Северо–западный берег Ольхона и ближайшие к нему острова

Обогнув оконечность мыса Хобой (Верхнее изголовье Ольхона), путешественник вступает уже в воды Малого моря, омывающего северо–западный берег острова. Здесь мы имеем перед собой собственно северо–восточный конец этого пролива, ограничиваемый с одной стороны мысом Хобой, а с противоположной, виднеющимся отсюда на с.–з. (вернее, почти з.–с.–з.) мысом Арул, около низовьев долины Замы (см. ниже). Расстояние между этими мысами достигает 15 верст, чем определяется и ширина Малого моря в том месте, где оно открывается к Большому; что же касается знакомой нам уже юго–западной оконечности, известной под названием залива Хушилху, то она располагается отсюда, т.е. от мыса Хобой, в 79 верстах, хотя длина Малого моря, измеряя по его средней линии, не превосходит 74 верст. Вид столь близкого (15 верст) противоположного берега значительно оживляет пейзаж, увеличивая живописность местности, хотя, при взгляде с Хобоя, большая часть Малого моря недоступна еще зрению, потому что берег Ольхона, на протяжении первых четырех верст, до мыса Саган–хушун, направляется почти на з.–ю.–з. (з.–ю. 30°) и этим закрывает вид на более отдаленные части пролива и Ольхона. Береговая линия обрисовывает здесь две бухтовидные выемки, из которых меньшая, лежащая сейчас же за Хобоем, называется Мангаши–утуг, т.е. русская пристань (утуг собственно пастбище). Название это, как равно и название знакомой нам уже бухточки на юго–восточном берегу острова (Мангасу–нуго), относятся по всей вероятности к весьма отдаленному времени, так как ныне эти пустынные места, удобные только для пристани малым лодкам, вовсе не посещаются русскими. Мангаши–утуг окружена брустверовидным, хотя и не высоким, скалистым склоном, нередко отвесным и омываемым непосредственно водой. На одном из таких утесов, от Хобоя на ю.–з. 37°, воспользовавшись тихим стоянием воды в озере, Черский сделал засечку высоты стояния воды в Байкале (24–го июля 1879 г.) в виде черты, расположенной на 1.1 метра над поверхностью озера, считая по отвесному направлению. На восток от места засечки, в расстоянии около 4 саженей, на прибрежье лежит плоская, но громадная глыба роговообманкового гнейса, распавшаяся на три части и с трех сторон омывавшаяся тогда водой; к западу от места засечки, вблизи от береговой линии, выдавался из под уровня Байкала большой (до 5' в диаметре) камень, со всех сторон окруженный водой. Мангаши–утуг отделяется от следующей за ней, более обширной бухты, Саган–хушунской, небольшим, утесистым же мысом, стоящим в связи с описанной выше горой Хара–ундыр (792' над Байкалом). Саган–хушунская бухта имеет вид такого же скалистого амфитеатра, как Мангаши: это весьма типический и поучительный результат действия прибоя на соответственно растресканные скалы подмываемого берега острова. В особенности интересным в этом отношении является мыс Саган–хушун, несколько раздвоенный на оконечности; образующий его отрог представлял прежде пологий склон как в соименной бухте, так и к Малому морю, с весьма ровной поверхностью; в настоящее же время мыс этот обрезывается отвесными утесами и узкими вымоинами, врезавшимися в его массу настолько глубоко, что со стороны бухты образовались пальцевидные (в плане) выступы, наверху которых сохранились соответственные части ровной поверхности прежних склонов мыса, причем, в более длинных выступах, поверхность эта опускается до 14' над уровнем озера и только здесь обрезывается к нему отвесной скалой, тогда как в самых глубоких частях вымоин, в промежутках между пальцевидными выступами, уцелевшая часть ровной поверхности возвышается на 70' и более над Байкалом. Название мыса (саган означает белый, хушун — мыс) произошло от его белизны, так как здесь в первый раз выступает пласт кристаллического известняка, тогда как склон берега от Хобоя образуется роговообманковым гнейсом, местами содержащим в составе значительный процент зернышек известкового шпата, а также немалую примесь вениссы. Пласты отличаются крутым наклоном на ю.–ю.–в.

За Саган–хушуном берег поворачивает более к ю.–з. и образует длинную (около 20 верст) и сложную бухту, ограничиваемую с юго–запада Будунским мысом (см. ниже). Соответственным числом мысов бухта эта подразделяется еще на следующие части: Улан–иргинскую, до 4 верст длины; Улан–байсанскую, около 8–ми; Нюргонскую, до 7–ми и Будунскую, около 1.5 верст длины, считая по хорде этих бухтовидных выемок. Высота крутого и скалистого склона, окружающего большую часть этих бухт достигает 70' и более, и обнажает перемежаемость многих известковых пропластков с знакомыми нам уже полевошпатовыми породами. Эти последние подвергаются здесь нередко каолинизации и вообще химическому разложению в такой значительной степени, что почти совершенно превращаются в рыхлые продукты разрушения (Улан–ирги, Улан–байсан) как белого, так и ярко–красного цвета (улан — красный), от которого произошли и названия двух первых мысов. Преобладающий наклон пластов на ю.–ю.–в. Начиная с окрестностей Улан–байсана и в Нюргонской бухте, к береговому склону примыкает слоистое песчаное отложение, достигающее местами довольно значительной толщины, залегая иногда на высоте 70' над современным уровнем Байкала; не подлежит сомнению, что мы имеем здесь дело с остатками того же озерного отложения, с которым мы встречались уже неоднократно и на гораздо более значительных высотах (см. выше).

