Остров Ольхон

Остров Ольхон является самым очевидным продолжением южной части знакомой нам уже прибрежной полосы гор, прерванным поперечной долиной Ворот и отделенным от Приморского хребта Малым морем. Наибольшая длина острова, измеряя по его средней линии, достигает 73 верст, а ширина не превосходит 14 верст. При общем направлении на в.–с.–в. остров отличается заметным дугообразным изгибом с выпуклостью, обращенной к юго–востоку. Изгиб этот обусловливается неодинаковым направлением отдельных частей Ольхона, из которых юго–западная, на протяжении до 27 верст, вытягивается в направлении в.–с.–в., средняя (28 верст длины) направляется на с.–в., а северо–восточная (16 верст длины) на с.–с.–в., причем, вследствие резкого перехода от одного направления к другому, появляется и угловатость изгиба, особенно хорошо выраженная на выпуклом, юго–восточном берегу, где мысы: Ухан, а далее Ижимэй, располагаются как раз на местах перехода названных частей друг в друга. Если прибавить еще, что, в противоположность северо–западному берегу острова, юго–восточный его берег отличается более прямолинейной береговой линией, во–вторых, что юго–западная оконечность его является широкоусеченной, тогда как северо–восточная суживается в виде мыса (Хобой или Верхнее изголовье), то выше сказанное дает достаточное общее понятие об очертании интересующего нас острова.

В орографическом отношении Ольхон представляет собой хребет с вообще пологим северо–западным склоном и очень крутым юго–восточным. Около последнего располагаются и высшие точки хребта, в виде почти нерасчлененного, непрерывного гребня, с округленными, а изредка и тупо–угловатыми контурами. Гребень этот, вблизи Ольхонских Ворот, достигает уже 1182' высоты над уровнем Байкала; отсюда он в общем постепенно, но плавно повышается к северо–востоку, так что на половине длины юго–западной части острова (см. выше), в системе долины Идибэ, он несколько превосходит 1350', затем, в средней части длины достигает 1709' (около Ольхонского Улан–нура, в противоположность материковому), а сейчас же далее, на границе с северо–восточной частью и 2407' над озером, в горе, известной под названием Ижимэй; от этого, абсолютно высшего пункта острова, превышающего и материковый Танхын, он несколько террасовидно понижается к северо–восточной оконечности, где гора Хара–ундыр (иначе: Хара–ундур) не превосходит уже 792' над Байкалом. Северо–западный берег, как уже следует из вышесказанного, пологий, богат бухтами, дно которых песчаное. Защищенный от волнения рядом выдающихся мысов, он представляет удобства для рыбной ловли. Между бухтами берег довольно–таки высокий, обрывистый и скалистый, но все же значительно ниже юго–восточного. Мысы все скалисты и достигают высоты в несколько десятков саженей, как, напр.: Харгой, Харанса, Бубун и Улан–байсан. Таким образом, этот берег относится к типу котловинных окраин (Beckenrandkusten). Вблизи с.–з. берега расположены острова Xыбин, Угунгой, Зумугой, Харанса, Модото и Ядор. У мыса Хобой, расположенного на восточной оконечности Ольхона, северо–западный берег постепенно переходит в юго–восточный.

Юго–восточный склон острова обнаруживает на себе почти одни лишь признаки продолжительного подмывания его прибоем волн, обусловившим и его крутизну, доходящую до своего максимума в окрестностях упомянутого уже высшего пункта (Ижимэй). Северо–западный склон Ольхона является, между тем, ареной действия исчезнувших впрочем ныне проточных вод, вследствие чего он подвергся и самому значительному расчленению долинами. Долины эти в средних двух четвертях длины острова являются преимущественно в виде поперечных или отчасти диагональных, а в юго–западной и северо–восточной частях в виде продольных долин. Обстоятельство это повлияло на соответственные особенности в очертании поперечных разрезов острова, так что, напр., на меридианах Ижимэйских высот, профили эти представляют постепенный и пологий, девятиверстный подъем от Малого моря до высшей точки, откуда следует очень крутой, иногда довольно близкий к отвесному, склон к Байкалу; между тем как в профилях юго–западного отрезка Ольхона различаются от двух до трех параллельных гряд, возвышающихся все–таки к юго–восточному, крутому склону.

