К вопросу о Баргузинском соболином заповеднике

Текущее состояние Баргузинского соболиного заповедника

Отчет о поездке летом 1922 года

Летом 1921 года Центральным Управлением по Делам Охоты, в лице проф. С.А. Бутурлина, было предложено мне ознакомиться с проектом создания соболиного заповедника на полуострове Святой Нос (Баргузинский п–в) на сев.–восточном берегу озера Байкала. Осуществление этого проекта зашло уже настолько далеко, что был издан декрет о заповедании п–ва Св. Нос, близлежащих к нему вод и берега материка, а равно и некоторых других районов Байкальского побережья; кроме того был заключен договор между Российской Республикой и Дальневосточной о передаче первой на 25 лет п–ва Святой Нос и ближайшей к нему территории материка по берегу Чивыркуйского залива.

Из ближайшего ознакомления с материалами, относящимися к этому проекту, имевшимися в Центроохоте, сразу же стало ясным, что проект составлен с достаточной поспешностью, что сказалось, например, в заповедании Чивыркуйского залива и Малого Моря, т.е. таких районов Байкала, где сосредоточиваются одни из главнейших рыбных промыслов. Кроме того ничего не было сделано для изучения п–ва Святой Нос на предмет выяснения пригодности его для создания заповедника, куда по проекту предполагалось выпустить соболей для разведения их на воле. Но, несмотря на целый ряд промахов, допущенных при составлении этого проекта и в дальнейшим при проведении его в жизнь, идея заповедания п–ва Св. Нос и устройства там зооферм заслуживает внимания, на что указывали в целом ряде заседаний особой ученой комиссии такие специалисты русского охотничьего дела, как профессора Г.Г. Доппельмайр и С.А. Бутурлин, а также зоологи проф. Г.А. Кожевников, С.И. Огнев и др.¹⁾

На первый план выдвинулась необходимость создания рекогносцировочной экспедиции для изучения п–ва Св. Нос. Организация такой экспедиции была поручена мне летом 1921 года. Я взялся за эту работу с особенным удовольствием, зная малую изученность фауны позвоночных Баргузинского края.

В задачи экспедиции входило:

• разрешение вопроса о возможности создания заповедника и зооферм на Св. Носу, т.е.:

  а) выяснение наличия подходящих станций для обитания соболя,
  б) изучение фауны млекопитающих и птиц, в частности тех, которые являются пищей соболя,
  в) значение этого района для местных промышленников,
  г) выяснение условий существования персонала будущего заповедника (рыбные богатства, сенокосы, пути сообщения и т.д.)

• посещение ранее созданного Баргузинского соболиного заповедника и питомника и выяснение их настоящего положения.
• выяснение необходимости заповедания Ушканьих островов, в целях охраны лежбищ байкальского тюленя (нерпы).

Предполагавшаяся мной поездка осенью 1921 года не удалась, т.к. деньги, ассигнованные Центральных Управлением по Делам Охоты значительно запоздали и осуществление экспедиции наступило только летом 1922 года. Снаряжение экспедиции прошло в чрезвычайно неблагоприятных условиях в связи с проведением в жизнь новой экономической политики и отсутствием помощи со стороны учреждения, являющегося инициатором моей экспедиции. И только благодаря помощи Якутской пушной экспедиции Сибторга и затрате личных средств удалось организовать поездку в скромных размерах, значительно сократив план работ. Так, конечно, пришлось опустить топографическую съемку Св. Носа, составление карты, смет и т.д. В снаряжении нашем отсутствовали такие важные элементы, как фотографические принадлежности, чувствовался недостаток в огнестрельных припасах, кроме того отсутствие поддержки со стороны центрального учреждения лишало нас возможности получить разрешение на более солидное оружие, которое было так необходимо нам при встречах с медведями, в громадном количестве населяющими Св. Нос²⁾.

В качестве сотрудников мною были приглашены лесничий Прибайкальского лесничества А.Г. Соков и его сын Николай Соков.

