Глава VI

Население Баргузинского уезда. Заключение

8. Заключение

Очерк бытовых особенностей и хозяйства Шемагирских тунгусов с необходимостью приводит к заключению, что этот «бродячий» род находится в стадии разложения своего первоначального быта, приближаясь по образу жизни к так наз. «кочевым» туземцам, следуя терминологии «Положения об Инородцах».

Последнее обстоятельство оправдывало бы, до некоторой степени, в прежнее время перечисление Шемагирцев в «кочевые», в качестве переходной меры, если бы не природные условия побережья Байкала, препятствующие развитию скотоводства (кроме оленеводства) и земледелия и вследствие этого необходимость, в случае перечисления, наделения Шемагирцев землею в долинах рек Баргузина или Верхней Ангары¹⁸⁵⁾, так как на переход к земледелию и скотоводству Шемагирцев, на побережье Байкала, нет основания рассчитывать. Кроме того, все же землею могли бы быть наделены всего несколько семей, имеющих уже навык к земледельческому хозяйству, большая же масса тунгусов, хотя бы и забросивших промысел, к подобному переселению и переходу не подготовлены.

Другой путь лежит в укреплении и развитии промыслового хозяйства тунгусов, к чему местные природные условия предоставляют все возможности, не используемые в достаточной мере тунгусами. Первым условием для этого является, прежде всего, необходимость личным трудом обеспечивать себе существование. Только во время запрета охоты на соболя и под влиянием сокращения ссуды из капитала и количества припасов из магазина, что лишало возможности продавать избыток или обменивать на водку и т.д., тунгусы на глазах Баргузинской экспедиции более энергично принялись за охоту на белку, тарбагана, нерпу и т.д.

Результаты сокращения землепользования тунгусов, с выделением им участка в северной части территории в бассейнах рр. Томпуды, Ширильды и Амнундакана, сказались в первый же год промысла, после прекращения запрета охоты на соболя, т.е. в промысловый сезон 1916–1917 г., когда тунгусами в пределах своего участка было добыто 17 соболей на сумму около 3000 руб.

Выяснение вопроса о сокращении землепользования Шемагирских тунгусов, в связи с образованием Заповедника для сохранения соболя и казенного охотничьего участка из земель, находящихся в их пользовании, составляло одну из основных задач, поставленных экспедиции, так как на основании собранных материалов предстояло проверить, насколько проект сокращения территории тунгусов, предположенный б. управлением земледелия Иркутской губ. и Забайкальской области действительно обеспечивает их потребности.

В своем отношении, на имя канцелярии Иркутского генерал–губернатора¹⁸⁶⁾, начальник управления земледелия пишет следующее: «Постановление общего присутствия забайкальского областного правления, об изъятии 18 речек, впадающих в озеро Байкал между рекой Баргузином и Верхней Ангарой, из пользования Подлеморско–Шемагирских тунгусов и передача их ведению управления земледелия и государственных имуществ в целях сохранения соболя и образования заповедника я разделяю в полной мере. Полагаю, что тунгусы будут, более чем достаточно, обеспечены при условии личного использования тех рек, которые предположены к отводу им. В настоящее время в пользовании тунгусов находится 2–3 охотничьи (соболиные) статьи».

«В целях сохранения соболя, в частности образования в этом районе заповедника, возникает вопрос о способе группировки подлежащих изъятию из пользования тунгусов 18–ти речек в отдельные районы. Во избежание злоупотреблений при чресполосном пользовании речками, необходимо образовать из прибрежной полосы от мыса Турали до р. Большого Чивыркуя три отдельных охотничьих единицы, из которых северную предоставить тунгусам, среднюю отвести под эксплоатацию для оправдания расходов, сопряженных с содержанием стражи и охраною заповедника и мест с более ценным соболем, а южную — под заповедник.

Предполагаемая южная часть под заповедник содержит лучшие соболя мира, в частности, Баргузинского уезда. В этот заповедник должны быть включены системы речек между р. Б. Чивыркуем и речкой Большой с притоками ее Кермой включительно.

