Хлопоты иркутян о железной дороге
В здешнюю городскую думу поступило внушительное заявление. Оно подписано с лишком двадцатью гласными и некоторыми членами управы не из числа гласных. В нем говорится, что, по достоверным сведениям, томско–иркутскую железную дорогу предполагается вести по левому берегу Ангары и ближайшую к Иркутску станцию этой дороги поставить в девяти верстах от города; что в Иркутске нет никакой внешней (?) производительности и он существует только благодаря тому, что в нем находится центр администрации и живут представители некоторых торговых домов; что в последнее время он сильно упал, и что проведение железной дороги в указанном направлении будет для него гибельно. Для примера указаны Новгород, Тверь и Житомир. Чтобы спасти город от таких ужасных последствий, заявление предлагает думе просить г. городскаго голову ехать в Петербург и ходатайствовать у министров, а в случае надобности и у самого Государя, об изменении направления железной дороги так, чтобы она прошла по правому берегу Ангары или вообще по городским землям и как можно ближе к Иркутску, а если это окажется невозможным, то о замене предполагаемой железной дороги улучшением существующаго почтоваго тракта; к участию в этом ходатайстве пригласить живущих в Москве и Петербурге почетных граждан Иркутска (Н.П. Синельникова, А.К. Трапезникова и И.Л. Медведникова), а также едущаго ныне в Россию гласнаго думы П.А. Сиверса; наконец, если это предложение будет принято думой, то пригласить городскаго архитектора и инспектора техническаго училища для указания данных к предположенному ходатайству. Мы не ручаемся за верность подробностей, но общий смысл заявления именно таков.
Заявление написано очень патетично; составители его не пожалели красок. В нем говорится и о бедности жителей, и о потомстве, и о том, что дума — представительница сословий (?!) города и обязана заботиться об их интересах. Но ведь пафос, как известно, часто бывает врагом здраваго смысла; он отуманивает голову и лишает ее способности к серьезному и правильному мышлению. Не случилось ли и тут чего–нибудь подобнаго? Каким образом заявлению «достоверно известно» то, чего не знает и не может знать само министерство путей сообщения, так как о направлении дороги делаются еще изыскания? Почему приписывается железной дороге упадок названных городов, тогда как Новгород разорен не железной дорогой, а за три века до ея постройки, Иваном Грозным, и с тех пор не поправлялся, а Тверь и Житомир всегда были второстепенными городами и ныне остаются такими же,— ни лучше, ни хуже? И почему заявление думает, что проведение железной дороги не близ самаго Иркутска, а в некотором разстоянии от него, будет «гибельно» для Иркутска? Заявление, впрочем, видимо и само не знает, почему оно так думает; ему только бы ходатайствовать; а «данныя», то есть основания для этого, пусть приискивают другие: зачем, в самом деле обременять свой мозг такими пустяками? Наше ли это дело? «Вы там придумывайте, что знаете, только бы было тово... А уж мы заплатим». Чисто гостинодворская логика.
Может быть, заявление знает, но не хочет сказать, а мы, вероятно, по своей тупости, никак не можем понять, для чего Иркутску необходимо, чтобы дорога шла непременно по городской земле! Неужели для него выгодно потерять несколько тысяч десятин выгона, который теперь приносит пользу и городской казне (оброчныя статьи), и городскому населению? Или, может быть, у него так много земли, что она ему в тягость, и он рад не рад первому случаю от нея избавиться? В таком случае это не упадающий, а не в пример другим счастливый город.
Заявление не замечает, что его ламентации о бедственном положении Иркутска могут, пожалуй, произвести в Петербурге действие совершенно противное тому, какого оно ожидает. Там могут сказать: «Что же это за город, если в нем нет никаких городских элементов, если сам он ничего не делает и умеет только жить на чужой счет, да и вперед хлопочет о том же? Любая деревушка лучше: она производит. Стоит ли, после этого, подводить к нему железную дорогу? Долой его, этот гнилой городишко! упразднить его, обратить в заштатный, а дорогу провести прямее»...
Нас могут упрекнуть в слишком легком, шутливом отношении к заявлению: но что же делать, если к нему трудно относиться серьезно? Попытаемся, впрочем, сделать это.