Около мыса Улан–байсан открывается долина, верховья которой лежат на северо–западном склоне Ижимэя; с западного же склона последнего направляется другая, Шыхыргуни–елгай, устье которой располагается в Нюргонской бухте, на восточной стороне соименного мыса, именуемого бурятами Нюргонэ. Мыс этот принадлежит к более резко обособленным и вдающимся более в озеро, нежели Улан–ирги и Улан–байсан. Образующий его отрог полого и постепенно понижается к узкой и усеченной оконечности в несколько саженей высоты; за этой оконечностью лежит маленькая, но более глубоко врезавшаяся в берег, Будунская бухта. Долина, открывающаяся в последнюю, берет начало вблизи от верховьев Улан–нурской, по которой Черский восходил на гребень гор юго–восточного берега острова (см. выше). Несколько более высокий, тоже усеченный, но более широкий Будунский мыс ограничивает бухточку с западной стороны. Строение обоих мысов такое же как и вышеупомянутых, и некоторые части слагающих их пород подверглись такому же разрушению; наклон пластов к с.–с.–з.

Следующая за тем бухта Харанса достигает около 5 верст в длину и врезывается почти на 1 версту в прибрежье; с юго–запада она ограничивается соименным мысом, а другим, который Черский называет Средним, разделяется на две почти равные части. Последний располагается на ю.–з. 33° от Будунского, принадлежит к типу террасовидных и достигает около 80 саженей длины, и около 40' высоты, причем оконечность его значительно расширяется, сравнительно с перешейком, связывающим его с Ольхоном. Небезынтересным является то обстоятельство, что перешеек этот, в противоположность оконечности, состоит из породы, подвергшейся каолинизации и превращению в довольно рыхлый детритус, вследствие постоянного смывания и осыпывания которого, перешеек имеет ныне вид гребня, суженного до 3–4–х футов, хотя высота его до сих пор еще ничем не отличается от высоты скалистой оконечности мыса. Очевидно, однако, что, при продолжающемся смывании разрыхленного материала, в перешейке этом должна со временем образоваться седловина, от постепенного углубления которой мыс примет сначала острововидную наружность, а впоследствии может превратиться и в остров, если тому не помешает понижение уровня Байкала (см. ниже). Около этого мыса расположены два островка: один почти в одной версте на с.–з. 10°, а другой к западу, гораздо ближе. Первый известен под названием Ядор. Длинной осью, достигающей около 60 саженей, он вытягивается на в.–ю.–в.; высота его не превосходит, по–видимому, 35 футов, причем он террасовидно понижается в направлении длины (в.–ю.–в.), а нижний его уступ (третий) продолжается еще и в виде подводной гряды. Остров состоит из белого, мелкозернистого гранита, несколько порфировидного от зерен темно–серого кварца от средней до крупной величины; слюда почти совершенно исчезает. Такая порода, в связи с гнейсом, попадается нередко среди пластов, перемежающихся с известняком; гранито–гнейс, залегающий на известняке, образует собой и оконечность только что описанного мыса, способного, как мы уже говорили, превратиться со временем в остров. Весьма возможно поэтому, что упомянутый процесс разрушения мог облегчить и отделение описываемых островков от Ольхона, хотя понятно, что явление это достигается, всего чаще, даже обыкновенно, силой одного лишь прибоя волн, действующего на более или менее растресканную породу, благодаря присущей ей отдельности. Другой, более близкий островок называется Модотэ (т.е. лесистый), от бурятского слова модон, что означает лес. Он состоит из крупнокристаллического известняка с блестками графита, вытянут вообще на северо–восток, куда он и понижается; наибольшая высота его не превышает 11 футов, а на поверхности его до сих пор сохранилось еще несколько древесных стволов, стоящих на корнях, хотя и вполне уже засохших. Оба острова, как и другие, о которых будет упомянуто ниже, обитаемы бесчисленным множеством бакланов и чаек. Помет этих птиц, по свидетельству Обручева⁹⁰⁾, толстым слоем покрывает скалы, а береговые обрывы от него выбелены как от извести. Следующая часть бухты (за Средним мысом) окружена склоном, поросшим травой, из–под которой замечаются местами выходы пород, подвергшихся знакомому нам уже разрушению в глину и дресву; открывающаяся здесь сухая долина берет начало на склоне осевого хребта Ольхона, в промежутке между долинами Будэ и Улан–нур. Мыс, ограничивающий бухту с юго–запада, носит название Харанса или Харансын–оёр; он имеет вид довольно длинной оконечности отрога с почти прямолинейным и горизонтальным контуром гребня; оконечность эта, возвышаясь до 40' над озером, опускается к нему отвесной скалой, в которой слои полевошпатовых пород падают на с.–с.–з. К западу от оконечности мыса, в расстоянии не более 40 саженей, располагается остров Харанса, до 130 саженей длины и ширины и до 40' высоты, усеченный со стороны Малого моря так же, как и описанный мыс, от которого он отделяется очень мелким проливом. Остров состоит из белого гранито–гнейса и роговообманкового гнейса, пласты которого падают на с.–с.–з., и сообразно с линией простирания (в.–с.–в.), он располагается на юго–западном продолжении пласта, входящего в состав знакомого нам уже островка Ядор, видимого отсюда на в.–с. 30°. До мыса Харанса доезжал в 1855 г. и Радде, переплывший отсюда на противоположный (материковый) берег Малого моря. О проливе, отделяющем описанный нами островок от соименного мыса, он говорит, что глубина его (2–го июля) достигала 1.5 аршин; в бытность Черского (24 года спустя, т.е. 27 июля 1879 г.) глубина была, по–видимому, значительно меньшей, а проводник, Ольхонский бурят, говорил, что веснами пролив этот почти совершенно высыхает, причем он сообщал еще, что местные жители пришли к убеждению, что уровень Байкала вообще понижается и старикам известны, между прочим, даже камни, которые прежде совершенно омывались водой, тогда как в настоящее время они покоятся уже на прибрежьи. Для подробной проверки и должной оценки таких сведений, понятно, потребовалось бы немало времени, а также и розыскания лиц, знакомых с местом нахождения этих камней; поэтому Черский не мог задаваться таким вопросом, в особенности потому, что, как мы увидим ниже, на юго–восточном берегу Байкала он находил немало достаточно наглядных данных, говорящих в пользу высказываемого ольхонскими бурятами мнения; что же касается значительно более высокого уровня, занимавшегося водами Байкала в доисторическое время, то в этом мы имели случай убеждаться неоднократно и при описании самого Ольхона, не говоря уже о явлениях, с которыми мы ознакомились в остальной части описываемого берега озера и о его юго–западных окрестностях.

