Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах

VII.

Описание глубомера В. Дыбовского и В. Годлевского

Глубомер, представленный на фиг. 1–3–ей 2–й таблицы чертежей, состоит из 2 отдельных частей:

I. (А) из вала, на который навертывается лотлинь (d); вал вращается на железной оси (a) с приделанным к ней зубчатым колесом (b) и собачкой (c), дозволяющей произвольно останавливать разматывание лотлиня.

II. (В) из снаряда, посредством которого определяется момент прикосновения лота ко дну; он состоит, в свою очередь:

• из горизонтальной деревянной рамы, служащей основанием для целого снаряда (фиг. 1 и 2 f).
• из четырехугольной вертикальной рамы (g фиг. 1 и ggg фиг. 2); в ней укреплены между ее верхней перекладиной (i) и перекладиной (k) направляющие катки (ll'); они находятся в таком расстоянии один от другого, что между ними свободно проходит лотлинь; у нижней оконечности катков, на перекладине (kk), прикреплен металлический направляющий шкив (nn) так, чтобы лотлинь, проходящий между катками, бежал по его углублению.
• из металлического шкива (m), который прикреплен на железных вилках (o) к горизонтальной раме (f).
• из металлического шкива (p), который подвешен на железных вилках к пружинным весам (g). Все три шкива находятся в одной вертикальной плоскости.
• из пружинных весов, висящих на железном столбике (r).
• из направляющей железной рамки (s фиг. 1 и фиг. 3), свободно охватывающей одной оконечностью своей шкив (p), а другой вращающейся в точке (t") на отдельном железном столбике (w); рамка состоит из двух пластинок (uu фиг. 3), соединенных между собой в точках (tt'tt"); она служит для того, чтобы удержать шкив (p) во время качки в более устойчивом положении, и чтобы лотлинь не сходил со шкива.

Желая приступить к измерениям глубины, укрепляем снаряд в лодке так, чтобы часть его А с валом, на который навернут лотлинь, находилась на средине лодки, другая же часть В — в носовой ее части; закладываем оконечность лотлиня в том порядке, как показано на чертеже, и подвешиваем сонду.

Измеряя глубину вдоль берега, т.е. в местах, где глубина незначительна, опускаем весьма тихо лотлинь и минуту прикосновения узнаем по движению стрелки пружинных весов, которая в момент прикосновения поднимается вверх, на всю тяжесть сонды; при обратном наматывании возможно с точностью определить момент поднятия сонды со дна, который обнаруживается движением стрелки в противоположном прежнему направлении.

Далее имеем возможность определить для всякого момента силу сопротивления воды при вытаскивании сонды, что необходимо для устранения разрыва лотлиня; соображаясь с этим, можем произвольно увеличивать или уменьшать скорость наматывания, которая, главным образом, и обусловливает силу сопротивления.

При измерениях на значительных глубинах метод наш состоит в следующем: опускаем лотлинь со всей скоростью свободно вращающегося вала под действием тяжести сонды на длину 100 метров; приостанавливаем разматывание лотлиня и замечаем на весах тяжесть висящего в воде лотлиня вместе с сондой; этим останавливанием способствуем тому, чтобы лотлинь принял отвесное положение, от которого он может уклониться вследствие движения лодки. Отметив показание стрелки на весах, снова опускаем лотлинь на 100 метров, снова останавливаем и отмечаем новое показание стрелки весов, и повторяем это с всякими 100 метрами лотлиня до тех пор, пока весы не обнаружат, что сонда достигла дна; тогда медленно наматываем лотлинь обратно и замечаем тот момент, когда сонда поднимается со дна; длина висящего в воде лотлиня даст нам в момент приподнятия со дна сонды меру искомой глубины места.

VIII.

Для того чтобы в зимнее время иметь возможность в каждую пору заниматься на льду, невзирая на состояние погоды, и чтобы не приходилось в сильные морозы и продолжительные пурги искать убежища на берегу, мы построили легкую передвижную войлочную юрту, поставленную на сани, и таким образом могли легко совершать переезды с одного места на другое, от одной проруби к другой, и жить на озере по целым неделям.