Около 15 июня мы вышли из г. Иркутска, ведя бичевой лодку, куда был сложен весь груз экспедиции. Этот путь 60 в. вверх по Ангаре до с. Лиственичного (Байкал) занял у нас почти 5 дней. Незнакомство с фарватером покрытой островами быстро текущей Ангары заставляло нас на перекатах не один раз тащить тяжело загруженную лодку по пояс в ледяной воде.

30 июня на борту парохода, идущего в Н. Ангарск, мы отчалили от с. Лиственичного. 6 июля высадились в бухте Сосновке на сев.–восточном побережье Байкала.

В бухте Сосновке, лежащей верст на 60 севернее п–ва Св. Нос, находится маяк, дом заведующего соболиным заповедником и питомником и питомник с соответствующими строениями. В момент нашего приезда мы застали живущими там помощника заведующего заповедником 3.Ф. Сватоша и двух стражников. Баргузинский заповедник находится на территории Дальне Восточн. Рев. Комит.³⁾ и был учрежден несколько лет тему назад Департаментом Земледелия после работ специально снаряженной экспедиции под руководством проф. Г.Г. Доппельмайра в 1914–15 гг. Территория заповедника довольно значительна и захватывает район побережья Байкала от р. Чивыркуя до р. Давши и вглубь материка до водораздельной линии Баргузинского хребта. По плану заповедник должен охраняться 12 стражниками, жилые дома для которых выстроены в устье р. Чивыркуя, р. Сосновки и р. Давши. Почти на одинаковом расстоянии от крайних пунктов заповедника в бухте Сосновке расположен, как указано выше, питомник соболей. Помещения питомника на несколько пар соболей построены по типу лисьих питомников, принятому в Сев. Америке, т.е. сплошной внешний деревянный забор огораживает довольно просторные вольеры, забитые отчасти листовым железом и затянутые проволочной сеткой.

В настоящее время соболей в питомнике нет, содержавшиеся здесь приплода не дали и в конце концов погибли⁴⁾. Средств на постановку новых опытов разведения соболей, на улучшение, по–видимому, мало подходящих помещений — не отпускалось⁵⁾.

Состояние заповедника также представляет весьма безотрадную картину. Постройки заповедника — дома заведующего и стражников не ремонтируются, некоторые из них стоят недостроенные, так на р. Чивыркуе большая прекрасно построенная казарма не имеет печей. Кстати сказать, это помещение занимается лицами никакого отношения к заповеднику не имеющими и живущими рыбным и охотничьим промыслами.

Из всех стражников остался на службе только один⁶⁾, живущий в Сосновке, остальные разошлись из–за тяжелых материальных условий.

За последнее время заповедник подвергался систематическому опустошению со стороны хищников (браконьеров — прим. М.Б.), чему в значительной мере способствовала и стража, допуская так называемых половинщиков, т.е. промышленников, которые половину промысла отдавали стражнику за беспрепятственную охоту в заповеднике. По мнению 3.Ф. Сватоша на территории заповедника за 1920 год убито не менее 100–200 соболей.

Насколько опустошен заповедник, видно уже из того, что хищники перестали посещать никем не охраняемые долины речек Чивыркуя, Б. и М. Черемшанок, которые раньше считались богатыми соболиными местами заповедника. В настоящее время внимание хищников сосредоточивается на р.р. Кудалды и Сосновке, т.е. самом центре заповедника, причем добывание соболей идет открыто на глазах бессильной что–либо сделать администрации.

Что касается эксплуатационного участка, который был отведен к северу от р. Давши до р. Томпы, то там промысел соболя ведется более правильно, т.к. в этом непосредственно заинтересовано само население. В настоящее время эксплуатационный участок увеличен Правительством Дальн. Восточн. Республики⁷⁾ до мыса Турали (бухта Ширельды). Тунгусы, жившие раньше в Сосновке и выселенные затем на р. Томпу, лишены права исключительного пользования настоящим участком (к северу от р. Томпы) и могут промышлять на общих с русским населением основаниях.