Для воспрепятствования проникновения хищников в заповедник, последнему нужно примкнуть с северной стороны часть прибрежной полосы, предназначенной для правильной эксплоатации пушных богатств ведомством государственных имуществ, а именно: системы рек Езевки, Кабанья, Яксакан, Урбыкан, Шангнанды и Амнундакан. Остальную северную часть полосы, содержащую охотничьи статьи — реки Ширильды, Амнундакан (северн.), Томпуду и ее притоки Согзиондон и Топа, составляющие три системы речек, оставить тунгусам в их личное пользование без права передачи в аренду».

В дальнейшем, управлением земледелия в своем проекте по вопросу о том, будут ли тунгусы обеспечены предоставленными им в личное пользование тремя речками, высказаны следующие соображения: «Эти речки Ширильды, Амнундакан и Томпуда, расположенные на севере прибрежной полосы, сдавались в аренду за 3000 рублей, причем приток Томпуды Согзиондон и верхняя часть самой Томпуды эксплоатировались самостоятельно тунгусами Мисюркеевым и Колмаковым, проживающими оседло в Читканской волости и ведущими крестьянский образ жизни. В этих речках производили охоту на соболя 18 охотников от арендаторов (за 3000 рублей) и 11 посторонних охотников от оседлых тунгусов Мисюркеева и Колмакова, стало быть в этих речках было 29 паев. Во всех же 23 речках–статьях числилось арендных и личных тунгусских паев 129, следовательно оставляется в пользование Шемагирцев немного менее ¹/₄ существовавших охотничьих единиц. Принимая же во внимание, что при эксплоатации 18 паев можно выручить 3000 рублей, управление не допускало, чтобы доход тунгусов уменьшился при эксплоатации 29 паев».

«Родовой капитал тунгусов, составленный в течение ряда лет из доходов, получаемых от аренды соболиных речек, составлял в 1913 году около 38.000 рублей и при 3,6% может приносить дохода 1368 р. в год. Допуская, что в течение 3–х летнего запретного срока охоты на соболей дохода от эксплоатации речек не будет и что в течение этого времени придется расходовать запасный капитал, на каковой расход — содержание родового управления и самих тунгусов — ежегодно истрачивается 3630 руб., запасный капитал в 1916 году, беря круглые числа, уменьшится до 27.000 руб., доход с коих даст процентов 972 рубля, тунгусы все же в будущем будут обеспечены более, чем достаточно, а именно: постоянным ежегодным доходом в 972 рубля процентов и 3000 рублей стоимости добычи соболя в оставленных им речках.

Расход в 3630 руб., производимый тунгусами в последнем году (1912), распределяется: содержание родового управления 930 руб., подати (ясак) 41 руб. 40 коп., безвозвратное пособие наличными 420 руб. и на припасы, выдающиеся безвозмездно на каждую мужскую и женскую душу — 2238 руб. 38 коп.».

Итак, по истечении 3–х лет, при доходе от речек в 3000 руб. и % на капитал 972 руб., можно рассчитывать, что существование тунгусов вполне обеспечено, конечно, при условии, что существующие ныне высокие нормы выдачи пособия и припасов не будут увеличены и доход от добываемых соболей будет обращен на их насущные потребности, а также при условии права охотиться лично тунгусам, а не охотникам от арендаторов».

«Что касается оседло проживающих в Читканской волости тунгусов, то существование последних, при их крестьянском образе жизни, будет обеспечено само собою, кроме того им предоставляется право личной охоты вместе с другими тунгусами»¹⁸⁷⁾.

Как видно из данных статистико–экономического очерка быта тунгусов К.А. Забелина, проект управления, в общем, согласуется с теми выводами, которые можно сделать из цифрового материала очерка. Но опять–таки, очерк быта тунгусов показывает, что благосостояние этих туземцев определяется не столько размером поступающего денежного дохода, сколько рядом привходящих условий, которые способны были свести на нет даже избыточный по своим размерам доход. Тогда как, при минимальных поступлениях и правильном использовании природных ресурсов обитаемой ими местности, тунгусы могли бы быть вполне обеспечены. Поэтому, разрешение вопроса на основании исключительно цифрового материала представляет значительные затруднения, не гарантируя в то же время правильности самого вывода.

На основании цифрового материала, можно было только согласиться с проектом, предложенным управлением, о размерах территориального обеспечения тунгусов.

