Море или озеро Байкал

Местоположение и размеры Байкала; вливающиеся и изливающиеся из него воды; острова; подводные камни; мысы; гавани; характеристика окрестных гор

После Каспийского моря и Арала, Байкал, без сомнения, занимает третье место по величине между большими озерами Российской Империи. Эта огромнейшая масса пресной воды лежит посреди высоких гор, как в чаше, поставленной на крутом косогоре. С ужасной быстротой льются в него реки и речки, и с такой же силой вырывается из него огромная река Ангара. Чтоб дать понятие о быстроте этой реки, довольно сказать, что по выходе из Байкала она на 20–верстном расстоянии не замерзает ни в какие морозы.

Озеро это пересекает большую государственную дорогу из Москвы в Кяхту и Нерчинские горные заводы. На картах Байкал занимает пространство между 122° и 127° долготы (от Ферро) и 51° и 56° широты. Кто и когда определял астрономически положение Байкала, не беремся разыскивать; географическая же съемка берегов его кончена в конце прошедшего столетия иркутскими землемерами. От Иркутска это озеро лежит в 60 верстах к югу, а от Кяхты или китайской границы — в 364 верстах к северу. Фигуру имеет серпообразную: сначала идет от севера на юг, потом заворачивает к западу, и оканчивается большим заливом на северо–западе. Длина озера по берегу верст 1000; ширина же не везде одинакова. Самую большую ширину полагают за островом Ольхоном к северу, где «малое море»: тут считается не менее 100 верст ширины. Самое узкое место есть пространство между рекой Селенгой и речкой Бугульдеихой: тут полагают не более 30 верст. В прочих местах ширина озера от 50 до 80 верст. Таким образом, Байкал состоит как бы из двух озер, соединенных широким проливом.

Местные жители называют Байкал просто «морем». — Куда едешь? За море. — Откуда приехал? Из–за моря. — Это значит: «еду за Байкал» — «приехал из–за Байкала». Такое имя дано ему из уважения по величине и трудности плавания. В географиях Байкал назван Святым Морем; но прилагательное «святой» народ присоединяет ко всякому морю, а не исключительно к одному Байкалу. В Иркутске есть улица Заморская, названная так потому, что она ведет на дорогу к Байкалу; сказать правильнее — «дорога к Байкалу», застроенная обывательскими домами, названа Заморской улицей. Из этого выходит, между прочим, что в Иркутске слово «заморский» значит другое, нежели в Петербурге.

Огромная масса байкальских вод поддерживается притоком трех судоходных рек и около 300 речек разной величины. Верхняя Ангара, Баргузин и Селенга, большие, полноводные и быстрые, принадлежат к первоклассным рекам; за ними следуют: Турка, Снежная, Утулик, Дзон–Муран и другие. Из 300 речек, 217 имеют протяжение от 10 до 50 верст. Сверх того, текут в Байкал истоками несколько порядочных озер. Вся система вод байкальских принадлежит к водам горным: после дождей речки становятся реками; а настало ведро, и через речку едут вброд на лошадях.

Река Верхняя Ангара впадает в Байкал с северной его оконечности. Пустынные берега этой реки посещаются только бродячими тунгусами, да в августе месяце русскими рыбопромышленниками. По Баргузину кочуют буряты–пастухи. Но Селенга отзывается чисто Сибирью. По берегам ее, живописным и разнообразным, то видны русские селения, то войлочные юрты бурят; поля пестреют табунами скота. Благословенная река эта начинается в Монголии: какими слияниями — до сих пор не знаем. Одни говорят, что она выходит из озера Косогола; другие — что составляется из мелких рек и ручьев. Неведение наше, кажется, происходит оттого, что никто не любопытствовал расспросить монголов о таинственном для нас происхождении Селенги. Я назвал эту реку «благословенной», во–первых,— потому что берега ее удобны для обитания и населены по возможности, а во–вторых,— потому что она довольствует отличными осетрами и другой рыбой местных жителей и город Иркутск.

Селенга течет преимущественно по песчаному грунту между островами; в большую воду она необыкновенно мутна и всю эту грязь сваливает в Байкал. В устье Селенги каждый год образуются новые острова, берег подается в море, и нет сомнения, что годов через тысячу образуется насыпь, которая соединит оба берега и разделит Байкал на два озера: мы уже сказали, что против устья Селенги ширина моря только 30 верст.