Бухту, лежащую в западу от мыса Харанса, Радде описывает как песчаную, в которой крупно–зернистый песок не только покрывает прибрежье, но вместе с тем далеко вдается в страну, где почва возвышается и принимает затем луговой характер, искусственно поддерживаемый и усиливаемый бурятами, собирающими здесь сено. Радде находил там в изобилии Thalictrum simplex, Pedicularis, Poa, Gentiana и Primula. Несколько далее, внутрь острова, располагается бурятский улус Харансин (у Радде неправильно: Карансик), состоящий из 17 юрт, в числе которых находится и дом старшины, построенной по типу русских изб. Версты с три севернее находится и другой улус, Харюльдей с 10–ю юртами. В первом из названных улусов Радде нанял лошадей и проводников для экскурсии на противоположный берег Ольхона, совершенной им на следующий день. В 4 часа утра они направились через улус, поднимаясь затем версты с две по безлесной возвышенности. Вскоре появились отдельные, но очень высокие сосны, сплотившиеся впоследствии в лес, к которому подмешалась и лиственница. Пересекая этот лес, путешественники придерживались узкой, черной, местами же и глинистой бороздки, образовавшейся вследствие того, что буряты провозят по этому месту бревна, волоча их свободным концом по земле. Вскоре, однако, исчезли всякие следы дороги, а в виде подлеска появились береза, ольха и Rhododendron dahuricum, а изредка и особенный вид Salix. Здесь же произрастали: Vaccinium Vitis–idaea и Vacc. uliginosum, Rubus saxatilis и Pyrola, как равно и различные мхи. Постепенно поднимаясь, путешественники достигли наконец гребня первой цепи гор, отроги которого опускались к глубокой и густо поросшей лесом котловинообразной впадине. С этой высоты открывался великолепный вид на западную часть Ольхона, Малое море и противоположный берег последнего. Спуск с гребня вел сначала по густому березняку, после чего путешественники придерживались оврага, посредством которого весенние воды отводятся в восточному берегу (т.е. юго–восточному) острова. В нижней части этой долинки Радде встретил весьма мощную растительность. По ней, собирая как зоологические (Emberiza pithyorus, Lepturidae), так и ботанические коллекции, Радде спустился к юго–восточному берегу Ольхона, избежав, очевидно, перевала через вторую, главную цепь гор, пересекаемую здесь этой долиной, в которой он не нашел никакого ключа. Насколько можно было видеть с места наблюдения, берег этот образовывался везде крутым склоном высоких гор, местами поросших лесом до самого их основания, местами же уступовидно обнаженных и обрушенных. На месте отдыха он видел много тюленей, плававших по Байкалу, показывая время от времени голову и спину; некоторые из них согревались на солнце, лежа на плоских камнях около берега. Беспечность эта объясняется тем обстоятельством, что берег этот необитаем и не посещается судами, плавающими по озеру. Черскому, однако, не удалось здесь видеть ни одного тюленя; даже на протяжении всей описанной части берега Байкала он только раз видел это животное недалеко от устья Большой Бугульдейки. Там, где берег сопровождался небольшой террасой, Радде видел растущими Scabiosa, Statice и Astragalus; ему удалось убить здесь даже забайкальское видоизменение куропатки (Perdix cinerea var. rupestris, dahurica). В 3.5 часа пополудни он пустился в обратный путь; в 6 часов достиг описанного выше гребня, а к 8–ми был уже около своей лодки. К сожалению, по описанному маршруту нельзя с точностью определить места юго–восточного берега острова, на которое вышел Радде, так как он не передает названия приведшей его туда долины. Черский считает вероятным, что путешественник этот достиг Байкала где–либо в северо–восточных окрестностях долинок Будэ, между ними и Улан–нуром, судя как по описанным особенностям склона гор, так и по времени, употребленному на экскурсию.