За сезон 1920/21 года плата за билет на право промысла соболя в эксплуатационном участке равнялась 15 рублям (золотой валютой) за одну операцию и 30 рубл. за весь сезон⁸⁾. Промышленным сезоном считается время с 15 октября по 1 января — осенняя операция и с 1 января по 1 февраля — вторая или зимняя операция. Билетов на право промысла соболя в эксплуатационном участке выдавалось 63. В среднем каждый промышленник добывает пару соболей за весь сезон⁹⁾.

Опрос промышленников в дер. Усть–Баргузин дает следующие цифры добычи соболя за осеннюю операцию 1921 г. в эксплуатационном участке.

В зимнюю операцию, по словам промышленников, добыто приблизительно столько же соболей. Таким образом эксплуатационный участок дал 110–120 соболей. Если прибавить сюда 26–30 шт. добытых тунгусами на отведенном для них участке и приблизительно 150 штук, добытых хищническим способом в пределах заповедника, получим цифру 300 — добычи соболей в пределах от р. Чивыркуя до р. Томпы включительно. Сюда же можно прибавить еще некоторое количество соболей, добытых близ границ эксплуатационного участка промышленниками, внесшими только рядовой трехрублевый взнос на право охоты. Стоимость соболей этого района от 400 до 700 рубл. и выше; таким образом общий доход от промысла выражается в 150 000 рубл. золотой валютой. Последняя цифра является скорее уменьшенной, чем преувеличенной, т.к. цена на отдельных «подлеморских» соболей достигает до 1500 руб.

По сведениям, полученным мной от представителя фирмы, скупающей пушнину, через г. Баргузин из Верхне–Ангарска и Подлеморского района (побережье Байкала) ежегодно проходит около 700 соболей.

Необходимо отметить, что соболь посещенного нами района является самым дорогим, ценится за густоту и темную окраску меха. По мнению зоолога Росс. Акад. Наук Бялыницкого–Бирули «подлеморский» соболь представляет остатки знаменитого витимского соболя, ныне почти истребленного. Подлеморский соболь выделен им в особую расу обыкновенного соболя (Mustela zibellina princeps Bir.)¹⁰⁾

Промысел соболя производится здесь при помощи собак и ружья, ловушками (кулемы) и наметами (сетями). Вооружение промышленников очень скверное, отчего происходит много неудач на промысле¹¹⁾. Кроме того надо указать, что неорганизованность промышленников давала до сих пор широкое поле для эксплуатации их богатыми торговцами. Широко применялся способ «половинщиков», когда купец снабжает промышленника одеждой, припасами и провиантом на всю операцию, приблизительно на сумму до 100 зол. рубл., за что получает половину всей добычи, что, конечно, в значительной мере превышает затраченный капитал. Особенно легко поддаются обиранию тунгусы, живущие в районе р. Томпы. Повторяется известная всем история: торговцы, приезжающие из г. Баргузина, выменивают соболиные шкурки главным образом на бросающиеся в глаза материи, напр. бархат и на различные сладости: пряники, леденцы и т.д. Затем через несколько дней тот же торговец является со спиртом и выменивает обратно наиболее ценные товары, отданные за соболей. Правда, что тунгусы благодаря своей малочисленности не играют уже роли в хозяйстве данного района, так по наведенным мною справкам тунгусов Шемагирского рода (Подлеморские тунгусы) всего 9 человек. За последнее время к ним присоединились Нижне–Ангарские тунгусы Киндегирского рода и В. Ангарские — Чичегирского рода всего около 25–30 человек.

