Поездка из Иркутска в Мысовую через Байкал
К 10 час. утра 29 июня платформа вокзала «Иркутск» была переполнена народом. Задохшиеся в пыли горожане, пользуясь праздничным временем, спешили на чистый воздух и раздолье природы. Они, что называется, битком набились на пароход «Бурят», отошедший в восьмом часу утра на Байкал, переполнили поезд, отошедший в восемь часов на Красноярск, и теперь, боясь упустить последнюю возможность уехать подальше от города, толпились у кассы вокзала большою гурьбой. Все вагоны были уже переполнены, решительно все места (II и III кл.) были заняты; многим приходилось уже стоять, а желающие поехать все прибывали. Наконец, за неимением более мест в поезде, закрыли кассу, и многим пришлось остаться «за бортом».
Между обездоленными пассажирами слышался ропот на здешние «распорядки». Многие указывали на существование в многолюдных городах Европейской России особых дачных поездов и удивлялись, почему в Иркутске не могут установить таковых хотя на праздничные дни. Пассажиров для них, конечно, было бы не мало, и желающим прокатиться не пришлось бы ограничивать свою прогулку променадом до вокзала.
В половине 11–го часа поезд отправился. Дорога сначала представляется мало интересной: с одной стороны — невысокий берег, с другой — мелкия протоки Ангары. Но чем дальше вы уезжаете от города, тем роскошнее становится природа. Картину за картиной развертывает она пред вами; то вы движетесь по усеянному цветами и поросшему лесом лугу, то,— и это по преимуществу,— как бы крадучись, пробираетесь почти под отвесными скалами, а горы вдали становятся все выше и выше. Впечатление получается такое, как будто туда, на эти горы вы и забираетесь.
Но вот справа горы становятся еще круче и выше, а слева как бы отодвигаются, уступая перед чем то... Вскоре открывается вид на исток Ангары из «священнаго озера», на сей раз довольно густо окутаннаго дымом. Еще несколько минут — и мы были в Баранчиках, на берегу Байкала.
Странное впечатление производит вид на него в этой местности. Кажется, будто могучее море, охраняя свои сокровища в борьбе с человеком, нарочно не оставило ему места на своих берегах, превратив их в почти отвесныя скалы. А упорный «царь природы» берет таки свое: то прилаживается у самых скал, то скалы убирает, то вдается своими сооружениями в море, и это море то тихо поплескивая, то с грохотом налетая на сооружения человека, как бы хочет сказать ему: «ну, погоди же, дерзкий, дождешься ты от меня: все размою, размечу!».
Около берега, между тем, как бы посмеиваясь над грозной стихией, то и дело снуют взад и вперед лодки и маленькие пароходики. Вскоре вдали показался ледокол «Ангара», рейсирующий через море с пассажирами. Часов в шесть мы, обошедши Баранчики и слазавши на высокую, близ лежащую, гору, откуда открывается роскошный вид на прибрежье Байкала и на долину истока Ангары, взошли на довольно просторный ледокол и отправились в Мысовую. Солнце уже садилось; берега озера постепенно тонули в дыму и тумане. Тонули и мы... в чаду и дыму плохо вентилируемаго, теснаго и грязнаго помещения 3–го класса, а на палубе становилось довольно холодно.
Стемнело. Широкий горизонт как бы сдвинулся теснее, а глазу не на чем остановиться. Вдали еле–еле что–то обрисовывается, не то горы, не то дым или туман. Только звезды, ярче и ярче выступая во мгле и весело играя отражениями на легкой ряби поверхности озера, да клубами вылетающий из труб и волнисто стелющийся по морю густой дым — способны приковать к себе внимание...