От мыса Харанса берег Ольхона принимает, в общем, направление более близкое к западному, чем обусловливается и дугообразный изгиб береговой линии острова, с вогнутостью, обращенной к Малому морю. Лежащая за этим мысом плоская бухта ограничивается с запада упоминавшимся уже выше Пещерным мысом и достигает около 7 верст в длину, причем небольшим мысовидным выступом береговой линии подразделяется еще на две части, из которых восточная, ближайшая к Харансе носит название Булук, а западная Одоним. Первая из них более скалистая, с долиной Булук, открывающейся около соименного мыска, в начале которого наблюдаются гнейсы, с падением на с.–з. под углом 30°⁹¹⁾, вторая же, т.е. Одоним, песчаная, с такой же долиной, в верхней части которой, по сообщению бурят, протекает постоянный ключ того же имени. Верховья Одоним должны располагаться в главном хребте Ольхона, в котором, в этом направлении, замечается плоская, но довольно глубокая седловина. Песок, покрывающий склон бухты Одоним, как это видно со стороны мыса Булук, поднимается вглубь острова в виде террас; на низшей из них анероид показал 106, на средней 157, а на высшей 269' над уровнем Байкала. Терраса эта значительно превышает собой горизонт, до которого достигают даже высшие точки всех мысов этого берега острова, не достигающих даже высоты низшего уступа; то же относится и к Пещерному мысу, ограничивающему бухту Одоним с юго–запада. Мыс этот, благодаря низкому перешейку, отделяющему его от Ольхона, принадлежит к острововидному типу, отличаясь от других подобных тем, что скалистая его оконечность снабжена двумя, резко выделяющимися вершинами, из которых северная выше южной. Оконечность эта образуется кристаллическим известняком с блестками графита; перешеек покрыт наносом и переходит в луговое, травянистое прибрежье следующей затем бухты, тогда как остальная часть мыса обнажает гранитовидную породу, перемежающуюся с роговообманковым гнейсом (изобилующим зернышками пироксена–байкалита и известняком). Острововидная часть мыса, достигающая всего лишь несколько саженей ширины, прободается столь же короткой пещерой, вход в которую располагается на западной стороне скалы, а узкий и трудно доступный выход на восточной. Дно ее покрывается вообще тонким слоем наноса, который Черский считает происшедшим от действия периодических вод; в нем он находил кости зайца и изюбря, способ сохранения которых указывает на сравнительно неотдаленное время их погребения (так называемого современного периода). В известковой стене пещеры, в одном месте, замечено гнездовидное образование или выклинивающийся прослоек, состоящий из так называемого железного оолита (железный икряный камень). Пещеру эту, открывающуюся почти на половине высоты утеса, местные жители считают, однако, неимоверно длинной; в ней именно, по их мнению, обитает упомянутое уже выше божество Угутэ–ноин с супругой Угутэ–хатан, заставившее монголов переселиться за Байкал (см. выше). Повторяя ту же церемонию, как и около Ижимэя, проводник Черского покинул лодку еще в бухте Булук, чтобы обойти Пещерный мыс как можно подальше и присоединился к путешественнику только на следующий день в бухте Хужиртуй (см. ниже). На перешейке Пещерного мыса Черский видел теленка, пасшегося на луговой зелени прибрежья; это был беглец из Хужирского улуса, за которым даже гнались его хозяева; преследование упрямого теленка превратили, однако, как только беглец вступил на священно–нейтральную почву окрестностей Пещерного мыса, где и оставался несколько суток, пользуясь неограниченной свободой и сочной травой этой местности. Расспрашивая о судьбе теленка, хозяева его выразили сожаление, что им не удалось заранее попросить русских гребцов Черского выгнать беглеца за пределы этой, недоступной для них в то время, местности.

Только что упомянутая Хужиртуйская бухта располагается сейчас же за Пещерным мысом; она достигает немногим более трех верст в длину к юго–западу, считая до мыса Хужиртуй, но на ю.–ю.–з. от Пещерного мыса, в бухте этой находится мысовидный выступ, которым она разделяется на две части: северо–восточную, скалистую и юго–западную, песчаную. В эту последнюю открываются две долины, из которых западная более широкая, носит название Хужиртуй. Застигнутый сильным волнением (29 июля), Черский сделал несколько экскурсий как по высотам, окружающим эту долину, так и к западу от нее на протяжении около 8–ми верст до системы долин, впадающих в бухту Елгай (см. ниже). Лето 1879 года вообще было очень бурное, а со второй половины июля бури принимали уже как бы осенний характер; в окрестностях Пещерного мыса (28–го июля) разразился сильный с.–з. ветер, сменившийся на следующий день столь же жестоким с.–в.; 30–го июля с.–в. стал переходить в ю.–з., дувший весь день 31–го, тогда как 1–го августа вторично наступил шторм с с.–з., самый сильный из господствующих на Байкале ветров, известный под местным названием горной погоды (хойта–хальтин или барун–хойта–хальтин у бурят; т.е. северный или северо–западный ветер).

С осмотренных здесь Черским высот видно, во–первых, что долина Хужиртуй берет начало на склоне главного хребта острова и верховья ее должны располагаться где–либо в дальнем расстоянии как от Барун–будэ, так и от Хатха, с которыми мы ознакомились уже выше (см. юго–восточный берег острова); в нескольких же верстах от устья она пересекает собой продольную долину, следующую с в.–с.–в., со стороны окрестностей средней части долины Одоним. Во–вторых, оказывается, что местность к западу от Хужиртуя является значительно расчлененной, так что на протяжении 8–ми верст Черский видел четыре поперечные долины, если не считать еще две, очень короткие. Из них ближайшая к Хужиртую, называется Сэргытэ; она имеет связь с той же продольной долиной, что и Хужиртуй, даже юго–западную, котловинообразную оконечность этой долины можно считать верховьем Сэргытэ; между последней и Хужиртуем, в пределах их низовьев, имеется еще несколько коротких, соединительных ложбин. Устье Сэргытэ располагается в небольшой соименной бухте, соседней с Хужиртуйской. Следующая долина более короткая и безымянная; за ней следует долинка Хунгы и еще небольшой овраг, за которым располагается уже бухта Елгай (см. ниже). Отроги, отделяющие эти долины, повышаются по направлению к западу, а также и к югу; ближайшие к озеру их вершины достигают на левом берегу Хужиртуя 126', западнее Сэргытэ — 168' и 210' и ближе к Елгаю, за Хунгы,— 378' над озером, тогда как высшая из вершин между Хужиртуем и Сэргытэ, около продольной долины, возвышается на 1045' над Байкалом. Наконец, с осмотренных высот весьма хорошо видно, что, начиная с Хужиртуя, высота северо–западной части Ольхона увеличивается по направлению к юго–западу, т.е. к Воротам, почти так же, как высота юго–восточной полосы острова возрастает по мере удаления к северо–востоку, т.е. к Ижимэю; вместе с тем, к западу от долины Одоним, опять появляется и продольное расчленение гор, вершины которых приобретают ломанные контуры и при безлесности их еще более напоминают альпийские местности. В строении осмотренной части гор наблюдались все те же породы с наклоном пластов на с.–с.–з.; они же образуют собой и крутой скалистый склон берега. Этот последний, на протяжении до Елгая, почти везде омывается непосредственно водой, достигая сначала до 70', а далее, около Хунгы и 140' высоты, а в пределах устья названных долин представляет плоские бухтовидные выемки, из которых самая значительная — Сэргытэ. Следующая за описанной частью берега бухта Елгай, при небольшой ширине, принадлежит к бухтам, всего глубже врезанных в прибрежье этого берега Ольхона. Она имеет вид котловинообразного верховья альпийской долины, исчезающей под уровнем Малого моря, причем вначале она направляется почти с запада на восток, а затем поворачивает к северу. Долина бухты окружена горами, с более или менее заостренными вершинами, и в нее открываются еще до пяти второстепенных долинок, из которых, считая с востока, первая носит название Тагай, вторая, занятая небольшим, но постоянным ключиком Хунхой, а третья Елгай. При длине всей долины бухты около 1.5–2 верст, ширина ее немногим превышает 300 саженей. В настоящее время не вся длина долины занята водой, западный конец бухты отделился даже в особое, совершенно замкнутое озеро, по–видимому, более 200 саженей длины, очертание которого напоминает собой форму полусапожка с носком, обращенным к юго–востоку, а подошвой к юго–западу. Озеро это отделяется от конца бухты полосой наносного материала, поросшего отчасти травой; самая узкая часть этой песчаной полосы, около юго–восточной оконечности озера, равняется, по измерению метрической лентой 67.5 саженям, тогда как длина ее с юга на север равна 290 саженям (измеряя шагами). Западный мыс, вокруг которого бухта Елгай поворачивает к северу, достигает 230' наибольшей высоты и усечен почти в меридиональном направлении, вследствие чего в нем различаются южная и северная оконечности, к которым отрог этот заметно понижается. Первая из названных оконечностей представляет собой значительно суженный, острововидный мыс до 7–8' высоты, обращенный к бухте, т.е. к юго–востоку, тогда как второй, со стороны Малого моря, гораздо более высокий, принадлежит к типу, переходному от террасовидного к горообразному, с круто усеченной оконечностью, скалы которой значительно подмываются волнами. Наклон пластов, преобладающих в этом мысе полевошпатовых пород, образует здесь синклинальный перегиб, так как со стороны Малого моря слои падают на ю.–ю.–в., а южнее, т.е. со стороны западной части бухты и ее озера, на с.–с.–з.

