на гранитах и сланцах везде толстый слой моха, в котором врос корнями дремучий лес; долины горных рек завалены огромными валунами и каргами. Страна малонаселенна. Осенью и в начале зимы выпадают громадные снега в 1¹/₂—2 аршина глубиною, как это можно видеть по затесам на деревьях или засечкам, делаемым зверопромышленниками. Перевал через главный Байкальский хребет, который вообще повышается к северо–восточному углу озера, не может быть сделан без туннеля, длиною верст в 10, так как спуск к берегу Байкала весьма крут.

Таким образом, экспедиция г. Прохаска, как и ранее экспедиция г. Волошинова достигли только отрицательных результатов: оне обнаружили громадную трудность проведения железной дороги по северному направлению, так что в настоящее время едва ли решится кто–либо отстаивать это направление в сравнении с предложенным г. Вяземским — южным, в обход Байкала долиною Иркута и по перевалу к Култуку.

Изложив в общих чертах, по сведениям, которыя нам удалось собрать, результаты изследований г. Прохаска, мы позволим себе обратить внимание читатели на те трудности, которыя пришлось испытать смелому инженеру во время его пути среди пустынных, труднодоступных байкальских гор; будем надеяться, что г. Прохаска, помимо составления отчета о выполнении специальной задачи своей экспедиции, не откажется познакомить общество также и с физико–географическими и этнографическими наблюдениями, которыя были сделаны им в этой почти совсем неизследованной в научном отношении местности, которая во многих отношениях представляет глубокий интерес. Если природа полна здесь суровой и грандиозной поэзии, зато уединенная долина Киренги с своим честным, трудолюбивым и приветливым населением кладет более мягкие, нежные, часто идиллические штрихи на общую картину жизни этого оторваннаго от остальнаго мира края.

Сверх того все, кому удалось слышать разсказы г. Прохаска, задумывались, конечно, не раз над величавым образом стойкаго, мужественнаго тунгуса, лето проводящаго на берегах Байкала, а на зиму уходящаго в горы и пустыни среди гольцов. На руках у тунгуса большая семья, кругом население, если не прямо враждебное, то во всяком случае губительно влияющее на жизнь номада.

Тунгусы–зверопромышленники лето проводят близ берега Байкала в селении Душкачан; здесь их губит водка, оспа и другия болезни — результаты соседства рабочих на ангарских рыбных промыслах. Поэтому тунгусское племя быстро вымирает. Держатся до сих пор лишь отдельныя семьи, во главе с такими мужественными людьми как тунгус–проводник г. Прохаски. Но это — последние могикане... А между тем, по своим нравственным качествам,— это может быть лучшее из племен Сибири и будет жаль, если оно исчезнет безследно. Но наше общество равнодушно к судьбам погибающих племен, даже там, где причиной их гибели является простая юридическая несправедливость, как например, захват рыбных ловель у обских остяков томскими и сургутскими кулаками.

Спокойным и ясным взглядом на жизнь, любовью к своей семье, нежностью в обращении с членами семьи, гостеприимством к путнику — тунгус–проводник напомнил г. Прохаска те симпатичные типы простонародья, которые встречаются в Японии. Не многие из лиц, приезжающих в Сибирь, относятся с таким сочувствием к ея обездоленным племенам.

За последние годы, кроме г. Прохаска, мы встречали подобный же взгляд только у доктора А. Бунге — бывшаго участника ленской экспедиции. Этот путешественник познакомился с тунгусами на крайнем севере; год был голодный — мало дичи и рыбы. Доктор Бунге явился тогда ходатаем за тунгусов пред местной администрацией — и тогдашний иркутский губернатор (кажется г. Черняев) принял меры для снабжения их хлебом и сложения с них ясачнаго сбора.

Но такие путешественники и такие приезжие в Сибирь являются редкостью. Большинство же, вероятно смущенное холодом страны, в которой приходится жить, клевещет на холод и недружелюбность людей, с которыми приходится встречаться. Лишь немногие, чуткие сердцем, которые не привыкли смотреть свысока на человека, только потому, что он родился и вырос в каком–то «медвежьем углу», находят радушное гостеприимство и дружеский привет даже среди жителей пустынь и лесов.

Источник: «Восточное обозрение» № 50, 10 декабря 1889 г.