Более низкие из этих гряд подверглись местами расчленению на пики, иногда остроконечные, что придает этой части склона альпийский характер, хотя и в небольшом масштабе, в особенности, если смотреть на эти вершины с небольшого расстояния, так как с отдаления они исчезают, сливаясь со склоном высшего гребня тяжелой и массивной наружности. Так, напр., горы около залива Елгай (см. ниже), а еще более на южном берегу Харгойского залива (Ольхонский Харгой, в противоположность знакомому нам уже материковому), имеют вид весьма живописных альпийских пиков, которыми, впрочем, при более тупых вершинах, усеяна и большая часть юго–западной оконечности острова, как это видно, если смотреть с западного берега Ворот, напр., с Базарной бухты. Но пики эти, на меридиане данного места, никогда не достигают высоты неуклюжего гребня хребта, образующего, так сказать, остов Ольхона, и потому там, напр., где около Ворот хребет возвышается со стороны Байкала на 1182', высший пункт со стороны Малого моря, не превосходит 1020', или же, где около юго–восточного берега, в средней части острова, несколько понизившаяся часть хребта достигает все–таки 1296' (около долины Хатха), высший пункт почти на том же меридиане, но вблизи Малого моря (южнее Пещерного мыса), не превосходит 1045', и т.д. Все эти вершины, по выражению Черского, доступны однако не одним лишь обитателям бурятского Олимпа, но посещаются ежедневно и Ольхонскими баранами, лошадьми, даже и коровами, проложившими по ним целую сеть весьма удобных тропинок, в погоне за весьма скудной травой, что относится равным образом и к высшим точкам материковой части прибрежной полосы гор с величавым Танхыном включительно. Что же касается упоминаемых в литературе, скалистых отвесных утесов на северо–западном берегу острова, то они почти не превышают 70' и только обрезывают собой оконечности мысов и скаты многих бухт этого, в общем пологого склона. Только в немногих долинах, изрезывающих Ольхонский остров, протекают ключи и то весьма незначительные. На юго–восточном берегу их только три, а именно: Халзын, Идибэ и Тышигенэ, расположенные в юго–западной части острова, тогда как на северо–западном склоне их насчитывают пять, как то: Харанса, Одоним, Ялгай или Елгай, Долонаргун (дословно: семь сосен, см. ниже) и Xодактэ,— все в юго–западных двух третях длины Ольхона, который поэтому вообще можно назвать маловодным. Кроме перечисленных ключей на Ольхоне имеется два озера Загли и Елгай, расположенные близ берега Байкала. Это небольшие бухты, отделившиеся от Байкала постепенным образованием косы, которая наконец совершенно отделила их от главного водоема. Елгай, по мнению Обручева, вероятно питается просачиванием воды из Байкала, Загли имеет свои источники и отводит избыток воды помощью мелкого небольшого протока, прорывшего себе ложе по песчаной плотине, отделяющей озеро от Байкала.