Из озер, стекающих в Байкал, примечательно Фролихино. Оно лежит в пустынном пространстве между Баргузином и Верхней Ангарой, на высокой горе, и падает с нее каскадом сажен в 50. Если это правда, то Фролихинский водопад знаменитее всех теперь известных. Впрочем, водопады не редкость в байкальских горах, только никто им не удивляется, никто не возвещает об них свету. В Фролихине есть альпийские форели: пример единственный в целой России.

Из Байкала выходит только одна река Ангара, вливающаяся потом, под именем Верхней Тунгуски, в Енисей. Река эта издавна уже известна была западным азиатским писателям. Рашид–эд–Дин, живший в первых годах XIV столетия, при монголо–персидском хане Газане, говорит в своем сочинении Джами–ут–Теварих: «Жилища киргизов граничат рекою великою, которую называют Анкара–Мурен. За нею лежит земля Ибир — Сибирь». В Китайских историях того же времени она называется Ан–ко–ла.

Ангара принадлежит к величайшим рекам нашей планеты. В источнике своем она шириной две версты, и так быстра, что камень, брошенный в нее, падает на дно под диагональю сильно растянутой. Вода в ней прозрачна как хрусталь и холодна. Переплывая через Ангару в лодке, видно в воде рыбу: пример едва ли не единственный. Чем далее от Байкала, тем более в реке рыбы: стерляди водятся уже за порогами, верстах в 500 от Иркутска.

Многие делают вопрос, смотря на огромную массу вод Байкальских: куда девается из него вода? Ангарой спускается не более 1/200 части всего притока; а между тем вода в озере только среди лета возвышается на аршин, много на два. Мечтатели допускают подземное сообщение озера с Океаном, в чем подкрепляют их тюлени, обитающие в Байкале: откуда же им зайти, как не из Океана? Но тюлени водятся и в Каспийском море; следовательно, в Байкале они могли произойти от тех же причин, по которым явились в Океан и прочих огромных водах. Кто не знает теперь, что вода беспрестанно испаряется летом и зимой? Жар и мороз обращают ее в пары одинаково: вот и дополнение к истоку воды из Байкала Ангарой!

Из островов на Байкале только один Ольхон заслуживает внимание. Острова Ушканьи, Бакланный, Лиственичный, Пустой и Столбовой, очень малы и лежат подле берегов. Остров Ольхон лежит недалеко от здешнего берега, влево от пути, по которому плавают через Байкал. Море перед островом глубоко вдалось в матерую землю, и в этой впадине помещается Ольхон. Длина его 60, а ширина не более 12 верст. От матерой земли отделяется остров проливом неровной ширины: в воротах, на дне юго–западной оконечности, не более двух верст; далее начинаются заливы, вдающиеся то в остров, то в матерую землю. При взгляде на этот пролив сверху какой–нибудь горы, видно, что вода ворвалась сюда с моря и наполнила ложбины материка.

Весь Ольхон состоит из высоких гор, не везде, однако ж, покрытых лесом. Издали кажется он необитаемой пустыней; по некоторым ложбинам кочуют однако же буряты–пастухи и звероловы. Земледелие здесь решительно невозможно по каменистой почве. Речек на острове нет ни одной; кочующие и стада их довольствуются водой из Байкала или колодцев. Зимой ловят здесь подледную рыбу и отправляют на продажу в Иркутск.

На Ольхоне примечательны мысы Отстойный и Толстой. Это горы, выдающиеся в море; за ними в губах укрываются суда от бурь и противных ветров. Подле верхней изголови¹⁾ возвышается из воды огромный камень; буряты поклоняются ему и присягают на нем в важных случаях. Есть предание, что на Ольхоне, на какой–то высокой горе, стоит таган Чингисхана. Это последнее предание о великом завоевателе; далее к северу кочующие буряты не знают имени знаменитого Хана, потому, кажется, что туда не заходило его владычество.