В заключение беглого очерка настоящего положения Баргузинского соболиного заповедника должен отметить, что по общему мнению местных промышленников, количество соболей в районе значительно увеличилось — за время войны и существования правильной охраны заповедника. Но несомненно также, что большой спрос на ценные соболиные меха и предложение в уплату золота и предметов первой необходимости толкнули на промысел ряд людей, ранее промыслом не занимавшихся, те же обстоятельства и отсутствие охраны вызвали усиленное развитие хищничества, главным образом, на территории заповедника. В конце концов, доказавшая свою пользу организация заповедника начинает, за последнее время, вызывать недовольство среди группы промышленного населения, честно относящейся к долгу перед государством. Промышленники, платящие золотом за право охоты в эксплуатационном участке, не хищники, справедливо указывают, что могут добыть гораздо меньше соболей там, где им ограничено и время и место, чем хищники, бесконтрольно промышляющие в неохраняемом заповеднике. Естественно, что необходимо принять все меры, чтобы спасти заповедник, являющийся рассадником наиболее ценных в России соболей и удержать население от прогрессирующего разврата хищничества.

Особое внимание также необходимо обратить и на питомник. Задача разведения соболя в неволе по–видимому в России благополучно разрешена. Если обратимся к вышеупомянутой брошюре А.Ф. Шрейбера, то на стр. 15 находим следующие данные: «Охотники–вогулы (верховья р. Туры) стали стараться живьем поймать пару соболей — и воспитывать их у себя в избе. Такие соболеводы имеют ежегодно от каждой пары соболей 3–4 детеныша и зарабатывают от 180 до 240 р. ...у вогулов соболи живут в избах и, что интересно, питают, особую нежность к кошкам. В избе соболей держат только по одной паре, т.к. в виду сильной драчливости самцов, больше держать нельзя. Уже во втором поколении соболя, выращенные в избах, приобретают все качества домашнего животного, и бесспорно, что в дальнейших поколениях «одомашнивание» будет прогрессировать»... (стр. 19) На стр. 18 той же работы видим указание на весьма интересный факт существования соболиного питомника с 1912 г .: «Единственное место, где в Сибири существует на деле питомник это — соболиный питомник С. Конрада и С. Мазарова, на полуострове Песчаном, вблизи Владивостока. В настоящее время живут 3 самки и 4 самца соболей и 2 темнобур. лисицы. История возникновения питомника: в 1912 г. агрономическ. организацией Приморск. области был возбужден вопрос по инициативе Конрада об устройстве питомника. Питомник был устроен, но первые попытки г. Конрада по разведению соболей были неудачны. В 1913 г. г. Конрад, выписав с Сахалина 7 шт. соболей, продолжал дело разведения их и достиг хороших результатов. Теперь у него соболи размножаются, и приплод увеличивается, с 15 февраля по 20 марта начинается случка, а с середины апреля и приблизительно до 15 мая самка начинает щениться, причем каждая из них приносит от 3 до 7 детенышей». Из выше приведенных слов А. Шрейбера, совершенно определенно явствует, что вопрос о разведении соболя давно разрешен у нас в России, а не разрешается еще где–то в Америке, как полагают многие. Таким образом и в Баргузинском питомнике необходимо произвести все затраты, чтобы добиться наконец благоприятного исхода начатого дела.

Ознакомившись более или менее с характерными станциями соболя, для чего мною было совершено несколько экскурсий вглубь заповедника и восхождений на гольцы, главным образом по р. Шумилихе (1100 mtr над уровнем Байкала), мы направились вдоль берега Байкала к полуострову Св. Нос. Весь путь совершен был в гребной лодке, любезно предоставленной мне 3.Ф. Сватошем.

Выйдя из Сосновки 16 июля, 18 мы были в Чивыркуйском заливе, проплыв таким образом больше 40 верст. Остановки в устьях рек Б. Кедровой и М. Сухой дали нам возможность коллектировать главным образом млекопитающих. Здесь ловились Evotomis rutilus, Microtus sp., Mussylvaticus major, Sorex baicalensis и др. Количество млекопитающих здесь по–видимому больше чем по берегам бухты Сосновки, хотя все же не так велико, т.к. тридцать ловушек, выставлявшихся одновременно, давали не больше 7–8 зверьков. Недалеко от Сосновки нашли сразу три трупа нерпы (Phoca baicalensis). Раненые на весенней охоте нерпы часто уходят под лед, где погибают, и в июле месяце, выброшенные на берег трупы их в большом количестве собираются редкими прибрежными жителями, а также привлекают медведей, следы которых видны повсюду в тайге и часто на песке Байкальского берега.