Устройство нашей юрты было весьма простое: легкий деревянный остов был укреплен на санях и обтянут войлоком: досчатый пол, двери, два окошка, два низких стола и маленькая железная печь составляли всю ее принадлежность. На ночь и во время сильных ветров нужно было ставить юрту «на якорь»: между копыльями саней продевались две длинные жерди, концы которых высовывались далеко по обе стороны основания юрты. Такое приспособление предохраняло юрту от опасности быть опрокинутой ветром, а чтобы он не угнал ее по гладкому льду, достаточно было пользоваться повсеместным обилием торосов, дозволяющим всегда остановиться вблизи их, где легко найти достаточную опору для жердей.

IX.

Измерения по линиям: от Кадильного мыса по направлению к Мишихе и от устья Черной речки по направлению к станции Переемной, имели целью проверить показания лейтенанта Кононова, нашедшего в 250 саженном расстояния от берега, напротив Солонцовой пади, глубину, превосходящую 700 саженей, и предполагавшего еще более значительный глубины по направлению к Кадильному мысу⁹⁾.

По этим линиям, веденным до 12500 метров (11 верст 357.5 саж.) расстояния от северо–западного берега, мы не нашли глубины более значительной, чем та, которая уже определена нами раньше, когда мы измеряли Байкал по направлениям: от истока Ангары до устья речки Выдренной и от Половинной до Мурина; самая большая глубина оказалась здесь в 1360 метров (1 вер. 137.3 саж.) и то в расстоянии 10500 метров (9 верст 326.6 саж.) от устья рч. Черной, если же сравним найденные глубины, даже в двухверстном расстоянии от берега, на всем протяжении от Култука до Голоустной, с цифрой, указанной лейтенантом Кононовым, то они оказываются в два раза меньше последней.

Что же касается конфигурации дна и его качества в испытуемых местностях, то они не показали никаких существенных различий от прежде изученных. Крутой наклон прибрежной полосы дна, часто спускающейся отвесными обрывами вглубь, и утесистая почва дна поблизости крутых берегов составляют общий характер всего западного прибрежья Байкала¹⁰⁾. Ограничиваясь теперь этим общим замечанием, обратимся к промерам по линии, пересекающей Байкал в направления от Голоустной к Посольску.

Если промеры по вышеупомянутым линиям не представляли ничего необыкновенного и непредвиденного, то результаты измерений, о которых теперь идет речь, были для нас действительным сюрпризом.

Рассчитывая найти самые большие глубины, к тому же на значительном протяжении, мы запаслись излишним количеством лотлиня и канатов, нужных для ловли в предполагаемых безднах, где мы надеялись встретить особенно интересную фауну. Чем требовательнее были надежды, тем более горьки разочарования.

На основании имевшихся у нас средних, вычисленных для глубины озера в данном расстоянии от северо–западного берега, мы уже в первые дни заметили несогласие между цифрами вычисления и находимыми глубинами, говорящее не в пользу общепринятого мнения об увеличении глубины озера по направлению к его северной оконечности; но эти несогласия объяснились отчасти замеченным уже раньше явлением, что пологому берегу озера соответствует всегда относительно слабый наклон дна в этой местности, отчасти же и самим направлением линии, идущей не перпендикулярно к главному направлению берегов, а косо пересекающей озеро; таким образом, с первого раза мы еще не теряли надежды встретить столь горячо желаемые глубины. Но уже на 15–й версте по линии, или на 10–й, считая по прямому расстоянию от берегов, мы пришли к убеждению, что мечты наши не осуществятся, так как, находясь в районе самой большой глубины озера, мы находили ее не достигающей ни цифры, полученной при непосредственных промерах в других местностях, ни средней, вычисленной для этого расстояния¹¹⁾, кроме того, мы здесь уже заметили слабое повышение дна по направлению к восточному берегу; итак: с 15–й версты глубина стала постепенно уменьшаться и на 28–й версте мы достигли ее минимума, который здесь равнялся 60–ти метрам.