Прочие острова на Байкале решительно пусты. Ушканьи или Заячьи острова лежат против Святого Носа; Багучанский — близ устья Верхней Ангары; Бакланный — в Чивиркуйском заливе; Лиственичный — недалеко от устья реки Турки и Туркинских горячих вод; Пустой остров — на пространстве между устьями рек Турки и Селенги; Столбовой — между Селенгой и Посольским монастырем. Острова Тюлений и Бакланный суть голые камни, высунувшиеся из моря.

Подводных камней на Байкале весьма немного. Из них известнейшие: Тельные и Туркинские. Они лежат под восточным берегом, первые вправо, а последние влево от пути, по которому плавают суда. Они так отдалены от мест посещаемых, что разве при сильном ветре и величайшей оплошности может нанести на них судно.

Мысов на Байкале множество, и все они имеют названия. Это горы, выдающиеся в море. На здешней стороне примечательны мысы: Лиственичный, Кадильный, Голоустный и другие. На восточном берегу, между губами Чивиркуйской и Баргузинской лежит большой полуостров Святой Нос, длиной 40, а шириной около 15 верст. Все байкальские мысы служат природными маяками: по ним направляется плавание судов и лодок. Само собой разумеется, что между мысами лежат и заливы, или по тамошнему «отстои», потому что в них укрываются плаватели от противных ветров. Из этих заливов примечательны: Большая губа, Соболиный–Отстой и другие.

Собственно гаваней на Байкале только одна: это Прорва. Она лежит на той стороне озера, близ Посольского монастыря. Прорва есть залив, отделяющийся от Байкала узкой грядой, через которую, при большом волнении, плещут волны моря. Прорва в длину простирается верст на десять, а шириной около двух верст; с Байкалом соединяется она узким проливом, ежегодно переменяющим фарватер, а потому в начале лета его промеривают и ставят вехи. Глубина гавани достаточна для стояния судов; грунт самый удобный; волнения никогда не бывает. Подле входа в гавань стоит маяк; его освещают при ветрах северном и юго–западном, для судов идущих с здешней стороны. Над маяком устроено несколько комнат, где путешественники ожидают попутного ветра. Почтовая станция и Посольский монастырь лежат в 9 верстах отсюда; за лошадями обыкновенно посылают кого–нибудь. Другая гавань есть устье реки Селенги; в нее входят обыкновенно купеческие суда. На здешней стороне нет ни одной порядочной гавани. Суда и казенные транспорты останавливаются на якоре против станции Лиственичной, в широкой и открытой губе.

Морской берег в Сибири называется «каргой»; на Байкале же некоторые берега имеют особенные названия: например, Бабья Карга, выше Посольского монастыря.

Байкал окружен горами. Высочайшие из них лежат близ юго–восточной оконечности озера или, по–тамошнему, «култука». Здесь, в 50 верстах от берега, возвышается знаменитая гора Хамар–Дабан. От горизонта воды до вершины ее полагают 1000 сажен; однако ж снег стаивает летом. Да и вообще гор собственно снеговых здесь нет; только на гольцах при устье речки Снежной никогда не растаивает снег, потому что крутые вершины этой горы обращены к северу. Горам, окружающим Байкал, кажется нет пределов: обращая взгляд во все стороны с какой–нибудь горы, везде видите вершины гольцов, упирающиеся в облака. Картины ужасные, потрясающие, представляются на каждом шагу. Сотни ключей, падая с вершин утесов, дробятся о камни и в виде брызг и пены достигают бездны, на дне которой клокочет быстрая речка. Горы перерезываются глубокими стремнинами с отвесными каменными стенами; из дна такой пади небо видно узкой полосой, и солнце освещает ущелье всего несколько часов в сутки. Везде великолепные картины, на каждом шагу обильная пища для ботаника и минералога. Окрестности Хамар–Дабана можно бы назвать Сибирской Швейцарией, если бы таких Швейцарий не было очень много в Сибири.

С первого взгляда видно, что некоторые из гор байкальских были огнедышащими. Хамар–Дабан, например, есть потухший вулкан: он возвышается тремя вершинами, между которыми на дне озеро. Таков был и Везувий: 500 лет он стоял спокойно; на дне кратера образовалось озеро, а по скатам вырос большой лес; но вдруг, неожиданно начались извержения, и продолжаются вот уже 200 лет. Кто знает, не вспыхнет ли когда–нибудь и Хамар–Дабан?