Остров отличается также и бедностью лесной растительности, которой покрываются лишь средние три пятых части длины высшего гребня хребта, тогда как остальная часть поверхности всего Ольхона порастает только скудной травой, камениста или песчаниста, напоминая собой материковую часть прибрежной полосы гор. Северная граница распространения лесов начинается у западной оконечности острова, идет к середине Хужирской долины, откуда уже доходит до Малого моря. Далее у мыса Xаранса она отступает на 3–4 версты южнее и снова доходит до Малого моря у мыса Нюргенэ. Пройдя мыс Улан–байсан, граница пересекает снова остров до мыса Хагай. Леса занимают довольно большие площади; только в восточной части острова они встречаются редкими рощицами, окруженными большими пастбищами, и состоят из ели, пихты, сосны, лиственницы, тополя (Populus suaveolns Fisch.), осины и березы, приуроченных к долинам и холмам. На главном же хребте встречается и кедр. Лесные участки вблизи улусов значительно опустошены. Пастбища каменисты и песчаны и приурочены к склонам холмов. Если бы бурятский скот не пасся на воле, то долины и котловины представляли бы прекрасные сенокосы. Удобные для обработки земли приурочены к берегам Малого моря, между улусами Харанса и Нюргенэ. Тут почва черноземная. Подобной же хорошей почвой отличаются котловины долин Идибэ, Тышигенэ и Xужир, еще недавно представлявшие лесные площади. По свидетельству Обручева⁷⁵⁾, тут засевается около 50 десятин. Однако суровый климат, а главное ранние заморозки к концу лета препятствуют созреванию озимой ржи. Вот, для выяснения этого–то вопроса, по мнению Обручева, интересно было бы устроить метеорологическую станцию на Ольхоне, в особенности потому, что климат острова не согласуется с установившимся мнением, что Байкал будто бы умеряет климат соседней местности. Суровость климата имеет влияние и на цветение многих растений, которое здесь сильно запаздывает, сравнительно с другими местностями. Кроме того все растения отличаются малым ростом и слабым развитием. Пески приурочены к северной части острова, по берегу Малого моря. Вокруг улуса Харгой и Елгай, к западу от Доло–наргуна, между Хужиром и мысом Булук близ ул. Харанса и Нюргенэ встречаются обнаженные, частью же поросшие сосновым лесом пески. Пески эти — вероятно результат отложения древних озер. Обнажение же их зависит, с одной стороны, от истребления леса, с другой, от поедания травы скотом и тем разрыхления почвы; и действительно, пески, как уже из вышесказанного следует, встречаются преимущественно около улусов.

О флоре Ольхона мы имеем довольно много сведений от Георги, Радде, Турчанинова и Обручева, однако же наибольшего внимания в этом отношении заслуживает работа Прейна, изложение которой дает нам весьма полную картину флоры острова⁷⁶⁾. Прейн посетил однако же только степные местности, не видав вовсе тех частей острова, где преобладает лесная растительность, а потому о распространении и характере этой последней мы должны довольствоваться теми немногими данными, которые мы изложили выше, говоря о лесах, прибавив к перечисленным древесным породам следующие кустарники: некоторые ивы, черемуха, березовый ерник (Betula nana Poir.), серая ольха, шиповник, багульник (Rhododendron dahuricum Fisch.), золотарник (Caragana pygmaea, var. secunda Turcz.), Potentilla fruticosa L., Spiraea confusa Rgl., Cotoneaster vulgaris Lindl., брусника и голубика.

Степная флора, своеобразно развитая на Ольхоне, производит в общем, как говорит Прейн, на первый взгляд непривлекательное впечатление, особенно на западном конце острова, где не видно ни одного деревца, а берега бухт и склоны желто–серой окраски. Только при ближайшем осмотре можно видеть много цветущих растений. Такие же пустынные на вид степные участки встречаются и на восточной оконечности острова. Северный же берег представляет во флористическом отношении значительное разнообразие. Здесь встречаются ровные и плоские пространства между мысами, вдающимися в Малое море, покрытые соснами и лиственницам, или же лишенные леса и степные. Леса здесь, составляя продолжение таковых же внутри острова, подходят к самому берегу. Деревья в этих прибрежных лесах стоят очень не тесно, невысокого роста, приземисты при значительной толщине и не имеют подлеска. Из травяных растений здесь наблюдаются только светолюбивые, не образующие, однако же, сплошного ковра; мхов, лишайников вовсе не видно, кроме тех, которые встречаются на упомянутых выше безлесных равнинах с каменистой почвой. По мере движения внутрь острова появляется и лесная флора, сперва в виде кустарников: Spiraea confuss Rgl. Et Korn, Potentilla fruticosa L., Rosa cinnamomea L., Cotoneaster vulgaris Lindl., Rhododendron dahuricum L., мхов и лесных лишаев, а также некоторых лесных трав. Наряду с упомянутыми формами иногда попадались и чисто степные, как, напр., Patrinia sibirica Juss., Phlox sibirica L., Oxytropis oxyphylla Pall., указывающие на прежнее развитие здесь степной флоры.