От Елгайской бухты берег Ольхона направляется несколько на з.–с.–з., на протяжении около 7 верст, до так называемого Шибэтского мыса (см. ниже), причем он не представляет здесь никаких долин, так как эта часть берега образуется уже продольным отрогом. Из незначительной бухтовидной выемки, находящейся вблизи Шибэтского мыса, Черский посетил остров Зумугой (или Зомугой), лежащий в расстоянии около 3–х верст к северу отсюда. Скалистый и безлесный остров этот вытягивается почти с запада на восток (в.–ю. 15°), достигает с версту в длину и до 296' наибольшей высоты. Продольный гребень его возвышается всего более почти на половине длины острова, образуя почти крышевидную в профиле вершину, от которой он понижается всего постепеннее к западной оконечности, тогда как восточная является террасовидной. Склоны острова круто опускаются к подмывающей их воде; в восточной его части замечаются две долины, следующие на восток и север–восток в виде уцелевших от размыва верховьев древних и исчезнувших ныне ложбин, между тем как узкая долинка, пересекающая западную оконечность, направляется с юга на север. Около той же оконечности, с юго–западной стороны, находится бухтовидная выемка с наносным прибрежьем, с западной стороны которой выдается гряда камней, в виде дугообразного бора, соединенного с прилежащей оконечностью острова. В строении Зумугоя участвуют только полевошпатовые породы (гнейс, переходящий в гранито–сиенит, и диорит), с падением пластов на ю.–ю.–в. По свидетельству Обручева, Зумугой, как и Угунгой, представляют хорошие пастбища и сенокосы. Буряты, живущие поблизости, пользуются сенокосом и переправляют туда своих лошадей, которые пасутся там до замерзания озера. Начинавшееся волнение с с.–з. заставило Черского поспешить обратно к Ольхону, где ему удалось пристать благополучно к южному берегу Шибэтской бухты. Экскурсия по высотам, окружающим эту бухту, показывает, что она располагается на юго–западном продолжении долины, следующей в общем параллельно описанному уже берегу Малого моря, со стороны окрестностей бухты Елгай, от которой верховья этой долины отделяются довольно низким перевалом. Шибэтская бухта открывается и удлиняется поэтому к юго–западу, являясь, так сказать, продольной бухтой; Шибэтский мыс, достигая местами более 200' высоты, удлиняется в том же направлении, ограничивая бухту с северо–запада, причем, на его мысленном продолжении, хотя и в расстоянии более 3–х верст к юго–западу, располагается длинный остров Угунгой, с которым мы ознакомимся ниже. На песчаном прибрежье, в глубине бухты, виднеется бурятский улус Шибэтуй, около которого, как узнал впоследствии Черский, должна располагаться древняя Монгольская стена, такая же, как на материковом Хоргое (см. выше) и на ольхонском Харгое, с которым мы ознакомимся ниже; от этой стены (шибэ) произошло и название как бухты, так и ее мыса.

