Смычка участка Култук–Танхой на станции Мурино
В большинстве случаев многие знают и осматривали разныя достопримечательности вне района своего жительства и годами не могут познакомиться с имеющимися под боком и нередко более прославленными.
— Вы давно в Иркутске? Бывали на Байкале?
На такие вопросы часто, чуть ли не старожил города, отвечает вам стереотипом: успеется, все собираюсь съездить.
Кругобайкальская дорога, имеющая обогнуть южную часть Байкальскаго озера на протяжении 244 верст, представляет громадный интерес именно в момент ея постройки и борьбы человека с природой, о которой среди бурят существует ряд легенд.
Гигантская работа близится к концу, движение по новой железнодорожной линии постепенно открывается, Танхой–Мысовая (54 версты) уже работают, и со 2–го апреля перегон Танхой–Култук, на разстоянии 110 верст, открыт пока лишь для передвижения войск.
Постройка этой последней части кругобайкальской дороги, представляя из себя 4 и 3 строительные участки, производилась под наблюдением инженеров Бернатовича и Дормидонтова и сдается управлению забайкальской дороги в не вполне законченном виде для производства им на ней только движения; путь не забалластирован, много есть еще недоделок, но так как содержание и ремонт пути остаются на обязанности управления по постройке кругобайкальской дороги, то не мешающия движению недостатки будут, несомненно, быстро устранены.
Постройка участков дороги Култук–Танхой велась с двух сторон и смычка пути пришлась на станции Мурино в 60 верстах от конечнаго пункта и в 50 — от начальнаго.
Среди кругобайкальцев факт первой смычки пути в Мурине представлял крупное событие, как результат осуществления работ ранее назначеннаго для сего срока, так и потому, что новая дорога является в половине дела уже осуществленною, почему к столь крупному факту все готовились.
Приглашение на торжество смычки должно было привлечь в Култук, где решено отпраздновать это важное в железнодорожном мире событие и массу лиц, что и удалось вполне, несмотря на довольно скверную погоду. Первые поезда из Танхоя и Култука в Мурино собрали к 3 ч. дня, 2 апреля, кроме членов приемочной комиссии забайкальской дороги и администрации по постройке кругобайкальской, множество инженеров последней и гостей.
Пишущий эти строки, интересуясь берегом Байкала от ст. Байкал до Култука, где производящияся работы наиболее трудны в техническом отношении и где горный характер местности наиболее интересен, избрал этот последний путь по льду озера Байкала. Ночное время препятствовало рассмотреть местность до возникающей ст. Половинка, но отсюда, несмотря на серый денек, прелесть горных красот производила громадное впечатление.
Горы, сходясь радиусом к Байкалу, заканчивались никогда незабываемыми «столбами», «колокольнями», а пади имели за собой историю прошлаго. В Половинке с января открыта православная церковь, а в долине пади ряд былых годов оставил интересныя для археолога шаманския могилы. С именем Маритуя связана история гибели лошадей, этого вековечнаго горя в сибирском скотоводстве. Кстати на всем протяжении пути по льду озера от ст. Байкал до Култука, почти на каждой версте, валялись трупы павших лошадей, заменявшие путевыя вехи или верстовые столбы. Это явление представляется, однако, обычным на Байкале.
Каждый мысок (губа), каждая логовина имеют помятки прошлаго, возстановить которыя — неотложное дело современных изследователей, так как возникновение железнодорожной линии по этим глухим местам постепенно сотрет всякия воспоминания, открывая новую эру жизни на этом побережьи Байкала.
Зимний пейзаж гор при поездке по льду Байкала превосходен, густота или разреженность воздуха дают различные зрительные эффекты, а гром динамитных взрывов в тоннельных забойках переносит вас мыслью в далекий восток и сильнее запечатлевается в памяти.
Но вот и Култук. Маленькое селение разрослось в целый поселок на ровном склоне гор; среди значительнаго большинства новых построек выделяются деревянные дворцы строителей дороги, которые легко принять и за храмы. Скромныя железнодорожныя постройки скрашивают общий вид Култука и с перерезающей поселок железной лентой уносят к Шаманской горной гряде и мысу, этим климатическим регуляторам селения, уравновешивающим силу бывающих здесь постоянно ветров.
Култукская жизнь имеет свой собственный «мирок», привитый желенодорожным элементом; здесь есть клуб, есть свои маленькие интересы и большая страсть к наживе; наконец, здесь любят пожить во всю, раз крупный факт железнодорожной жизни, как смычка пути, переносят сюда из захудалаго Мурина, где все дышет сибирской тайгой.
2 апреля, утром, маленький поезд, разукрашенный флагами, вышел из Култука; товарный вагон и платформа, приспособленная скорее для дачных прогулок, вместили немало публики, игнорировавшей непогодь, залезавшую всюду своей снежной слякотью.