Безлесные пространства, приуроченные к ровным участкам или склонам холмов на берегах Ольхона напоминают по своей флоре степи Забайкалья и Монголии, с другой стороны же, они имеют некоторое сходство с каменистой лишайниковой тундрой глубокого севера (Barren–Ground Арктической Америки). Исключение составляют те участки, где недавно протекал или еще протекает ручей или где в ложбинке удержалась еще в почве сырость. Там можно еще видеть свежую зелень, а в других местах окраска желтовато–серая и утомительная, удручающе действующая, как говорит Прейн, на глаз. Этот однообразный цвет растительного покрова зависит от массы желтых листьев и засохших пожелтевших стеблей какого–то злака, среди которых, однако же, часто можно заметить всевозможные невысокие травы с красивыми цветами. Лишайники преобладают по склонам возвышенностей, где замечаются значительные выходы горной породы. В этих случаях на южном склоне возвышенностей покров более разнообразен и заключает следующие степные растения: Alyssum lenense Adams., Smelowskia cinerea C. A. Mey., Arenaria capillaris Poir., Stellaria dichotoma L., Stellaria glauca With., Linum sibiricum D. C., Thymus Serpyllum L., Dracocephalum pinnatum L., Cerastium arvense L., Rheum undulatum L., Goniolimon speciosum Boiss., Polygonum divaricatum L., Berinia tenuifolia Sz., Oxytropis muricata Pall., Oxytropis oxyphylla Pall., Cymbaria dahurica L., Thermopsis lanceolata R. Br., Umbilicus spinosus D. C., Eritrichium obovatum D. C., Potentilla cinerea Chaix., Potentilla sericea L., Patrinia sibirica Juss., Hedysarum setigerum Turcz., Astragalus lupulinus Pall., Artemisia frigida Willd., Iris flavissima Pall., Allium tenuissimum Willd., Festuca ovina L., Triticum cristatum Schreb., Papaver alpinum L., Lilium tenuifolium Fisch., Clausia aprica Korn. Trotzky, Thalictrum foetidum L., Polygala tenuifolia Willd., Chamaerodos altaica Bnge., Androsace villosa L., Caragana pygmaea, var. secunda Turcz., Ephedra monosperma J. G. Gmel. и некоторые другие.

По склону возвышенности на восточном конце острова, среди чисто лиственничного леса произрастает много светолюбивых, даже чисто степных форм, как то: Scorzonera radiata Fisch., Scorz. austriaca Willd., Phlox. Sibirica L., Pedicularis rubens Steph., Astragalus versicolor Pall., Aster alpinus L., Euphorbia Esua L., Oxytropis oxyphylla Pall., Vicia megalotropis и н др. Тут же растут чисто лесные формы: Iris ruthenica Dryand., Aquilegia sibirica Lam., Lathyrus humilis Fisch. и др.