Являясь непосредственным продолжением юго–восточного склона гор Шибэтской бухты, берег Ольхона направляется далее, образуя на протяжении четырех верст три довольно глубокие, бухтовидные выемки, расположенные на устьях стольких же поперечных долин. Первая из них, считая от Шибэтской, называется Тодактэ; она ограничивается с запада весьма типическим острововидным мысом того же имени, по очертанию совершенно схожим с знакомым нам уже Юбуханом в Ольхонских воротах. Следующая за ним такая же бухточка именуется Долонаргун, т.е. семисосенная (доло — семь, наргун — сосна), названная так от семи сосен, растущих в долине, где располагается и бурятский улус того же имени (у Радде неправильно: Голонургун). К этой же бухте (28–го июля) приставал и Радде, спасаясь от застигнувшего его, сильного с.–з. ветра. По словам путешественника, улус этот состоит из 20 юрт, в которых обитало 100 человек; Черский замечает, что улус этот считается главным на Ольхоне, и в нем сосредоточены бурятские власти, подчиненные, впрочем, описанной выше Думе, лежащей на материке; с этой точки зрения объясняется и выражение Радде, согласно которому Доло–наргун имеет 300 душ жителей, из которых в нем проживает теперь только 100; остальные же живут рассеянными по окрестностям, т.е. в других улусах острова. На скалистых обрывах, возвышающихся от 80 до 100', Радде видел много чаек (Larus cachinans) и пару соколов (Falco aesalon); вечером в бухту приходило 15 бурят для рыболовства; первая тонь дала им впрочем только 150 штук небольших омулей. Радде останавливался еще в одном месте, в промежутке между Доло–наргуном и бухтой Харанса, откуда им сделана описанная выше экскурсия к противоположному берегу Ольхона, но пункт этот не может быть определенным с точностью, так как в дневнике Радде не приводится название местности, и, хотя, судя по означенным расстояниям, он должен располагаться на половине пути между названными крайними точками, следовательно, почти с точностью на меридиане бухты Елгай, недоразумение не исчезает все–таки потому, что здесь не имеется бухт, в северо–западном углу которых располагались бы бурятские улусы. Во всяком случае, Радде собирал здесь, на песчаном прибрежье, представителей родов Astragalus и Cerastium, а далее, на более влажных местах цвела Gentiana; в то время некоторые представители древесной растительности достигали здесь до самого берега, где Радде говорит о нескольких одиноких, впрочем, березах; далее произрастали лиственница и сосна; с тех пор, должно быть, деревья эти успели уже уничтожиться, так как Черский нигде не упоминает о них на северо–западном берегу острова. Улус этот окружен холмами, в которых наблюдается простирание пластов на с.–в. 5.5 h, а падение на ю.–в. под углом 80–90°. Эти цифры, полученные Обручевым⁹²⁾, несколько отличаются от цифр, приводимых Черским, именно простирание разнится на 15°.

Как в Тодактэ, называемой иногда Ходактэ, так и в Доло–наргунской долине, находится по одному, постоянному ключику того же названия; вверх по последней озерный песок поднимается высоко на склоны гор. Вслед за террасовидным мысом Доло–наргуна располагается еще не посещенная Черским, небольшая бухточка Ахшхур, такой же наружности; вообще об этих трех бухтах, как равно и о Шибэтской и Елгайской (см. выше), Черский говорит, что они производят на путешественника впечатление котловинообразных верховьев долин, прежнее протяжение которых покрыто ныне водами Малого моря. Тодактэ, Доло–наргун и Ахшхур, с указанной точки зрения, являются как бы левыми притоками бывшего здесь продолжения Шибэтской продольной ложбины, впадающими насупротив того места, где эта, затопленная ныне долина потеряла даже значительную часть своего правого берега, вследствие чего образовалась длинная брешь, отделяющая ныне оконечность Шибэтского мыса от острова Угунгой, с которым мыс этот мог соединяться в прежнее время. — Восточный конец названного острова лежит почти на меридиане Ахшхура; отсюда остров вытягивается на з.–ю.–з., параллельно берегу Ольхона и в расстоянии немногим более одной версты. Длина его, измеренная Черским шагами, по средней линии, несколько менее трех верст, тогда как ширина, едва лишь достигает 1/2 версты, к тому же она изменчива, так как остров представляет четыре расширения, разобщенные соответственным числом сужений, благодаря бухтовидным выемкам и извилинам его береговой линии. Ближайший осмотр острова показал, что его восточная оконечность, отвесная, даже настолько нависшая и обрушивающаяся, возвышается на 108' над озером; отсюда, до высшего пункта, на протяжении 648 саженей, гребень направляется на з.–ю.–з., являясь почти террасовидным вследствие незначительного колебания в высоте. Высший пункт представляет собой довольно тупую вершину, достигающую 303' высоты; от нее, на протяжении 441 сажени, средняя линия острова поворачивает на з.–ю. 30° и представляет две такие же вершины: одну в 238, а другую в 273' высоты, около которой остров достигает самой значительной ширины; далее, на протяжении 222 саженей, суживающаяся оконечность острова направляется почти прямо к западу (з.–ю. 7°) до следующей вершины (216' над озером), вслед за которой, совершенно узкая, юго–западная оконечность (90 саженей длины) поворачивает на ю.–з. 37°, не превышая 150' над озером. Поверхность острова покрыта весьма тонким слоем наноса, поросшего скудной травой, и обрезывается к Малому морю очень крутыми, по большей части утесистыми обрывами, в особенности с северо–западной стороны, где склон этот совершенно отвесный и недоступный, так как он служит оплотом для самых сильных волнений от так называемой горной погоды, т.е. с.–з–го ветра. Весь остров состоит из роговообманкового гнейса, переходящего местами в слюдяный; падение пластов на ю.–ю.–в., причем линия простирания их, продолженная на в.–с.–в., падает как раз на Шибэтский мыс; только на северо–западном берегу острова, на оконечности мыска в той же части, где располагается описанный выше высший пункт, уцелела со стороны Малого моря часть известкового пласта. Все эти подробности мы заимствовали из рукописных заметок Черского, имея в виду дать возможность произвести по ним впоследствии оценку размывающего действия байкальских волн на этот остров, который, заметим здесь же, изображен на геологической карте названного автора ошибочно; именно, в обратном виде, вследствие чего юго–западный его конец на карте следует считать северо–восточным и обратно, а северо–западный берег — юго–восточным.