Незабалластированный путь, покачивая вагоны, не кажется опасным, хотя поезд местами идет со скоростью 20 верст в час. Впереди станции — Слюдянка, Утулик, Салзан и Мурино; первая из них производит наиболее цельное впечатление массой прекрасно и симметрично расположенных построек; выемки грунта указывают на песчаную почву, а ровная местность, кругом покрытая растительностью, делает привлекательным этот станционный уголок, быстро выростающий в большой поселок.
На Муринском мосту, строющемся из материалов воткинскаго казеннаго завода, поезд проходит свободно, поражая солидностью верхних подмостей, которыя на обратном пути задерживают новый, пришедший из Танхоя, состав вагонов I и II класса на целых три часа и заставляют их совершенно снять с моста. Это обстоятельство было единственным недостатком при первом проходе перваго поезда с Танхоя на Култук, пришедшаго в Мурино в 3 часа дня без всяких приключений.
Солидный поезд из Танхоя блистал своею внешностью, хотя не был украшен флагами, как ранее пришедший из Култука, он не стоял в Мурине долго и самая смычка, несмотря на обилие представителей высшей администрации обеих дорог — кругобайкальской и забайкальской носила какой–то спешный характер. Шел сырой снег.
После молебствия был прибит последний рельс, в суровом молчании, которое объяснялось, быть может, привезенным из Иркутска телеграфным известием о гибели на Востоке броненосца «Петропавловск». Единственный экземпляр телеграммы прочитывался и сгонял улыбку удовольствия на лице тех, кто ждал этого дня как праздника.
Поезд скоро оставил Мурино и на муринском мосту застрял, не имея возможности пройти под подмостями, мешавшими его свободному ходу. Три проведенных здесь часа, пока рухнули подмости, заставили призадуматься всех над совершившимся в Порт–Артуре, но когда поезд двинулся вперед, желание повеселиться и приличная закуска в вагонах доставили всех в Култук в 11 часу вечера подготовленными для спичей, речей и танцев.
В палаццо Бернатовича состоялся ужин–обед со всем, приличествующим торжеству, продолжавшемуся до разсвета. Дом строителя 4 участка построен в стиле двух эпох, внутренняя напоминает времена фестивалей помещиков, где для музыкантов устраивались особые хоры. Тапер на пианино и скрипач составляли на этот раз музыкальный оркестр и придавали своеобразный колорит празднеству: в антрактах шипел граммофон, что после ужина не особенно терзало слух гостей.
Как праздничный фестиваль, праздник имел свою программу, привесть которую положительно необходимо. Она рисует лучше всего култукскую жизнь... Вот, напр., меню обеда:
Закуска циркулярная.
Бульон контрагентский с пирожками, непредусмотренными договорами.
Стерлядь разварная–техническая.
Дичь контролерская.
Мороженое с оговоркой (Не ешь сгоряча, простудишься).
Мороженое казенной заготовки.
Фрукты железнодорожные.
Программа танцев: I. Polonaise, Pas d'Espagne. Pas de quatre. II. Mignon, Pas d'Espagne, Mazourka, Valse. III. Chaconne, Valse, Lesginka, Pas de quatre, Tchardache, Valse. IV. Quadrille monstre, Mazourka, Marche.
Меню обеда со злобами кругобайкальскаго дня, программа танцев на французском диалекте и польская речь в беседах — вот общий фон култукскаго праздника, на котором здравицы и тосты все–таки говорились по–русски. Впрочем, на польском языке говорили в столовой, а в общем зале ничего подобнаго не было.
Абориген Култука благодаря «смычке» считал себя привлеченным к культурному западу и связанным с Востоком, другие гордились творимым ими делом редкой в мире железнодорожной техники, третьи, как инженер Дормидонтов, не забыли участия в работах учащейся молодежи, четвертые пили за стратегию и стратегов.
Словом, люди веселились, и лишь очень немногие, памятуя грустное событие 31 марта, ранее других сомкнули свои очи в поезде, увезшем их еще раз чрез «смычку» в Мурине из Култука на Танхой, вместе с неспавшими гостями, в 8 час. утра 3 апреля.
Отправившиеся на лошадях по Байкалу прибыли на станцию Байкал ранее ехавших чрез Танхой часов на 8, попали на обратный порожний воинский поезд и в 6 верстах от Иркутска счастливо избежали катастрофы на месте схода с рельсов товарнаго, в средине поезда, вагона, оставивши 18 вагонов, и с 15 остальными приехали на ст. Иркутск в 10 1/4 ч. вечера того же 3 апреля.
Источник: «Иркутские губернские ведомости» № 3706, 19 апреля 1904 г.
