История заселения южной части Байкала

Недавно прибыла в Култук партия горных инженеров для каких–то изследований, и у нас снова ходят настойчивые слухи о том, что летом настоящаго года начнутся работы по постройке култукскаго участка железной дороги. Но мало добра ждем мы от грядущаго оживления.

Еще не умолк шум и гам приходившаго сюда рабочаго люда, оставившаго нашим крестьянам лишь только один пагубный пример настоящаго пьянства. И недаром был дан урок: общественный наш кабак «работает» на славу, а улица наша и днем, и ночью звучит таким народным красноречием, от котораго заезжий сюда человек тщетно искал бы обходные пути–дороги.

Нас поэтому немало удивило, когда не так давно в одном печатном сообщении наше село рисовалось идилличными красками; в этом сообщении был художественно описан красивый ландшафт култукской местности, култукския чистенькия улицы, а на них масса расхаживающаго скота, крестьянские домики, весело улыбавшиеся прохожему и, что всего непременнее, были описаны герани на окнах...

Заметки о жизни наших сел и деревень, набрасываемыя случайными «летними» туристами, в сущности весьма недобросовестны и глубоко вредны, когда речь идет о деле, требующем к себе внимательнаго отношения, глубокаго изучения, а иногда и помощи.

Ведь, в самом деле, существование гераней еще ровно ничего не показывает, когда оне красуются на окнах двух–трех сельских кулаков, этой язвы всякой народной жизни, да и расхаживающий по улицам, быть может от безкормицы, скот также мало говорит о материальном благополучии крестьян, тем более, что в описываемое время скот этот фактически падал от голодовки, что своевременно и было отмечено на страницах «Восточнаго Обозрения»...

Вот почему, накануне новых заработков и новаго ожидаемаго «спития» мужицкаго хотелось бы отметить в култукской да и вообще в прибайкальской летописи то действительное состояние крестьянской жизни, в каком она сейчас остановилась.

Начнем с краткой исторической справки. В семидесятых годах было вызвано на берега Байкальскаго озера несколько крестьянских семейств из других мест Сибири с целью заселения этих берегов. Правительство щедро наградило переселившихся пионеров нынешних сел Утуликскаго, Култукскаго и Муринскаго поселка; на каждую семью было отпущено по 50 рублей деньгами и даны некоторыя льготы, а именно 3–х–летняя отсрочка по внесению податей и отбыванию воинской повинности.

Таким образом, поселившиеся на байкальских берегах крестьяне жили до последних 2–3–х лет, не жалуясь на свою судьбу. Главным предметом их занятий служило рыболовство, и хотя им не приходилось сидеть сложа руки, но зато труд их хорошо оплачивался. Особенно в первое время переселения, в Байкале водилось много рыбы и, кроме нашего земляка омуля и хайрюза, нередко лавливался осетр и стерлядь.

Хвойные леса давали в изобилии кедровый орех, а зверовые промыслы — соболя и белки лучших сортов.

В некоторые зимние месяцы, когда прямое водное сообщение по Байкалу прекращалось, крестьяне хорошо, а иногда и безсовестно, зарабатывали извозом.

Пахотных земель в этих горных селах вообще весьма немного и, следовательно, собственнаго хлеба в требуемом количестве достать нельзя; так, например, в селе Утуликском имеется всего–навсего 7 десятин (!) пахатной земли, а все остальное представляет из себя неприступныя каменныя скалы и выхода из них никакого. Но зато хлеб легко было доставать обменом на рыбу из хлебородной Тунки, отстоящей от Байкала в 100 верстах.

И вот эта–то благодатная картина вдруг, как бы по чьему–то мановению резко изменилась и «взбудоражила» спокойно сидевших крестьян. В прошедшем году все берега Байкала, на которые переселенные сюда правительством крестьяне привыкли смотреть как на свою собственность и как на главную статью их жизненных доходов, взяты у них правлением иркутскаго архиерейскаго дома. Это вполне законное отчуждение берегов совершено на основании розысканнаго Высочайшаго указа от 1844 года, по которому берег Байкала от р. Мантурихи до Култука, на протяжении более чем 100 верст, дарован иркутскому архиерейскому дому.

Архиерейский дом отдал свои владения в аренду частному лицу, какому–то иркутскому мещанину, а этот последний передал в аренду же богатому култукскому крестьянину Асламову.

И вот уже отсюда–то могут получить в пользование Байкальския воды и другие култукские крестьяне. С ростом населения и увеличением потребностей арендная плата, наверно, приобретает тенденцию к повышению^*).

К этому неприятному осложнению общественных дел в прошедшем же году присоединился грандиозный пожар тайги, истребивший безжалостно 200 квадратных верст кедроваго леса вблизи Утулика, и далеко разбежалась от этого пожара доходная белка и соболь...

Вот таким–то горестным образом остались у прибайкальских крестьян только одне сети да ожидание у берега так называемого попутнаго ветра, который и близится в виде заманчивых и так недалеких железнодорожных заработков.

У култучан, впрочем, надо еще упомянуть здесь о доходе, получаемом от общественнаго кабака, спаивающаго и без того уже в большинстве случаев тщедушных и физически невзрачных крестьян и процеживающий остатки их здоровья через фильтр сивушной воронки...

В таких кратких словах можно охарактеризовать все нынешнее состояние крестьянской жизни названных поселений.

Источник: «Восточное обозрение» № 62 20 марта 1899 г.