В заметках о том же острове Черский касается также явления, о котором до него не упоминалось в литературе Байкала. Он описывает здесь виденный им мираж, хорошо знакомый и местным жителям и известный у русских под именем голумения (напр., говорят, что такое–то место голуменится). Явление это состоит в том, что, вследствие известных условий состояния различных слоев воздуха и соответственного преломления в них световых лучей, предметы, видимые с отдаления, представляются или не на свойственном им месте, или же в искаженных и нередко крайне изуродованных очертаниях и размерах, что обыкновенно имеет место после полудня, ближе к закату солнца. Не перечисляя всех случаев, виденных им в течение четырехлетнего плавания (см. ниже), он указывает здесь, напр., на совершенно грибовидную форму контуров, принятую однажды одним из островов Ушканьих (около Святого Носа), а также и Ольхоном, при взгляде на них с юго–восточного берега озера; на появление целого ряда высоких и усеченных сверху, столбовидных вершин на гребне Святого Носа, в том именно месте его северо–восточной части, где в действительности нет даже никаких зазубрин; на раздвоение линии песчаного берега Баргузинского залива на две части, из которых южная приподнялась кверху и расположилась под значительным углом к поверхности озера (при взгляде с одной из вершин Святого Носа); наконец, на такое же в сущности явление, позволившее однажды видеть часть берега, скрывающегося, при нормальных условиях, за высоким, гористым мысом, вследствие чего казалось, что вся долина и поверхность Байкала представляет здесь крутой наклон с северо–востока на юго–запад (в южных окрестностях устья р. Голоустной). Что же касается миража, виденного с острова Угунгоя, то он состоял в том, что северо–восточная оконечность Ольхона явилась как бы в виде трех островов, позади которых обнаружился необычайно высокий и не видимый отсюда обыкновенно Святой Нос. По поводу этого явления Черский допускает еще, что здесь, по всей вероятности, имело место полное исчезновение названной части Ольхона, на месте которой появились Ушканьи острова, лежащие как раз перед Святым Носом.

От мыска, лежащего у подножья высшей вершины Угунгоя, Черский направился на ю.–ю.–в., к берегу Ольхона за Ахшхуром, и достиг его около небольшого скалистого мыса, известного под названием Шара–шулун, (шара — рожен; шулун — камень). Мыс этот — остаток скалистой гряды, до того пострадавшей от прибоя волн, что от нее остался ныне лишь ряд разобщенных трещинами, но высоких каменных глыб, среди которых, вблизи оконечности гряды, возвышается неправильно призматический каменный шпиль с совершенно острой вершиной, более 10' высоты. Там, где гранито–сиенито–гнейс этого мыса принимает более ясную слоистость, переходя в роговообманковый гнейс, падение пластов оказывается ю.–ю.–в.

За Шара–шулуном следует незначительная бухточка, называемая Бишахен Харгой, т.е. Малый Харгой (бишахен — малый), ограниченная с з.–ю.–з. соименным мысовидным выступом скалистого берега, который далее продолжается в таком же виде с версту на з.–ю. 30°, образуя северо–западный склон отрога Большого Харгойского мыса (Харгой–хушун). Мыс этот, как и лежащая за ним к ю.–в. бухта, по своим главным особенностям, составляет повторение Шибэтского, расположенного только несколько южнее. Большая Харгойская бухта действительно принадлежит к продольным, как и Шибэтская, достигает с версту в длину, а благодаря несколько меньшей ширине, она еще более уподобляется затопленной долине, сухие верховья которой лежат к востоку и юго–востоку от нее в виде ветвей, которыми расчленяются прибрежные горы. С правой стороны, т.е. с с.–з–й, затопленная долина эта ограничивается отрогом Харгойского мыса до 165' высоты, но с округленными контурами верхней поверхности, между тем как с левой (ю.–ю.–в–й) стороны возвышаются довольно красивые, остроконечные вершины безлесных, более высоких гор (890' над озером), придающих пейзажу альпийский характер; наконец, вид на выход бухты, т.е. на з.–ю.–з. оживляется еще тем обстоятельством, что в некотором отдалении, уже к западу от линии выхода бухты, виднеется небольшой островок Хыбин. С этим последним мы ознакомимся ниже, теперь же заметим только, что по особенностям видимого отсюда его профиля остров этот, расположенный на мысленном продолжении Харгойского мыса, уподобляется оконечности какого–нибудь острововидного мыса (вроде Юбухана или Тодактэ), длинный перешеек которого затоплен водой — как бы юго–западным продолжением Харгойской бухты, вследствие чего Хыбин играет здесь ту же роль относительно Харгойского мыса, какую остров Зумугой относительно Шибэтского (см. выше).