То же, но еще в большей степени, наблюдается в хвойных лесах. В одном из таких лесов, именно в сосновом, расположенном в виде клочка на безлесном склоне бухты, обращенном к югу, на сухой и каменистой почве довольно редко росли разбросанные сосны, не отличающиеся высоким ростом, но толстые, приземистые и с шапкообразными верхушками. Мелких деревьев, пней и погибших стволов нигде не видать, ни в самом лесу, ни на его окраинах. В изобилии нашел здесь Прейн: Anemone patens L., Anemone pulsatilla L., Cymbaria dahurica L., Thermopsis lanceolata R. Br., Phlox sibirica L., Peucedanum baicalense Koch., Polygala tenuifolia Willb., Rhaponticum uniflorum D. C., Iris flavissima Pall., Serratula centanroides L., Senecio campestris D. C., Aster alpinus L. Все эти формы встречаются на безлесных степных склонах, а потому, по мнению Прейна, возможно предположить, что описанные участки лесов развились на почве, занятой ранее степной флорой. Разделяя взгляд Коржинского⁷⁷⁾ по отношению степи к лесу, что в местах соприкосновения лесной и степной формаций, первая увеличивается на счет второй, Прейн объясняет невозможность применения его Ольхону, где условия для увеличения лесов, при малонаселенности, были бы самыми благоприятными, во–первых, вследствие неудовлетворительных условий субстрата, а затем и сильных ветров, исключающих во многих местах возможность укрепиться лесным семенам. Изучение Ольхонской флоры заставляет Прейна присоединиться к мнению Неринга, полагающего, что степи, со времени ледникового периода, сперва были тундрами (арктическими степями по Нерингу), которые затем с повышением температуры стали степями, сменяющимися в свою очередь лесами⁷⁸⁾. Подобное мнение подтверждается присутствием в ольхонской флоре некоторых видов, близких к видам северной тундры. Однако же подробное приложение взгляда Неринга, по мнению Прейна, в Сибири не может еще иметь места, тем более, что существование здесь ледникового периода еще с точностью не доказано.

Кроме вышеприведенных видов степной и лесной формаций в списке растений, собранных Прейном, мы находим еще следующие: Anemone sylvestris L., Ranunculus Cymbalariae D. C., Ranunculus pulchellus C. A. Mey., Ran. affinis R. Br., Ran. auricomus L., Ran. acris L., Isopyrum fumarioides L., Delphinium elatum L., Delph. grandiflorum L., Oxytropis coerulea Pall., Ptilotrichum elongatum C. A. Mey., Draba nemorosa L., Erysimum altaicum C. A. Mey., Dianthus superbus L., Gypsophila Gmelini Bnge., Lychnis sibirica L., Geranium pseudosibiricum J. Mey., Trifolium repens L., Ervum megalotropis Trautv., Potentilla nivea L., Potentilla pensylvanica L., Chamaerodos grandiflora Bnge., Sanguisorba officinalis L., Epilobium angustifolium L., Epil. palustre L., Galium boreale L., Artemisia macrobotrys Led., Artemisia sp., Art. commutata Bess., Art. Sieversiana Willd., Art. palustris L., Archyrophorus maculatus Scop., Taraxacum dissectum Led., Campanula glomerata L., Camp. rotundifolia L., Vaccinium Vitis–idaea L., Vacc. uliginosum L., Pyrola rotundifolia L., Primula farinosa L., Pr. sibirica Jacq., Androsace septentrionalis L., Trientalis europaea L., Vincetoxicum sibiricum Decaisne., Gentiana Amarella L., G. barbata Froel., G. humilis Stev., Myosotis sylvatica Hoffm., Echinospermum Lappula L., Linaria vulgaris Mill., Scrophularia incisa Weinm., Veronica longifolia L., Orobanche ammophila C. A. Mey., Dracocephalum Ruyschianum L., Scutellaria galericulata L., Galeopsis tetrahit L., Leonurus tataricus L., Lamium album L., Plantago media L., Rumex acetosa L., Cypripedium guttatum Sw., Polygonatum officinale All., Smilacina bifolia Desf., Lilium Martagon L., Allium sp., Carex duriuscula C. A. Mey., Car. vesicaria L., Alopecurus pratensis L., Poa pratensis L., Bromus inermis Leyss., Triticum cristatum Schreb., Hordeum pratense L., Equisetum palustre L., Eq. sylvaticum S., Pteris aquilina L.