Железная дорога предполагается в государственных видах — облегчить сообщения с приамурским краем. Государство, при достижении своих целей, всегда принимает в соображение интересы отдельных местностей и общественных групп; но принимает их лишь настолько, настолько эти интересы не противоречат его целям; иначе оно не было бы государством, не могло бы выполнять свои задачи. В данном случае оно уже предположило сделать возможную уступку интересам Иркутска,— именно, подвести дорогу ближе к нему, вместо того, чтобы направить ее к Байкалу прямо от Тулуна, как говорят, предполагалось сначала; более сделать оно не может. Подводить дорогу к самому Иркутску по левому берегу Ангары немыслимо как потому, что это еще более уклонило бы дорогу от ея главнаго направления, так и потому, что здесь встретились бы серьезныя техническия трудности, так как левая, луговая сторона Ангары против Иркутска подвергается частым и большим наводнениям. Еще менее соответствовал бы государственным целям перенос дороги на правый берег Ангары,— близ ли с. Шиверы, как предлагают некоторые, или в каком–нибудь другом пункте. Во–1–х, тогда она, на некотором разстоянии, приняла бы направление прямо противоположное своему главному назначению; во–2–х, длина ея увеличилась бы на несколько десятков верст (от 40 до 50, считая и дорогу через Иркутск) и, в–3–х, потребовались бы два моста через Ангару. Одно уже увеличение расходов на проведение дороги в этом направлении на несколько миллионов убеждает в том, что правительство согласиться него не может. Странно думать, что государство обязано тратить миллионы народнаго достояния и притом на дело, несогласное с его целями, единственно для удовлетворения действительных или мнимых нужд города Иркутска. Но еще страннее требовать,— как предполагается в заявлении,— чтобы государство совершенно поступилось этими целями, чтобы оно отменило признанную им необходимою железную дорогу и ограничилось существующим уже грунтовым путем потому только, что дорога кажется невыгодною некоторым иркутским обывателям. Что же касается до улучшения нынешняго почтоваго тракта, то ведь это улучшение, как известно, уже предположено и собственно для него производится особый сбор; следовательно, оно состоится независимо от железной дороги и без всякаго ходатайства.
Томско–иркутская дорога во всяком случае принесет большую пользу Иркутск. Она ускорит и удешевит его сообщения; она даст ему возможность приобретать за умеренную цену необходимые жизненные припасы, в которых он так часто нуждается; она приблизит его на несколько дней пути к центрам цивилизованнаго мира. Железная дорога оживит деятельность местности, по которой она будет проходить; это оживление коснется и Иркутска. Это такия выгоды, которыя не всем городам достаются на долю. Какия–нибудь девять верст грунтоваго пути составляют только 3/500; то есть, каплю в море всего протяжения дороги, и очевидно не могут парализировать указанных выгод. Требовать большаго, требовать во чтобы то ни стало, значит разыгрывать басню о Фортуне и Нищем. Другое дело — ветвь к Иркутску от главной дороги; но ведь заявление желает не этого.
Мы не скрываем от себя, что железная дорога может быть и невыгодна для Иркутска в некоторых отношениях. Это общее свойство больших предприятий, в которых частныя выгоды обыкновенно поглощаются общею пользой. Безспорно, что в иркутских гостиницах не будут останавливаться и проживать по нескольку дней проезжающие; что в Иркутск не будут приходить нынешние громадные обозы с товарами; что уменьшится запрос на некоторые предметы потребления, необходимые собственно для приезжающих; что упадет целая отрасль промышленности, обогатившая многих местных жителей — доставка товаров. Может быть, окажутся еще и другия невыгоды для Иркутска. Но все это произойдет во всяком случае, пройдет ли дорога через самый Иркутск, или в нескольких верстах от него: сущность дела ведь не изменится. В чем же выразится упадок Иркутска собственно от того, что дорога пройдет не через самый город? Что особенное выиграет он, если дорога пройдет через него? Этого, самаго существеннаго пункта в вопросе, заявление и не разъясняет. По нашему мнению, единственная выгода от проведения дороги через Иркутск и постройки станций близ самаго города будет только та, что какой–нибудь любопытный пассажир вздумает прокатиться по городу и истратить полтинник на извозчика; да и эта выгода слишком проблематична, потому что в Иркутске и смотреть–то почти нечего, особенно едущим из Европейской России. Что же касается до тех, кто будет находить материальный или умственный интерес в посещении Иркутска, то 9–ти верстное разстояние не удержит их от этого посещения, особенно если на железно–дорожной и городской станциях всегда будут готовыя лошади и не будут требоваться подорожныя, которыя, неизвестно в силу каких соображений, остались до сих пор чуть ли не в одной только Сибири.
Таковы те соображения, которыя представляются по поводу заявления гг. гласных. В числе подписавших его есть не глупые люди: неужели они не видят всей его несообразности? Мы как–то не решаемся верить в серьезность этого заявления. Нам так и кажется, что это какая–то мистификация, разсчитанная на легковерие думы, какая–то насмешка над ней: ведь если она примет это предложение, то это будет такой абсурд, перед которым поблекнут все самыя экстравагантныя из прежних решений думы. Мы настаивали бы на таком взгляде на заявление, если бы не видели, что оно подписано людьми серьезными и носит характер искренняго убеждения.
Помещая настоящую статью уважаемаго В.И. Вагина по весьма интересному для города Иркутска вопросу, редакция постарается еще раз разсмотреть внимательно все доводы иркутян для большаго освещения этого вопроса.
Источник: «Восточное обозрение» № 28, 17 июля 1888 г.