В расстоянии около 200 саженей к северо–востоку от оконечности Харгойского мыса, где поверхность его понижается находящейся здесь седловиной до 134' над озером, Черский нашел такую же древнюю, очевидно крепостную стену, с какой мы ознакомились уже на горе около материкового Харгоя (см. выше). Здесь она точно также носит название монгольской стены (монголишибэ), но построена с гораздо большим изяществом, как это мы увидим ниже, в главе, посвященной древностям этого рода. После подробного осмотра этого сооружения Черский сделал экскурсию к высотам юго–восточного берега Харгойской бухты, начав восхождение на высшую, остроконечную вершину на левом берегу верховьев долины Харгойской. На высоте 729' над озером он достиг террасовидного гребня, который, при взгляде на него с уровня бухты, кажется седловиной, отделяющей низшую остроконечную вершину горы от высшей. Вся низшая вершина оказалась только оконечностью этого гребня, превышающей лишь незначительно его почти горизонтальную поверхность; что же касается высшего пункта, то он не превышает 890' над Байкалом. С него открывается великолепный вид на Малое море, на значительную часть юго–западной оконечности Ольхона и на материковые горы. На севере, т.е. на том же меридиане, виднеется оконечность Шара–шулуна; западный конец острова Угунгоя на с.–з. 30°, оконечность Харгойского мыса на з.–с.–з., а южный конец острова Хыбин на западе; между тем, вдали, на юго–западе, видна вершина Танхына, а еще южнее (ю.–з. 33°) Россе–амын. Из более близких окрестностей этой вершины, которую Черский называет Харгойским пиком (в отличие от Харгойской горы на материке), можно видеть, что сухие верховья долины Харгойской бухты, располагаясь к юго–востоку от пика, направляются около его подножья на северо–запад и дугообразно поворачивают к западу, к тому месту, где долина эта затопляется уже водой бухты; вместе с тем отрог гор, образующий ее правый берег, начинаясь с высот вблизи ветвей Доло–наргунской долины (см. выше), постепенно понижаясь к северо–западу, столь же плавно и дугообразно поворачивает к западу, где переходит в Харгойский мыс. Затем к югу от пика и высот, следующих от него к юго–западной оконечности острова, располагается пространная и глубокая котловинообразная долина, которая принадлежит уже системе Ольхонских ворот. Она известна под названием Улан–хужир, отделяется на востоке довольно низким и отчасти пересеченным водоразделом от системы Доло–наргуна, а к юго–западу соединяется с долиной бухты Загли, открывающейся уже в Воротах (см. ниже). Нерешенным остался вопрос: в каком отношении находится эта котловина к более северной бухты Ворот, именно к Xорин–ирги (см. ниже); вид с описываемых высот заставляет предполагать связь Улан–хужира и с этой бухтой, но может быть, что они отделяются друг от друга каким–либо, хотя и не высоким перевалом. С Харгойского пика Черский направился вообще на з.–ю.–з., по гребню котловины, отделяющей его от соседней вершины. Седловина эта понижается до 668' над озером, а ближайшие к ней два высших пункта достигают: первый 792, а следующий 805' той же относительной высоты. На северо–западном склоне этих двух вершин берет начало другая сухая долина, опускающаяся к Харгойской бухте, к ее юго–восточному берегу, а сейчас же за ней располагается третья долина. Наконец следующая вершина, достигающая 836' над озером, представляет собой последний из высших пунктов этой гряды, так как за ним следует понижение местности к Воротам; из этой гряды отделяется и отрог, образующий остальную часть описываемого берега Ольхона и вместе с тем и мыс Хорин–ирги, который, совместно с знакомым нам уже материковым Улан–хадай, ограничивают северо–западный вход в Ворота (см. ниже). С высот окрестностей Харгойской бухты открывается точно также хороший вид на Малое море с его островами и на горы противоположного его берега, т.е. на северо–восточное продолжение Приморского хребта. С особенностями этого последнего мы ознакомимся в своем месте, теперь же заметим только, что главнейшие острова Малого моря, как то: Зумугой, Угунгой, Хыбин, а затем Курминские острова (см. ниже) группируются между меридианами бухт: Харгойской и Шибэтской, обстоятельство, указывающее на соответственное повышение дна Малого моря в этом месте, откуда оно, очевидно, понижается затем как к юго–западу, т.е. к Воротам, так и к северо–востоку, к чему мы возвратимся еще ниже, при общем обозрении Малого моря и Ольхонских ворот. В заключение указанного об окрестностях Харгойской бухты упомянем еще об одном небезынтересном обычае бурят, свидетелем которого был Черский. Во время описанных выше экскурсий, около одной из вершин Харгойских гор, он видел довольно высокие подмостки, укрепленные на четырех столбах, со стороны которых распространялся невыносимый смрад падали; ближайший осмотр показал, что на подмостках лежал почти совершенно изгнивший уже труп лошади, от которой спускалась книзу веревка, служившая очевидно при поднятии трупа на высоту подмостков. Расспросы показали, что буряты хоронят таким образом лошадей, убитых на том же месте громом. Обычай этот, как видно из сведений, собранных Потаниным⁹³⁾, распространен также и у урянхайцев.

Юго–восточный берег Харгойской бухты, благодаря продольному направлению последней, переходит непосредственно в продолжение остальной части северо–западного берега Ольхона, образуемого здесь уже отрогом Хорин–ирги. Только небольшой широкоусеченный с севера мысовидный выступ,— мыс Тытырхэй, может служить границей между Харгойской и следующей за ним, небольшой Тытырхэйской бухтами. С этого мыса Черский посетил упоминавшийся уже выше остров с Хыбин, который удален здесь менее чем на версту от берега. Скалистый и безлесный островок этот, около 200 саженей в обоих диаметрах, вытягивается на северо–восток, а с южной стороны, к которой он довольно плавно понижается, снабжен узким мысовидным удлинением, играющим как бы роль остатка перешейка, соединявшего его прежде с Ольхоном. Довольно плоская верхняя поверхность Хыбина, поросшая скудной травой, возвышается почти на 200' над озером, к которому она обрезывается с остальных трех сторон крутым и утесистым, нередко отвесным склоном. Остров состоит из тех же полевошпатовых пород, которые развиты и вокруг Харгойской бухты (роговообманковый гнейс с видоизменениями), с точно таким же наклоном пластов на ю.–ю.–в., составляя как бы разобщенное размывом продолжение Харгойского мыса, что же касается белого цвета значительной части его утесов, располагающего, при взгляде с отдаления, считать их известковыми, то цвет этот зависит от помета бакланов и чаек, гнездящихся здесь в изобилии так же, как и на других островах Малого моря. Замечательно, что на юго–западной стороне острова, как равно и на оконечности Тытырхейского мыса, замечаются следы «монгольских сооружений», в виде остатков стены около самого края утесистого склона (см. ниже), из чего видно, что Харгойская бухта была в то время весьма важным укрепленным пунктом. Начинавшийся ю.–з. ветер заставил поспешить к Ольхону, берег которого, т.е. склон отрога Хорин–ирги, направляется за Тытырхэйской бухтой сначала на з.–ю.–з., представляя здесь две бухтовидные выемки, а затем почти на ю.–ю.–з. (ю.–з. 30°), образуя третью и последнюю бухточку, так как отсюда следует уже конечная часть скалистого и значительно подмываемого мыса Хорин–ирги, с оконечности которого начинаются уже Ольхонские ворота.

Источник: Землеведение Азии Карла Риттера. География стран, входящих в состав Азиатской России или пограничных с нею. Восточная Сибирь: озеро Байкал и Прибайкальские страны, Забайкалье и степь Гоби. Новейшие сведения об этих странах (1832–1894 г.), служащие последующими выпусками к русскому тексту Риттера, изданному под приведенным заглавием в 1879 году (дополнение к параграфу 51 Риттера). С.–Петербург, 1895.