Из приведенных выше списков растений видно, что в ольхонской флоре много таких форм, которые, встречаясь в Забайкалье, не найдены в Прибайкалье, как, напр.: Ptilotrichum elongatum C. A. Mey., Caragana pygmaea D. C., Oxytropis oxyphylla Pall., Astragalus versicolor Pall., Hedysarum setigerum Turcz., Chamaerodos altaica Bnge., Scrophularia incisa Weinm., Polygonum Laxmanni Lepech., Rheum undulatum L., Cymbaria dahurica и др. Эти степные Забайкальские формы представляют собой остатки той более древней флоры, которая была общей всему Прибайкалью и Монголии. Вытесненная же с одной стороны лесной формацией, с другое же более приспособленными видами степной формации, вновь образовавшимися на месте под влиянием изменений физико–географических условий или же переселившимися из других центров, формация эта, по мнению Прейна, сохранилась еще местами, как, напр., на Ольхоне, в некоторых пунктах Балаганского окр. Иркутской губ. и в Забайкалье.

Из других ботанических формаций наиболее обращает внимание на Ольхоне формация сыпучих песков, которая характеризуется главным образом следующими видами: Alyssum alpestre L., Silene ambigua Turcz., Geranium sibiricum L., Potentilla anserina., Saxifraga bronchialis L., Glaux maritima L., Polygonum aviculare L., Pol. Laxmanni Lepech., Urtica dioica L., Urt. Cannabina L., Alopecurus brachystachys M. Bieb., Glyceria subfastigiata Griseb.

Упомянем здесь еще об одной травке измодек (вероятно, Botrychium lunare Sw.), растущей здесь на высоких местах, известной однако же и на материке. Трава эта употреблялась будто бы прежде как единственное средство от водянки и вывозилась из Сибири⁷⁹⁾.

С оскудением лесов связана и бедность населяющей их фауны, хотя, как и показали сведения, собранные по этому вопросу Черским, бедность фауны лесов Ольхона следует понимать только в смысле небольшого количества индивидуумов, сохраняющихся здесь до сих пор даже только потому, что часть этого лесистого хребта, как мы увидим ниже, считается у бурят настолько священной, что посещается ими весьма редко, а периодический доступ к ней делается вполне невозможным. В этих лесах водятся поэтому: 1) благородные олени или изюбры, 2) козули (серны), появившиеся, впрочем, только в 1870 или 1871 г.г., 3) лисицы, 4) волки, 5) сибирские хорьки, 6) горностаи и 7) зайцы, а по безлесным местам, кроме 8) полевых мышей, попадаются также 9) суслики; в 1878 году появился даже медведь, перешедший на остров по льду с Приморского хребта.

Население острова исключительно бурятское, размещающееся в 17–18–ти улусах, которые, за исключением двух (в долинах: Идибэ и Хагай), располагаются в долинах северо–западного склона Ольхона близ берегов Малого моря. Всех бурят насчитывается до 1000 душ обоего пола, так что на каждый улус приходится не более 55 душ. Все население подразделено на два рода, называемые Абызаевскими, которые управляются старшиной по выбору.

Священная пещера в Шаманском мысе служит границей между родами. Роды подчиняются Ольхонской степной думе Верхоленского округа⁸⁰⁾. Как во времена путешествия Георги (1772 г.), так и до сих пор, главным занятием жителей является скотоводство и рыболовство, причем уловленная рыба (омуль) продается русским скупщикам, появляющимся летом на острове. И теперь, точно также, самые богатые из них имеют не более 50–60 штук коров и до 30 лошадей, баранов же не более 200 голов, тогда как во времена Георги их насчитывали до 500 штук; в общем же население отличается бедностью и скот страдает от недостатка сена. По описанию Щукина буряты ольхонские отличаются особой дикостью. Путешественнику удавалось встретить таких, которым никогда не приходилось побывать на материке и видеть русских. Как уже сказано выше, главным занятием населения является скотоводство и рыболовство, особенно последнее, ради которого ольхонцы стали маленькими партиями отправляться на Верхнюю Ангару, где ловят омулей. По берегам Ольхона буряты ловят омулей подо льдом неводами с 1–ой недели великого поста и до мая, когда лед на Байкале начинает разбиваться ветрами.