19 июля провели в Крутой губе на северо–восточном берегу Чивыркуйского залива, не решаясь переплыть его из за сильного ветра (NW), волновавшего воды залива. Как потом оказалось, ветер этот, называемый здесь «Ангара», дует ежедневно, начинаясь утром, постепенно усиливается к полудню, а затем часам к 7 стихает. На заре следующего дня мы до первых порывов «Ангары» переправились через залив в бухту Змеиную. Хотя таким образом мы оказались на территории Св. Носа, главный массив гор его слагающих оставался для нас невидимым, т.к. был затянут сплошной завесой дыма. Горела тайга на сев.– восточном берегу Чивыркуя в глубине Крохалиной бухты, а также на Св. Носу в долине р. Крестовой, впадающей в Змеиную бухту.

При входе в Змеиную бухту за мыском располагаются два горячих источника, вода которых обладает ясно выраженным сероводородным запахом и сравнительно высокой температурой (37.5С и 38.7С) Второй источник несколько более горячий и в нем имеется сруб и скамейка для принятия ванн. На поверхности воды плавают белые хлопья, осаждающиеся на срубе и камнях. Сруб, скамья и камни густо покрыты налетом синезеленых водорослей.

Около ключей на песке много змеиных выползков. Вообще надо отметить, что в прибрежной полосе Змеиной бухты встречается очень много ужей (Natrix natrix L.), которые несколько раз заползали к нам в палатку.

Другой представитель змей был встречен нами только один раз, а именно — А.Г. Соков, едва не был укушен змеей, когда ставил мышеловку под старый прогнивший пень. Змея эта по–видимому была или гадюкой (Coluber) или щитомордник (Ancistrodon).

21 июля была совершена первая экскурсия вглубь Св. Носа. С этого момента мною предпринимается ряд восхождений на гольцы Верхнего Изголовья Св. Носа, затем не надолго зайдя, в Онгоконскую бухту, мы проплыли в несколько дней вдоль берега Св. Носа до перешейка, соединяющего полуостров с материком, откуда 3–5 августа я поднимался на группу самых высоких гольцов Св. Носа (1300 metr над уровнем Байкала).

Обильный дождь, выпавший 27 июля, разогнал дым и при поднятии на гольцы взорам представлялась величественная картина Св. Носа, острых пиков Баргузинского хребта и Чивыркуйского залива, изрезанного множеством бухт.

Полуостров Св. Нос имеет очертания неправильного треугольника, вытягивающегося с юго–запада на северо–восток. Крайняя точка на с.в. образует мыс, который носит название «Верхнее Изголовье», юго–западная оконечность п–ва называется «Нижнее Изголовье»; юго–восточный угол сливается с нешироким 8–ми верстным перешейком, соединяющим п–ов с материком. На этом перешейке расположены большое озеро Сор или Рангатуй, соединяющееся рукавом с Чивыркуйским заливом, т. наз. Исток, и целый ряд мелких озер.

Наиболее высокая группа гольцов п–ва располагается в его юго–восточной части; на юго–запад к Нижнему Изголовью горы несколько понижаются, гораздо значительнее понижение идет в северо–восточном направлении к средней части п–ва, где он наиболее широк, достигая 25 верст ширины. Средняя часть п–ва покрыта невысокими горами, сплошь одетыми древесной растительностью. Далее к Верхнему Изголовью горы опять повышаются, достигая в гольцах 1100 метр. над уровнем Байкала.

Длина п–ва от Нижнего до Верхнего Изголовья равна 55 верстам. Общая окружность исчисляется приблизительно в 135 верст; наибольшая ширина 25 верст.

С северо–восточной стороны п–ов омывается водами Чивыркуйского залива, с юго–восточной — Баргузинского залива, с западной стороны водами открытого озера.

