Изменения на строительстве КБЖД из–за начала войны с Японией
16 апреля, утром, в особом служебном поезде прибыли к нам в Култук «движенцы» (нач. разъезда и помощники) и вступили в отправление служебных обязанностей, а вечером того же дня в 11 часов нас посетил министр пут. сообщ. кн. М.И. Хилков, который рано утром 17–го отправился по тракту в Иркутск.
Есть слухи, что он некоторое время будет жить в Култуке, после того как ледоколы начнут свои рейсы через Байкал.
Безспорно, что некоторые из гг. подрядчиков и торговцев с началом военных действий на Дальнем Востоке нимало не потеряют, а, наоборот, некоторые из них (подрядчики), в виду спешности работ, получат крупныя добавочныя суммы при условии досрочнаго окончания работ (т.е. к августу). Это все–таки не помешало гг. подрядчикам заключить такое условие с управлением дороги, по которому они обязываются окончить к новому сроку только те работы, выписки на кои получены ими до 1 марта с.г.; прочия же непредвиденныя случайности, а главное съемка дополнительных откосов, чего раньше этого срока предвидеть было невозможно и без чего местами даже временное движение будет немыслимо, или по меньшей мере опасно — остаются вопросом открытым.
Зато есть и более отрадные примеры (достойные подражания). На работах инж. Перцова заведывающий работами Г. К–ов одну из своих крупных выемок работает днем и ночью поденными и хотя это и обходится, как говорят на линии, рублей свыше 20 за куб. саж., но здесь важно то, чтобы окончить ее к сроку. С линии к нам занеслись слухи по поводу этой же выемки, что будто в один из проездов по линии инженера С. в феврале м–це он, случайно проходя по выемке, сказал что в ней еще много кубатуры, на что сопровождавший его в числе других Г. К–в заявил, что ручается своим месячным жалованием, если не кончит ее к 15 мая, и будто работа с ночными сменами — следствие этого пари.
Говорят, что кончить ее к такому сроку трудновато, да и нет особой надобности, так как по обе стороны ея есть еще несколько серьезных недоработок, которыя своевременно помешают сборке большого моста. Во всяком случае «генеральская» выемка (так зовут ее на линии) дорого станет; кому? — судить не нам.
Материальное положение линейных служащих на Кругобайкалье с объявлением войны значительно ухудшилось: цены на все поднялись, поехать для закупок в город не всякий имеет возможность, а жалование осталось прежнее.
Были слухи, будто прибавят на это время 20%, и даже ближайшее начальство ходатайствовало о прибавке, но ничего пока не слышно; правда, управление, заботясь о благосостоянии, «в особенности» линейных агентов дороги, нашло возможным устроить нечто в роде «потребилки» и разослало на линию... прейскуранты на продукты, а в култукский материальный склад такой прейскурант прислан с увеличенными против других ценами (говорят,— это накладные расходы за провоз) и даже прислали продукты как–то: крупчатку, масло, свечи, сахар; но почему–то до сих пор нет никаких инструкций, кому, как и сколько можно отпускать. Не лучше ли было бы весь этот провиант сдать участковым начальникам, они как люди ближе стоящие к интересам своих линейных агентов, скорее бы разобрались в этом лабиринте канцелярщины, да и сами агенты скорее бы добились у своего непосредственнаго начальства. В результате до сих пор дело обстоит так: управление озаботилось, разослало, продукты лежат, а линейцы, которые и без того подчас только концы с концами сводят (семейные на низших окладах), продолжают удовлетворять ненасытные аппетиты торговцев (правильнее — кладовыя гг. подрядчиков). Все бы это еще ничего, но вдобавок вы не гарантированы от того, что услышите от доверенн. кладовой, что мы, дескать, сахару больше фунта не отпускаем (а если заметят, что часто берете по 1 ф., то совсем не дадут); или еще того лучше: «мясо мы за деньги не отпускаем, а только по ордерам» (это после циркуляра–то?). Остается только входить в сделки с рабочими и брать на их ордера. В данном случае положение служащих подрядчика гораздо лучше: им отпускают все в требуемом количестве и у некоторых еще делают скидку (так, напр., у инж. Перцева, кажется, сбрасывают 10% своим служащим).
Печальнее всех теперь кабатчики. С введением военнаго положения все ренсковыя и склады по линии закрыты распоряжением жандармской полиции. Казалось бы невозможным встретить теперь хоть одного подвыпившаго рабочаго, но не тут–то было,— пьют, и пьяные по–прежнему имеются. Сравнительно с прежним пьянства меньше, во–первых, потому, что раньше в складах спирт разводили водой, а теперь «у частных», наоборот, водичку подкрашивают спиртом, и, во–вторых, если раньше рабочий имел свободнаго капитала, так сказать, «на пропой души», допустим, 3 рубля, то он брал в кабаке 1/2 ведра «за печатью» и напивался до положения риз, ныне же он на эти деньги может получить только 2, много — 3 бут., т.е. почти половину (вдобавок с половинным содержанием градусов), так как живущие по баракам «семейные» продают влагу по 1 р.–1 р. 20 к. и 1 р. 40 к. за бут.
Такая дороговизна «нектара» вполне понятна. «Семейный» живет в бараке с женой, дня 2–3 в неделю выходит на работу куда–нибудь в забой только для того, чтобы быть занесенным в табель и имеет право помещаться в бараке подрядчика, остальные дни занят ходьбой за спиртом в те кабаки, которые до сих пор не закрыты по каким–либо причинам; жена его в это время занимается приготовлением и продажей напитка. Разумеется, тратя почти все свое время на такия операции, они невольно должны брать высокия цены, чтобы наверстать потерянное рабочее время.
Читатель, пожалуй, скажет, что немыслимо чтобы один култукский ренсковой (он не закрыт) снабжал всю почти линию водкой, тогда как по линии еще на Страстной «почти» все кабаки были закрыты. Ответом на это может служить заметка об отпуске водки Серодкиным рабочим инж. Бонди, равно как и следующий факт, который передаю со слов очевидца. В 20–х числах марта, при закрытии кабаков, один из сидельцев, огорченный тем, что приходит конец барышам, заявил, что и в лавках, мол торгуют водкой. Сделан был осмотр в кладовой инж. Перцева (лавка Камова) на мысу Столбы, причем найдены были 3 ящика «Прогресса» в укромном местечке на чердаке пекарни, причем доверенный лавки заявил, что водку Камов послал для собственнаго употребления (9 то ведер!), а когда жандарм «на всякий случай» составил протокол, то тот же довер. заявил, что водку возчики везли в Култук в склад Камова, но почему–то 3 ящика оставили в Столбах (не довезли 25 верст до Култука), но объяснить, почему они откупорены и не хватает бутылок 30, он не мог: сказал, что не знает. По счастью, поблизости стоял мужиченко и, видя замешательство г. довереннаго, может и не кстати, вставил; «что ж поделаешь? был грех, брали и по ордерочкам».
Провоз по Байкалу очень удобен и следить за этим трудно. К несчастью (конечно, кабатчиков), лед Байкала плох и езда скоро прекратится; сильно испортился лед благодаря таянию снега, падающаго за последние дни в изобилии. С открытием навигации следить за ввозом на пароходах водки будет удобнее, если не считать возможности подвоза ночью на лодках (случаи были) и тайгой.
Полагаю, что читатель должен согласиться, что с закрытием кабаков пьянство на Кругобайкалье не искоренилось. Недаром есть пословица, что горбатаго — могила исправит.
Источник: «Восточное обозрение» № 113, 13 мая 1904 г.