Известен стал Ольхон русским с 1643 года, во время путешествия, как передает Щукин, казачьего пятидесятника Курбата Иванова, вышедшего с 75 казаками из г. Якутска отыскивать Байкал. Иванов поднялся по Лене сколько мог, узнал от кочевавших там бурят о Байкале, спустился к его берегу и, увидав вблизи него большой остров, переправился на него на плотах и разбил в первом же сражении ольхонских бурят. Однако острога он на острове не выстроил, вероятно по недостатку удобных для того мест. Но первые научные сведения об Ольхоне сообщает Георги⁸¹⁾.

Названный ученый, как известно, проплыл Ольхонские Ворота безостановочно и остановился на северо–западном берегу Малого моря, за дельтой р. Сармы, откуда только он переправился на Ольхон и делал сухопутные экскурсии по его северо–западному склону. После этого только в 1852 году остров посещен был Щукиным⁸²⁾. Меглицкий⁸³⁾ ознакомился только с юго–западной частью острова, который он считал «самостоятельной грядой», в смысле отдельной «оси поднятия», предполагая, что полоса изверженного гранита образует в нем высшие точки юго–восточного берега; он рассматривал Ольхон отделившимся от материка путем размыва узкой долины Ворот и высказал предположение о возможности прежнего соединения его даже с Святым носом, полуостровом, лежащим на юго–восточном берегу Байкала, как раз на мысленном продолжении интересующего нас острова, в 46 верстах ближайшего расстояния. Такое отношение Ольхона к Святому носу не ускользнуло и от наблюдательности самих бурят, как об этом свидетельствует весьма интересное предание, сообщенное между прочим, врачом Кириловым⁸⁴⁾. Баргузинские буряты передавали ему, что Святой Нос соединялся с Ольхоном полосой суши, по которой, согласно этому преданию, переходил Чингис–Хан; о том, что герой этот был на Ольхоне, гласит, как известно и народное монгольское предание, сообщенное еще историком Миллером⁸⁵⁾, хотя ни он сам, ни впоследствии Черский, не могли проверить этого предания свидетельством бурят (см. ниже, о монгольских постройках). Радде точно также проплыл безостановочно через Ворота, затем повернул вдоль северо–западного берега острова, к которому он приставал в трех местах и почти на половине средней части Ольхона, из бухты Харанса (см. ниже), сделал экскурсию к противоположному берегу острова. Из той же бухты он переплыл на северо–западный берег Малого моря. Черский (1879 г.)⁸⁶⁾объехал этот остров кругом, посетив все его бухты и делая экскурсии внутрь страны, на что ему необходимо было употребить 21 день. Наконец Ольхон был посещен в 1889 году Обручевым⁸⁷⁾ с целью проверить слухи об источниках нефти на северо–восточном конце острова и о драгоценных минералах, встречающихся на нем, и в самое последнее время ботаником Прейном⁸⁸⁾. Для более ясного изложения подробных сведений об этом острове мы будем придерживаться маршрута Черского, вставляя в соответственные места и результаты исследований других, упомянутых выше ученых. Наконец, что касается самого названия Ольхона, то Щукин объясняет его происшедшим от бурятского слова ольхан, что значит сухой,— название весьма характеристическое для острова, так как он действительно, как мы видели раньше, очень мало орошен.

Источник: Землеведение Азии Карла Риттера. География стран, входящих в состав Азиатской России или пограничных с нею. Восточная Сибирь: озеро Байкал и Прибайкальские страны, Забайкалье и степь Гоби. Новейшие сведения об этих странах (1832–1894 г.), служащие последующими выпусками к русскому тексту Риттера, изданному под приведенным заглавием в 1879 году (дополнение к параграфу 51 Риттера). С.–Петербург, 1895.