Горы п–ва, ниже таковых Баргузинского хребта, и в некоторых местах Св. Носа не имеют резко выраженного гребня, почему с юго–восточной стороны полуостров имеет вид столовой горы. Как раз на вершинах гор этого района я нашел большие ровные площади, местами слабо заболоченные, покрытые оленьим мхом и низкорослой березой (Betula nana). Везде были видны следы северных оленей. Вершины гольцов обоих Изголовьев носят характер зазубренных пиков.

Северо–восточный склон В. Изголовья крут и изрезан большим количеством неглубоких сухих долин. Там где подножие основного хребта отступает от берега, например против о. Елены (Онгоконская бухта), выходы долин заболочены до берега залива. Местами попадаются незначительные речки, как например, впадающая в вершину Змеиной бухты или речка Крестовая, впадающая в ту же бухту. Самой многоводной рекой из виденных мной на сев.–восточн. берегу является р. Буртуй, впадающая в оз. Рангатуй и берущая начало высоко в гольцах юго–восточной группы.

Древесная растительность, пострадавшая от пожаров глазным образом в юго–западной части, наиболее сохранилась в средней, в северо–западной и с.–восточных частях полуострова. Здесь, поднимаясь на гольцы В. Изголовья, мы сначала встретим весьма густые сосново–пихтовые, а по долинам ручьев кедровые насаждения. Ветровалы и обгоревшие стволы дерев образуют трудно проходимые «заломы». По склонам островов главного хребта преобладают уже светлые сосновые насаждения, которые на гребнях этих отрогов часто вновь уступают место пихте и лиственнице, а затем выше березе и осине. В сухих и крутых долинах, бороздящих сев.–восточн. склон Верхн. Изголовья хвойные породы сменяются лиственными,— осиной и березой, а выше, древесная растительность совершенно уступает место буйно разросшемуся травяному покрову. На склонах этих долин сосна и береза сменяются кедровым стланцем (Pinus pumila). Далее уже идет обрывистый крутой склон главного хребта, поросший травой, чередующейся с немногими каменистыми россыпями¹²⁾. Береза и кедровый стланец достигают по отдельным отрогам вершины хребта. На В. Изголовье хребет по гребню своему покрыт кедровым стланцем, который сильного развития достигает на сев.–западном склоне п–ва и доходит там в некоторых местах до самого берега. В данном районе сев.–зап. склон производит более благоприятное впечатление, т.к. здесь более глубокие долины покрыты густой древесной растительностью, сначала кедровым стлацем, а затем кедрово–пихтовыми и сосновыми насаждениями.

В юго–восточной части Св. Носа преобладают чистые сосновые боры, покрывающие склоны гор. Узкая долина речки Буртуя заросла высокоствольной березой и хвойными породами. Выше начинаются значительные заросли кедрового стланца, чередующиеся с открытыми площадями каменистых россыпей, по которым кое–где попадается благоухающая смородина (Ribes fragrans) с сильно пахучими смолистыми листьями. Вершины гор более или менее ровные с одинаково торчащими пиками, образованными нагроможденными друг на друга каменными глыбами, между которыми укоренился кедровый стланец. Таким образом обзор северо– и юго–восточной частей полуострова показал нам некоторое отличие его от Баргузинского хребта, как общего характера, так и в смысле распределения растительности, в местах, являющихся типичными станциями подлеморского соболя.

На полуострове, по крайней мере на восточном его берегу, отсутствуют большие многоводные речки с глубокими долинами, заросшими кедром, а выше кедровым стланцем, образующим непроходимые чащи, как это характерно для Баргузинского хребта. Сосна и пихта, в большинстве случаев, преобладает на этом склоне Св. Носа над кедром. Большого развития достигают местами лиственные породы, в чем сказываются результаты лесных пожаров.

• С. Туров. К вопросу о Баргузинском соболином заповеднике. Часть 1.
• С. Туров. К вопросу о Баргузинском соболином заповеднике. Часть 2.
• С. Туров. К вопросу о Баргузинском соболином заповеднике. Часть 3.

Источник: Известия Восточно–Сибирского отдела русского географического общества. Том XLI, выпуск 2. Иркутск, 1923 г.