Но в то же время, приходится указать, что центр тяжести в укреплении быта Шемагирских тунгусов лежит в особой области, а именно: а) восстановлении и развитии личного промысла тунгусов, б) в реформировании управления, в) культурных мероприятиях в отношении этих туземцев. Мы здесь встречаемся с необходимостью развития хозяйственной жизни населения промысловой, а не земледельческой культуры, на которую в сущности рассчитана, существующая хозяйственная организация и административный аппарат страны. Не касаясь ближе этого вопроса, отметим, что осуществлению этой точки зрения в значительной мере препятствовало, в дореволюционное время, отсутствие легальных форм и оснований, в связи с действовавшим устарелым законодательством об «инородцах». Тем не менее, некоторые частичные предварительные мероприятия, осуществление которых облегчило бы дальнейшее устройство быта тунгусов, могли бы быть проведены и ранее местной властью. К частичному осуществлению этих мероприятий, насколько мне известно, и было уже приступлено.

В этом отношении, соглашаясь в общем с проектом иркутского управления, необходимо все же отметить, что предоставление тунгусам северного участка не разрешало окончательно вопроса об устройстве их быта, необходимо было в то же время провести мероприятия, которые облегчили бы бюджет тунгусского общества. Наиболее существенным была бы реформа управления, а именно объединение в отношении управления Шемагирских тунгусов с Нижне–Ангарскими Киндигирскими и Верхне–Ангарскими Чильчагирскими в инородной управе в Душкачане (в устье реки Верхней Ангары), что избавило бы Шемагирских тунгусов от необходимости содержать отдельное родовое управление и особого писаря, так как этот расход мог бы быть распределен между родами, пропорционально количеству населения. В силу этого возможно было бы также упразднить расположенный в Сосновке отдельный продовольственный склад, так как существующий в Душкачане продовольственный магазин Нижне–Ангарского Киндигирского рода, мог бы обслуживать и Шемагирских тунгусов, что избавило бы общество от части накладных расходов по доставке, хранению и распределению продовольствия. При этом припасы необходимо выдавать за деньги или в обмен на пушнину.

Объединение управления тунгусских родов, территории которых представляют одно целое — в виде бассейна реки Верхней Ангары и прилежащего Байкальского побережья, облегчило бы проведение общих культурных мер для поднятия их промыслового хозяйства, а также удовлетворения и просветительных нужд. Помимо организации охотничьего и рыболовного хозяйства, я имею здесь в виду развитие оленеводства, организацию ветеринарной службы, медицинской помощи и распространение грамотности среди тунгусов, а также организационную работу в области насаждения кооперации (по сбыту пушнины, приобретению промыслового снаряжения и других продуктов потребления). Объединение трех родов в самоуправляющуюся единицу может значительно облегчить эту организационную задачу.

Кроме того, вместе с предоставлением северного участка в пользование тунгусов, необходимо организовать надзор лесного ведомства за правильностью соболиного промысла как со стороны самих тунгусов, так и в предупреждение хищничества и эксплоатации со стороны посторонних. В случае, если бы доходы от территории, при ее эксплоатации личным трудом тунгусов, были недостаточны, тунгусы могли бы охотиться в казенном участке по билетам, на общем основании. Наиболее правильным была бы эксплоатация участка всем тунгусским обществом как артелью, с распределением дохода между членами общества. Но при этом необходимо принять во внимание, что если бы тунгусы настаивали на индивидуальном пользовании по участкам, то семьи, не имеющие охотников, были бы поставлены в необходимость отдавать свои участки в аренду. На эти возможности необходимо было указать.

Вследствие включения п. Сосновки в территорию заповедника, тунгусам предстояло переселиться в пределы северного участка, где особенно в устье Томпуды, есть удобные для поселения места. Переселение облегчалось еще тем, что ведомство земледелия выразило согласие приобрести здание родового управления и зимовья тунгусов для использования надобностей администрации заповедника и в качестве надворных построек, что дало бы тунгусам необходимые средства для постройки зимовий на новых местах. Тунгусы выразили согласие приговором на продажу упомянутых построек.

Изложенные общие соображения, в связи с экономическими и бытовыми материалами очерка, представляют достаточно данных для практического осуществления мероприятий по устройству Подлеморско–Шемагирских тунгусов, которое может быть проведено, сообразуясь с теми условиями и обстоятельствами временного и частного характера, которые не могли быть учтены в настоящем общем описании.

Источник: Верхнеудинск–Ленинград, Издание Госплана БМАССР, 1926 г.