Сколь непредвиденным результатом была найденная малозначительность углубления озера в этих широтах, столь же нежданной оказалась, с другой стороны, встреча такого поднятия его дна почти посредине пути от одного берега к другому. Правда, что общая молва между байкальскими «мореплавателями» гласила об острововидных сопках и перекатах, круто поднимающихся из недр Байкала; ходили даже слухи, что кому–то из них удалось наткнуться во время бури и противного ветра на одно из таких мест и здесь стать на якорь¹²⁾; но эти рассказы, как и много других, нередко весьма странных, казались нам плодом фантазии, возбужденной таинственными преданиями аборигенов о разных сверхъестественных свойствах озера¹³⁾, перешедшими всецело к православным жителям прибрежья, вместе с заимствованным от бурят миросозерцанием; недоверие наше казалось тем более основательным, что никто не мог до сих пор указать на широты озера, в которых должны были находиться такие сопки или перекаты, и лишь теперь, удостоверившись фактически в существовании небольших глубин на далеком расстоянии от берегов, мы готовы признать за вышеупомянутыми рассказами известную долю вероятности с тем, однако, ограничением, что пока не будет непосредственно доказано отвесное поднятие сопок среди окружающих глубин, до тех пор оно должно считаться ничем не оправданным предположением, и что возможность встречи перекатов вероятна лишь в широтах озера, лежащих севернее Лиственичного селения, да и то ближе к восточному берегу озера. Наши наблюдения, относящиеся к данному вопросу, указывают на относительно пологое поднятие дна в направлении к минимуму глубины, где мы нашли, что понижение дна на первой 1000 метров в одну и другую сторону от места максимума поднятия, равно 2.5 до 3.5 метров. Что же касается дна в этом месте, то на всем пространстве, окружающем в далеком районе высший пункт площади, оно илистое и не содержит никаких кусков или обломков твердых пород.

На восточном продолжении нашей линии от этого места, заинтересовавшего нас более других при нынешних промерах, мы нашли, что дно опять понижается и, достигши своего максимума (466 метров глубины) в расстоянии 4000 метров от высшей точки подводного возвышения, начинает вообще постепенно подниматься к Посольску, перед пологим низменным берегом которого расстилается мелководное пространство с песчано–илистым дном, с лишком в 4 версты шириной. Прибытием в Посольск окончены были работы по измерению. Резюмируя теперь вкратце полученные результаты, находим, что:

• На всем этом пространстве не найдено более значительных глубин, нежели те, которые были показаны нами раньше промерами по линии от истока Ангары к устью рч. Выдренной, т.е. глубины в 1373 метра. (1 вер. 143.5 саж).
• Из нынешних промеров видно, что дно Байкала, достигая максимума понижения в широтах Лиственичного селения и Черной речки, начинает подниматься вообще к своей северной оконечности, со средним наклоном площади поднятия равным 3.5 метров на одну версту, так как самая большая глубина, найденная по линии от Голоустной к Посольску равна 1160 метрам (1 вер. 44.2 саж.)¹⁴⁾.
• Полоса самой значительной глубины озера лежит на всем исследованном протяжении почти везде в одинаковом расстоянии от его северо–западного берега и вообще параллельно направлению береговой линии.
• На пространстве между Голоустной и Посольском бассейн озера разделен значительным поднятием на две части, из которых западная с лишком в два раза глубже восточной. Результаты эти, хотя и не удовлетворили наших желаний найти как можно большую глубину для фаунистических исследований, по крайней мере, решили вопрос о глубине южной части Байкала; отныне можно считать всего более вероятным, что на всем протяжении от Култука до Голоустной не найдутся глубины, более значительные, чем указанные нами.

После вопроса о глубине обращаемся к изложению общих выводов, касающихся конфигурации и качества дна озера.