Мы в Мысовой, в той самой Мысовой, которая так прославилась хроникой происшествий, про которую лица, часто в ней бывающия, говорят, что там когда угодно, где угодно и кого угодно можно «ободрать как липку». Прибыли мы туда в двенадцатом часу ночи, и, конечно, не без некотораго страха отправились по шпалам к вокзалу, где думали переночевать. Не успели мы и расположиться на вокзале, где, к счастью, имеются особыя, хотя и довольно грязныя, помещения для ночующих мужчин и дам,— как услышали о «происшествии». Говорили, будто оборванный и растрепанный субъект, которого мы видели связанным на почти земляном полу временнаго помещения III–го класса,— покушался на убийство кого–то топором. Никакого начальства около связанного не было, и сути происшествия мы не узнали.
Есть в Мысовой гостиница, от одних разсказов о которой мурашки по коже проходят. Прежде всего, гостиница эта, как говорят, с успехом могла бы соперничать, по своей чистоте, с любым клоповником. Только клопами и им подобными прелестями принято угощать публику даром, а там берут за предоставление этих прелестей хорошие деньги, и берут не только в виде высокой платы (до 3 р.) за крошечные и грязные номера, но и как случайные доходы, в виде, напр., часов или портмоне посетителя, неизвестно — когда, куда и как исчезающих.
Рано утром, бегло осмотревши Мысовую, совсем не произведшую на нас впечатления крупнаго рабочаго пункта и показавшуюся довольно убогой деревушкой, мы отправились к привезшему нас ледоколу, чтобы уплыть обратно в Баранчики, а оттуда в с. Лиственичное. Незадолго до отхода «Ангары» в Мысовую пришел «Байкал», так много обещавший и дорого стоивший и так мало давший в первую же зиму своего рейсирования по оз. Байкалу. Мы, конечно, немедленно рванулись посмотреть этого гиганта, но... пришлось ограничиться лишь созерцанием его высоких бортов, усеянных вверху окнами, да как бы отверстой пасти в передней его части, откуда он выпускал платформы и вагоны. Внутрь, для осмотра, нас не впустили, невзирая ни на какия мотивировки наших просьб. Пассажиров «Байкал» не принимает, занимаясь перевозкой исключительно товарных поездов и грузов.
В полдень мы снова были в Баранчиках, побывавши, значит, на море и вечером, и ночью, и утром, в днем.
Вот и Листвянка. Перебраться в нее из Баранчиков можно очень удобно, или на пароходике, или на лодке. Только пользуясь обычной переправой, за гривенник, на другой берег истока Ангары, приходится итти по последнему и берегу Байкала пешком более версты, так что удобнее нанимать гребцов до самаго села. В селе прежде всего возникает вопрос — где остановиться. Хорошо тем, у кого есть знакомые. У нас же их не было. Против имеющейся и здесь гостиницы мы были предубеждены и предпочли отправиться по селу, спрашивая — не пустит ли кто переночевать. Пристанище, хоть и не особенно дешевое, вскоре нашли, нашли и хорошей провизии.
Прошлись по всему селу. На несколько верст растянулось оно по узкому берегу Байкала; строения выглядят опрятно, только кругом пусто и тихо. Не верилось, что эта та Листвянка, в которой очень недавно копошились тысячи народа, занятые постройкой ледоколов, доков, пристаней.
Оказывается, что во второй половине июня был окончен постройкой последшй док, и почти все рабочие мастерских ледоколов уже разсчитаны. Так что в Листвянке теперь остались по–прежнему только немчиновские рабочие, но и их число, говорят, значительно сократилось... А коренные жители Листвянки все работают «на море», на разных судах, или же уезжают на рыбный промысел.
Пробыв в Лиственичном почти сутки, покатавшись на лодке по морю и находившись по крутым горам при приятной прохладе морской атмосферы, 1–го июля, в 5 ч. вечера, мы сели на пароход «Бурят» и благодарили обстоятельства, не сыгравшия с нами такой злой шутки, как с некоторыми господами 28 июня. Тогда было объявлено, что пароход уйдет в 5 часов, а ушел он немного ранее, почему некоторые туристы, пропустивши поезд, отходящий в 4 ч. 20 мин., опоздали и на пароход.
Чрез четыре часа хода мы снова были в пыльном городе.
Источник: «Иркутские губернские ведомости» № 154, 15 июля 1901 г.