На вершинах байкальских гор попадаются гранит, лава и горный хрусталь; ниже — известковый шпат с налетелой молибденой, тальк, байкалит, пренит, в некоторых местах темная слюда таблицами. На дне речек попадается лазурик. Тщетно искали минералоги месторождение этого дорогого камня; иностранец Мор прожил с этою целью два лета на речке Слюдянке, истратил много денег и наконец обманул Екатеринбургское горное начальство мнимым открытием месторождения лазурика. Присланы были в Иркутск мастера, инструменты для делания ваз, столешниц и проч., но должны были возвратиться ни с чем: на местах, указанных Мором, оказался пренит или синий известковый шпат. В прошлом году, однако же, золотоискатели нашли случайно месторождение лазурика в вершинах речки Слюдянки, вытекающей из–под горы Хамар–Дабана, и вероятно копи эти поступят в казну. Лазурик попадается и по другим речкам, впадающим в Байкал.

Из металлов, кроме незначительных крупинок золота и железа, никаких не найдено. Белый мрамор, не уступающий Карарскому, попадается большими валунами тоже по речке Слюдянке. Впрочем, байкальские горы вообще худо исследованы в минералогическом отношении. Хотя академик Лаксман долго жил в Иркутске, но круг его действий был слишком обширен. Теперешние минералоги посещают байкальские горы вместо прогулки, из одного любопытства. В Иркутске бывали страстные ботаники, собравшие богатую жатву, но минералога, преданного своей науке, ни одного. Вероятно, не пришла на то пора, и сокровища покоятся в недрах земли для времен грядущих.

Почти все байкальские горы покрыты лесом: кедр, сосна и листвень растут до известной высоты; далее на белом исландском мохе произрастает черногрив (Rhododendron chrysantum), а на вершинах гольцов стелется андромеда с розовыми цветами. Здесь же прозябают генцианы алтайская и белая, крупные альпийские колокольчики, бадан (Saxifraga crassifolia); последнее растение водится и в Петербургских садах: удивительно, как могло оно переселиться из–под облачных высот на болота Ингерманландии. Байкальская флора очень богата и составляет особенный отдел, подобно флоре кавказской или алтайской. В стремнинах по речкам растут огромные тополи; ольха же не достигает и здесь обыкновенной своей величины.

Из диких животных водятся соболи, белки, лисицы, кабарга (примечательная своим мускусом), олени, лоси, изюбри, косули и кабаны; из хищных: волки, медведи, рыси, изредка росомахи. Каждую осень русские и буряты отправляются в байкальские горы и по речкам промышляют соболей ловушками. Здешние соболи хороши цветом, но каждый «имеет свою воду», как говорят в Сибири; это значит: каждая соболиная шкурка имеет свой особенный отлив света. Из множества здешних соболей нельзя подобрать ни меха, ни воротника, и они уходят по большей части за границу в Китай.

По берегам Байкала находятся горячие ключи. Из них примечательны: Туркинские и Баргузинские. Первые бьют из земли в 9 верстах от устья реки Турки, против острова Ольхона, из сернокислого грунта; сливаются в одну речку и впадают в Байкал уже холодными. Теплота их по Реомюру +44°, а весной возвышается до +46°. Над ними устроены ванны и дом для посетителей. Баргузинские ключи текут близ заштатного города Баргузина и столь горячи, что в них уваривается мясо. По отдаленности и неудобству сообщения, они посещаются только местными жителями. Кроме сказанных, есть несколько других горячих источников, но они текут спокойно, в ожидании посетителей XX столетия.

Для дополнения мысли, что байкальские горы были некогда огнедышащими и сам Байкал есть провал, скажем, что озеро выкидывает на берег асфальт или жидовскую смолу. Простой народ называет ее «морским воском» и употребляет как мазь от ревматизмов.

• Н.С. Щукин. Море или озеро Байкал. Часть 1.
• Н.С. Щукин. Море или озеро Байкал. Часть 2.
• Н.С. Щукин. Море или озеро Байкал. Часть 3.

Источник: Журнал Министерства внутренних дел, ч. 23, 1848 г.