Полоса дна, прилегающая непосредственно к берегу озера, представляет значительное разнообразие в своей конфигурации; в общих чертах она является продолжением рельефа берегов, нисходящих со всеми своими разнообразными очертаниями и свойствами под уровень воды. Таким образом, мы замечаем, что пологому берегу соответствует слабое, равномерное понижение дна в близких к нему пределах, крутым долинам желобовидные его углубления, а утесистым склонам террасообразные уступы дна. Чтобы уяснить себе наглядным образом все разнообразие, встречаемое в этой полосе, довольно будет вообразить, что берег до известного уровня залит водой; тогда увидим, что на пространстве, мысленно погруженном в озеро, найдется повторение и продолжение всего, на самом деле встреченного под уровнем воды, и тогда сделается тоже понятным, что для представления специального рельефа дна озера, потребуется столько точных и частных измерений, сколько их нужно для составления подробной карты горной долины, пересеченной большим количеством второстепенных долин и распадков; оказывается, что дно Байкала у северо–западного берега круто опускается вниз; далее, что наклон площади падения дна составляет средним числом 300 метров (140.6 саж.) на 1000 метров (460.6 саж.); затем обнаруживается упомянутое соотношение очертания берегов с конфигурацией дна и, наконец,— относительно пологое и равномерное поднятие дна у восточного берега.

Рука об руку с разнообразием рельефа дна мы встречаем в этой полосе и самые разнородные его качества: песчаные, более или менее обширные пространства залегают по отлогим берегам заливов и вблизи песчаных увалов берега, а также выполняют промежутки между каменными глыбами и валунами; эти последние в свою очередь застилают или только береговую террасу, или сплошным каменным полем простираются далеко в озеро. Весьма часто валуны сменяются плитами коренной породы, спускающимися то отвесными стенами, то наклонными террасами вглубь; некоторые из таких обрывистых уступов лежат в недалеком расстоянии от берегов, на глубинах еще доступных глазу; в таких местах резкое понижение дна производит глубокое впечатление на наблюдателя, так как глаз, скользя по более или менее ясно представляющимся ему предметам, мгновенно теряет их из виду и, внезапно погружаясь в таинственную тьму глуби, заставляет считать такие места ужасно глубокими; на деле же оказывается, что высота такого уступа не превосходит 5–10 сажен.

На сплошных плитах, вероятно вследствие их сильного наклона, не накопляются осадочные частицы в таком количестве, чтобы их можно было захватить сондой или драгой (нам никогда не удавалось здесь добыть песку или илу), и при работах с этой последней чувствуется по равномерному сотрясению каната и по особенного рода звуку, что железная полоса драги скребет по ровной площади, которая, судя по добытым обломкам, состоит из сланцевых пород.

В ямах же или углублениях дна, лежащих обыкновенно напротив устья речек, накопляются растительные остатки вместе с вязкой глиной; такая глина попадается также иногда у песчаного пояса берегов, напротив болотистых низменностей.

Перечисленные качества дна, встречаемые в береговой полосе, при разнороднейшем их сочетании обусловливают, с одной стороны, обилие местных особенностей почвы, с другой,— богатство разнообразных форм животного мира, характеризующее фауну Байкала.

За береговой полосой, не везде одинаково далеко простирающейся в озеро (средним числом от 1.5 до 2.5 верст)¹⁵⁾, начинается другая, с мало изменчивой конфигурацией дна и однородным материалом, покрывающим оное. Эта часть может быть уподобляема самой глубокой, низменной части долины, называемой здесь обыкновенно степью. Она равномерно или слабо волнообразно простирается между прилегающими к ней склонами и своим однообразием образует резкий с ними контраст; вся ее поверхность застлана толстым пластом ила, который сплошным покровом изглаживает все неровности и углубления.

Как на последнюю особенность дна Байкала, общую обеим названным полосам, укажем на обилие пней, колод и целых деревьев, разбросанных повсеместно; количество их увеличивается поблизости устья речек или крутых склонов прибрежных гор, но мы вообще мало знаем местностей, где бы их вовсе не встречалось. Эти деревья служат местом самого обильного скопления животных форм и поистине должны считаться естественными вивариями Байкала¹⁶⁾.

• Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах. Часть 1.
• Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах. Часть 2.
• Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах. Часть 3.
• Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах. Часть 4.
• Физико–географические исследования на Байкале В. Дыбовского и В. Годлевского в 1869–1876 годах. Часть 5.

Источник: Труды Восточно–Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества, № 1. Байкальский сборник, выпуск первый, 1897 г.